Условный разум
Шрифт:
Профессор Робертсон неожиданно пригласил меня на свой семинар. Было приятно, — оказывается, в Институте были наслышаны о моем приезде, — сомневаюсь, впрочем, что профессор рассчитывал, что мое присутствие принесет какую-то пользу при обсуждении особенностей спектра радиоизлучения «газированной глины» — такова была тема семинара. Честно говоря, я только после приглашения узнал, что «газированная глина» излучает в радиодиапазоне. Почему, кстати? Было бы интересно и полезно выяснить механизм излучения. Но, скорее всего, все проще — институтское научное сообщество просто пожелало познакомиться с русским парнем, которого начальники специально пригласили на работу для непонятных целей.
О радиоизлучении «газированной глины» в Бюллетенях Института внеземных культур ничего не сообщалось. Это подтверждало мою догадку о том, что кроме открытых публикаций существуют и закрытые отчеты. Для служебного пользования. Получается, что отныне я буду допущен к институтским секретам. Это хорошо. Для того, чтобы разобраться в феномене Посещения, хотелось бы владеть полной информацией.
На семинар пришли сразу несколько крупных ученых и начальников лабораторий. Мне были известны их имена, я читал их публикации, но лично познакомился с ними только сейчас. Меня представил доктор Уильямс, который после содержательного разговора о свойствах «пустышек», относился ко мне с трогательным вниманием. Наверное, ожидал, что при каждой встрече с ним я буду выдвигать новые и красивые идеи. Я, в принципе, был не против. Но хорошие идеи на грядках не произрастают, чтобы они появлялись, нужно много знать и напряженно работать, в том числе посещать подобные семинары.
Профессор Робертсон сидел молча, только задумчиво кивал в ответ на приветствия коллег. И со мной поздоровался, но чисто автоматически, наверное, не понял, что я тот самый русский, которого пригласил. Он был сосредоточен. Можно было не сомневаться, что разговор на семинаре предстоит серьезный. Впрочем, может быть, я заблуждался, в конце концов, это был мой первый семинар в Институте.
— Пожалуй, начнем, — сказал Робертсон. — Простите меня, господа, я волнуюсь, информация, с которой я хочу вас познакомить, слишком важна, потрясающа и требует серьезного обсуждения. Опоздавшие господа нас простят.
Он кратко, на мой взгляд, чересчур кратко рассказал о том, что группой, которой он руководит, зафиксировано слабое, но нерегулярное радиоизлучение неясной природы. Предварительное сообщение о том, что источником излучения может быть «газированная глина», не подтвердилось. Но местоположение излучения было определено с достаточной точностью. Это помещение лаборатории № 1522, расположенной, как казалось, на обследованной территории Зоны.
— Очевидно, что для всеобъемлющего изучения этого неожиданного феномена необходимо отправить в Зону не сталкеров, а научную экспедицию, состоящую из ученых и компетентных специалистов. Наши посланцы должны понимать, что они делают и обладать надлежащей квалификацией, — закончил Робертсон и с надеждой посмотрел в зал, словно надеялся, что кто-нибудь прямо сейчас запишется в добровольцы.
Его поддержал только доцент Мэрфи:
— Правильно! Мы должны найти источник, — сказал он с неожиданным энтузиазмом.
— Откуда в вас этот горячий юношеских задор, доцент Мэрфи? — спросил доктор Уильямс. — Прежде чем отправлять экспедицию, хотелось бы лучше понять, что мы собираемся искать. Каков характер сигнала? Несет ли он информацию? Есть ли основания считать этот сигнал искусственным? Может ли он быть естественным? Пока нам это неизвестно.
— Сколько вопросов! Но сами вы, доктор Уильямс, как я понимаю, в Зону идти не собираетесь, предпочитаете работать с бумагами? — съязвил Мэрфи.
— Для начала было бы неплохо узнать побольше об этом радиоизлучении. Мое решение будет основываться на установленных фактах, — сказал доктор Уильямс, явно теряя терпение.
