Условия соглашения

Он был удивлен, когда приманка внезапно исчезла.

Ривер взмахнул удилищем, как показывал ему Аарон, надеясь подсечь. Он вышел на солнечный свет и начал наматывать леску.

Он почти сразу понял, что не поймал ничего крупного, но рыба все равно боролась с ним. Это была крошечная речная форель длиной с ладонь Ривера, ее чешуя переливалась всеми цветами радуги. Она была слишком мала, чтобы оставить ее, но Ривер почувствовал торжество, увидев его в конце своей лески. Он поднял ее, смеясь, и пожалел, что не взял с собой телефон, чтобы сфотографировать и отправить отцу или сестре.

Он все еще улыбался, когда возвращал форель в воду. Она упорхнула, не сильно пострадав, и Ривер вернулся к рыбалке.

Это был самый замечательный день, который у него был за последние годы.

Наконец, когда солнце скрылось за деревьями, Ривер собрал свои вещи и направился обратно в лагерь. Лагерь казался пустынным. Неужели Фил еще не вернулся? Ривер оставил удочку и высокие ботинки у двери кемпера и забрался внутрь.

Он обнаружил Фила внутри, сидящим на краю кровати и играющим со своей камерой. Волосы у него были растрепаны. На обоих коленях у него были дырки в штанах. Он сменил свою обычную рубашку на пуговицах на одну из футболок Ривера, прикрытую фланелевой рубашкой с длинными рукавами. Обе рубашки были ему велики, расстегнутые манжеты в красную клетку свисали с тонких запястий Фила. От этого зрелища Ривер застыл на месте.

Фил посмотрел на него с улыбкой.

– Я совершил набег на твой гардероб. Надеюсь, ты не возражаешь.

– Конечно, нет.
– Было что-то странно интимное в том, чтобы носить одежду другого мужчины. Это означало, что Фил хотел, напоминаний о Ривере, даже когда они были в разлуке.

– Тебе было весело?
– Спросил Фил.

Ривер никак не мог сравнить стоявшего перед ним Фила, с человеком, который всегда носил галстуки и парадные туфли. Человеком, который не позволял, чтобы ни одна бутылка на стойке, из которой он никогда не пил, стояла этикеткой назад или была повернута хотя бы на несколько градусов вперед. Человек, у которого чуть не случился сердечный приступ, если кто-то не воспользовался подставкой.

Ривер опустил взгляд, вспоминая свою роль. Он медленно опустился на колени в тесноте фургона.

– Да, учитель.

– Что-нибудь поймал?

– Нет, учитель.

– Действительно?
– В его голосе звучало странное веселье.
– Ты уверен?

– Ничего достаточно большого, чтобы оставить.

– Значит ли это, что день был неудачным?

Ривер обдумал подтекст этого вопроса, и улыбка расплылась по его лицу.

– Нет. На самом деле, это было прекрасно.

– Хорошо.
– Фил кивнул на свободное место рядом с собой на кровати.
– Подойди, сядь рядом со мной. У меня есть одна фотография, которой я действительно горжусь. Я хочу знать, что ты думаешь.

Ривер сделал, как было велено, взяв камеру у Фила, чтобы посмотреть изображение на дисплее.

Это был он сам, снятый сразу после того, как поймал речную форель. Фил увеличил изображение, поймав речную форель, наклонив голову в приступе смеха в тот момент, когда он держал бьющуюся рыбу. Фон был пестрым и размытым, теряясь в композиции, как будто там были только Ривер и его крошечный улов, свет, отражающийся от его чешуи. Ривер снова ощутил чудо этого простого момента.

Но картина тронула его и по другим причинам.

Перебирая фотографии бывших любовников Фила, Ривер ревновал, не потому, что он был не похож на них, или потому, что они знали Фила первыми, а потому, что быть сфотографированным им казалось привилегией, которой ему никогда не позволят. Фил держал камеру между собой и объектом съемки, и все же его внимание и сосредоточенность были своего рода преданностью. Из всех чудес великих Скалистых гор Колорадо Фил выбрал в качестве объекта съемки Ривера.

