Условия контракта
Шрифт:
– Мне за двадцать лет, такого не заработать. Сахар?
– Да.
Кладу сахар в чашку с чаем для Кейт. От моего незатейливого дела отвлекает звонок моего телефона. Маму же разбудит! Поднимаюсь и бегу к прикроватной тумбочке в моей комнате, но которой лежит мой телефон.
– Да, Майк.
Прохожу на кухню и предупреждаю Кейт, что выйду не надолго и прошу подождать меня. Выхожу на улицу, одеваясь на ходу.
– Что ты хотел?
– Ана, я…
Он снимает свою куртку и накидывает мне на плечи.
– Мы столько эту свадьбу откладывали из-за ремонта квартиры.
– Майк, а сколько стоит твоя квартира?
Он усаживает меня на лавочку и садится рядом, обнимая меня за плечи.
– Это зачем?
– Майк, сколько?
– Да нет, Ана. Я не буду её продавать. Нет-нет… Я столько собирал на неё. Пять лет копил.
Наши лбы соприкасаются и он смотрит в мои глаза, говоря: «Ана, давай думать трезво. У Аниши рак мозга. Её все равно не спасти…» — Что он такое говорит? Я не понимаю…
– О нас ты подумала?
Я разворачиваюсь и иду ко входу в дом.
– Ана! Анастейша!!!
– Ну вот такой, какой есть! — Слышу вслед.
Залетаю в свою двухкомнатную квартирку на четвертом этаже. Стараясь не шуметь иду на кухню. Из открытого окна слышно, как уезжает машина Майка. Ну и ладно…Кейт отрывает свой взгляд от чашки на меня. Я отворачиваюсь и пытаюсь успокоиться
– Что я скажу, — начинает Кейт, — ну и свинья твой Майк!
– Слышала? — Бормочу я.
– Слышала.
– Чужие люди понимают, что для Аниши каждая секунда на счету. Господи, где денег то достать? Ума не приложу.
– Слушай, подожди, я тебе самое главное не сказала. Отец говорил с Доктором Зинс из онкологии, она сказала, что такие операции возможны и в Сиэтле в институте нейрохирургии.
– Значит, как только состояние Ани стабилизируется её можно перевезти туда?
– Что ждать? Бери завтра результат обследования и дуй туда.
– Точно. Спасибо тебе большое.
Я подхожу к Кейт и обнимаю её. Слёзы опять бегут по щекам и моя подруга стирает их и успокаивает меня.
– Так… У нас большой опыт хирургического лечения подобных случаев, — я киваю и прошу продолжать, — не буду загружать вас терминологией, суть данной операции состоит в том, чтобы удалить часть головного мозга со злокачественной опухолью.
Я вздыхаю: «Экстракорпоральная резекция?»
– Вы врач?
– Немного увлекаюсь медицинской литературой.
– Понятно. Как врач скажу, эффективность этой методики более 60%.
Воздух со свистом выходит с моих легких.
– Обнадеживающая арифметика.
– Да, но в данном случае ситуация усложняется тем, что опухоль расположена рядом с центрами, ответственными за речь и движения.
– То есть, чем быстрее мы сделаем резекцию,
тем лучше?— Нельзя терять времени. Я предлагаю положить её к нам и начать готовить к операции.
Я быстро киваю.
– Извините, а платно?
– Разумеется.
– Да, конечно… А сколько? — Ужасно боюсь услышать ответ на этот вопрос.
– Сама операция 120 тысяч долларов, плюс нахождение в палате и обследование.
Воздух будто перекрыли. Мы выходим с кабинета Доктора Ричардсона. Он проводит меня к лестнице, ведущей на первый этаж.
– Если найдете деньги сразу звоните.
– У меня нет таких денег.
– Что ж, сочувствую.
– Доктор, но не может быть чтобы нельзя было хоть что-нибудь сделать…
– Поверьте, мне вас очень жаль, но таких как вы у меня сотни, — говорит он, смотря прямо в глаза, — и всем помочь, просто невозможно…
– Да, я понимаю…
– Единственное, что могу посоветовать, это стать в очередь, — я поднимаю свои глаза, — на операцию в своем регионе. До свидания. Извините.
– До свидания.
Начинаю судорожно глотать воздух и чувствую, как слёзы, которые капают на мою футболку, сразу впитываясь. Ко мне подходит какая-то женщина в возрасте и спрашивает, качая головой: «Деньги нужны?»
– Ребенку на операцию? — Продолжает она.
– Сестре.
– У самой заболеваний никаких нет?
– Нет.
– Ни наследственных, ни хронических?
Слезы перестали течь. Что она хочет?
– Нет. А почему вы спрашиваете? — Поднимаюсь с лавочки, на которую опустилась пару минут назад в изнеможении.
– Помочь хочу. Тебе же деньги нужны? На вид ты девушка крепкая, здоровая. Держи, — она дает мне визитку, — за это платят хорошие деньги.
Смотрю на бумажку в моей руке и сразу же возвращаю её этой сумасшедшей дамочке.
– Нет, спасибо, это вряд ли…
– Оставь себе. Вдруг пригодится.
Она уходит, оставляя меня стоять посреди холла, всхлипывающую и растерянную.
Возвращаюсь домой, когда уже темно. Стараюсь как можно тише и быстрее раздеться — мама спит. Но нет, она появляется в маленьком коридорчике.
– Мама? Ты почему не спишь?
– Ну, а как же? Тебя жду, волнуюсь.
Подхожу к ней, обнимаю за плечи и целую в щеку. Прохожу в нашу с Анишей комнату и снимаю с себя ненавистное мне платье. Мама заходит за мной и садится на кровать Ниши. Смотрит насторожено. Сейчас задаст вопрос, на который трудно будет найти ответ.
– Ну как? Дорого там?
Я закатываю глаза.
– Мам…
– Понятно-понятно… Ты голодная у меня. Сейчас разогрею ужин.
Она встает и направляется к двери, уронив с тумбочки фото моей сестренки. Мама опускается на колени и начинает плакать, обнимая рамку с фотографией.
– Мам? Ты чего? Ты же сильная. Ты меня поставила на ноги. На двух работах работала. Мам, так нельзя!
– Прости, девочка… Я не могу…