— Все, что я могу пока рассказать, мы регистрируем узко направленные радиоимпульсы длительностью около десятой доли секунды на длине волны в 21 сантиметр. Появление их хаотично,
установить закономерности в появлении импульсов не удается, — сказал Робертсон. — Но работа продолжается.— Можно ознакомиться с рабочими материалами? — спросил доктор Уильямс.
— Я охотно предоставлю их вам.
— И мне, пожалуйста, — сказал Мэрфи.
— И вам, доцент Мэрфи. Конечно.
Я рассчитывал, что обсуждение таинственных сигналов продолжится, но о них больше не говорили.
И в этом был свой смысл — обсуждать их можно было только, когда будет обнаружен источник. Правда, длина волны радиосигнала — 21 сантиметр — показалась мне подозрительно знакомой. Это была широко известная волна излучения запрещённой линии нейтрального атомарного водорода. У ученых, занятых поисками жизни в космосе, существует стойкое представление о том, что внеземные цивилизации должны использовать эту волну для связи между собой. И вот — пожалуйста, наглядное подтверждение.
Если такой сигнал действительно передается, можно предположить, что он кем-то принимается. А это станет прямым доказательством, что Посещение осуществлено разумными существами. Значит, искать следует не источник, а передатчик.
С другой стороны, очень странно выбирать именно эту длину волны для передачи служебной информации, которая не предназначена для чужих ушей. Словно инопланетяне подслушали заумные разговоры землян, узнали, что те собираются искать братьев по разуму, перехватывая сообщения на этой волне, и решили помочь им прослушать собственные информационные потоки.
Разумнее предположить, что передатчики, с помощью которых инопланетяне ведут между собой переговоры, должны были бы использовать для связи совсем другую волну. Это, кстати, позволяет найти удовлетворительный ответ на вопрос: почему мы пока не слышим переговоры продвинутых внеземных цивилизаций? Мы просто не знаем, на какой волне их следует искать.
Утром Шухарт уселся за свой стол и, как обычно, уставился на меня, словно хотел разглядеть во мне что-то важное лично для себя. Рано или поздно он поймет, что я не волшебник. Не исключаю, что ему после этого станет проще жить — избавившись от одной пустой надежды, он найдет другую, которая поможет ему устроить свою жизнь разумнее. Не знаю, как американцам, но русским без смысла жить трудно. Жаль, что не могу подсказать Рэду что-нибудь подходящее, это так не работает. Человек должен стараться отыскать свой смысл самостоятельно, без посторонних подсказок.
— У тебя проблемы, Кирилл? — неожиданно спросил Шухарт. — Какой-то ты сегодня особенно напряженный. Квадратное уравнение решить не можешь?
— С теорией у меня все в порядке, но пора подумать и о практике.
— О какой практике? — заинтересовался Шухарт.
Мне показалось, что я его удивил.
Странно, что он не слышал от своих друзей сталкеров о таинственных радиосигналах. Я думал, что информация о Зоне в их сообществе распространяется мгновенно. Это залог их выживания. Какие бы личные конфликты между ними не возникали, полезная информация о Зоне должна распространяться мгновенно и в полном объеме. Это самый простой способ выжить. А чувство самосохранения у стакеров должно быть развито на уровне инстинктов. И вдруг — ничего о радиосигналах. Интересный факт.
— О какой практике? — еще раз спросил Шухарт.
Пришлось рассказать ему о семинаре Робертсона. Естественно, кратенько, без научных терминов и формул. В конце концов, он мой лаборант.
— Ну? Что тут непонятного? Инопланетяне посылают в пространство сигнал о помощи. Вызывают ремонтную бригаду. Любой бы на их месте так поступил. Поставили автоматический маячок и ждут эвакуации.
— Ты думаешь, что Посещение устроили настоящие инопланетяне? И получается, что они до сих пор живы? Прячутся в Зоне, боятся показаться людям на глаза.