– Ты меня сфотографировал, - наконец сказал Ривер, не в силах подобрать слов получше.

– Конечно.
– Голос Фила звучал озадаченно.
– Тебя это беспокоит?

– Нет. Я просто… Я даже не заметил, что ты был там.

– Я не хотел, чтобы ты знал. Это испортило бы снимок.

– Спасибо.

Фил рассмеялся.

– Не такой реакции я ожидал, но это нормально.
– Он указал на дисплей камеры.
– Как фотограф, ты знаешь, что добился успеха, когда запечатлел чистые эмоции. И я чувствую, что мне это удалось. Знаешь, что я вижу на этой фотографии?

Риверу не нужно было думать об этом. Он точно помнил, что чувствовал в тот момент.

– Чистая радость.

Фил улыбнулся.

– Вот именно. Я не уверен, что когда-либо видел тебя таким счастливым.

Улыбка Ривера погасла. Его отчитывали? Было ли неправильным, что величайшее счастье Ривера за многое время пришло не от Фила, а от того, что он провел день в одиночестве на реке?

– Прости, - сказал он.

– И снова, это была не та реакция, которую я ожидал, - сказал Фил, и в его голосе прозвучала странная грусть.
– Тебе всегда удается удивить меня.
– Фил взял у него фотоаппарат. Он положил его на прикроватный столик, прежде чем повернуться и коснуться щеки Ривера.
– Я не понимаю, почему ты чувствуешь себя обязанным извиняться за свое собственное счастье. Ты думаешь, я не хочу, чтобы ты был счастлив? Ты думаешь, я настолько эгоистичен, что хочу быть единственным, кто приносит тебе радость в твоей жизни?

Ривер сглотнул, ошеломленный откровенностью вопроса.

– Я не знаю.
– Нет, он не считал Фила эгоистом. Ни в малейшей степени. Но да, на каком-то уровне Ривер чувствовал, что предает Фила, наслаждаясь чем-то, что его не касалось.

Фил повернулся на кровати, усаживаясь верхом на колени Ривера, и обнял его за шею, так что они оказались лицом к лицу. Это был такой беспрецедентный жест. Простая близость, которой у них никогда не было дома. Естественным побуждением Ривера было обнять Фила за талию, но он не был уверен, разрешено ли это.

– Не извиняйся за то, что ты счастлив, Ривер. Только не передо мной. Ни перед кем.

Это казалось таким простым приказом, но Ривер, честно говоря, не был уверен, что сможет ему подчиниться.

– Я понял, что мы так и не закончили наш вчерашний разговор.

Ривер задумался, пытаясь понять, что имел в виду Фил, но ничего не понял.

– Какой разговор?

– О знаке или сигнале. Я мог бы кое-что сделать, чтобы показать тебе, что я так же заинтересован, как и ты.

– О.
– Ривер совершенно забыл об этом разговоре, пока Фил не заговорил об этом в ванной, прежде чем ответить на звонок по поводу Папаши. После этого он снова забыл об этом, потому что это не имело значения.
– Мне это больше не нужно.

– Тебе это не нужно?

– Нет.

Фил дотронулся до его щеки.

– Я знаю, со мной иногда трудно жить. Я знаю, что я эмоциональный импотент...

– Нет, это не так.
– Ривер рискнул поднять взгляд, чтобы встретиться с глазами Фила.
– Ты подаешь мне множество знаков. Особенно здесь, когда мы только вдвоем. Я просто еще не научился их видеть.

Фил нахмурился, выглядя смущенным и немного грустным.

– Я не уверен, что это правда. И я ненавижу тот факт, что тебе приходится довольствоваться чем-то меньшим, чем ты хочешь.