Усмешки Клио

Опорный стержень феодальной системы – когда рыцари-дворяне получали от владыки землю, составляя за это его непобедимое, закованное в сталь войско – был сломан. Настало время наемных армий, и главную скрипку играли уже те, у кого было больше свободной наличности... А рыцари, вслед за позициями в военном деле, стали терять и политическое, и экономическое могущество...

Стоит заметить, что люди античности выглядят более гибкими и сообразительными в борьбе с военными новшествами, чем жители Европы Темных веков, несколько столетий доходившие до принципов успешной противорыцарской обороны. Древнеримские историки сообщают, что легионеры весьма быстро нашли способы борьбы с боевыми слонами Пирра и Ганнибала, по мощи таранного удара уж всяко не уступающими латной коннице.

Хотя историкам, известное дело, верить можно только с большой оглядкой, знаем мы, кто и как исторические хроники пишет... Может, хваленые легионеры до ворот Рима без оглядки драпали, а вражеские слоны сами передохли, от смены климата и непривычной пищи...

* * *

Однако пора вернуться к нашей главной героине – шпаге. Мы расстались с ней, когда она влачила довольно жалкое существование в покоях феодальных замков в качестве декоративного и церемониального оружия.

Снова востребовали шпагу в качестве лишающего жизни орудия вот по какому поводу:

Чем больше поражений терпела рыцарская конница на поле боя, тем сильнее развивались и становились все изощренней разнообразные кодексы и своды поведения. Обычное дело – любая загнивающая система обрастает все большим числом формализованных ритуалов. Запутанные и зачастую противоречивые нормы рыцарского поведения все чаще и чаще вызывали всевозможные коллизии. А как те конфликты разрешались, известно, – поединками.

И не говорите, что поединки зачастую велись турнирным, не слишком смертоносным оружием или по принципу «до первой крови». Когда, извините, здоровенный фламберг или тяжеленная секира прорубают наконец чужой доспех, тут первая кровь легко бывает и последней – хирурги отдыхали, а гробовщики наживались. А насчет безобидности турнирного оружия... О чем тут спорить, если им даже королей порой на турнирах убивали, а уж простых рыцарей и не счесть. Да просто с лету грохнуться всаднику во всем его железе, выбитому из седла на ристалище – если даже повезло и не свернул шею, все равно пара-тройка переломов обеспечена, из строя выйдет надолго.

Ну и само собой, поединки «до смерти» за особо крупные обиды. Тут и говорить не о чем. В общем, все больше и больше бойцов гибло и выходило из строя в этих стычках; обычай, задуманный явно для повышения боевого духа и агрессивности, а также для совершенствования техники боя – приводил теперь к результатом прямо противоположным, впустую пережигая силы лучших бойцов.

Запретить эти развлечения европейские монархи еще пока не могли, как и многие другие вольности и привилегии заносчивых феодалов. И исподволь стали формировать новую традицию – использовать в междусобойных разборках не полный комплект смертоносного рыцарского вооружения, а шпагу – легкую, игрушечно смотревшуюся на фоне двуручников и булав. Идея проста – убить этим колющим изобретением Нерона довольно трудно; легкая рана в бедро или предплечье – долг чести смыт кровью, а пострадавший боец через две-три недели снова в строю, может погибнуть с гораздо большей пользой на поле брани за веру, короля и отечество.

Полезная традиция закрепилась. Традиции и обычаи вообще возникают порой стихийно, но их становление и укрепление на самотек власть имущими никогда не пускается – если нововведение вредит их интересам, выкорчевывают его быстро и безжалостно, зачастую вместе с носителями.

И шпага, бывшая до этого просто стилизованным придворным мечом (т.е. с полагающейся обоюдоострой заточкой), снова вернулась к исконному древнеримскому виду, к вертелу императора Нерона; чтоб не путаться, обозвали это исключительно колющее орудие рапирой. Ничуть, кстати не стесняясь кухонного происхождения – рашпер суть тот же вертел…

Новинка сначала сработала именно так, как и задумывалось. Один маленький пример: Франция, XVI век – дворянство только-только перешло на выяснение отношений при помощи рапир, еще поколение назад король-рыцарь Генрих II был убит на традиционном турнире. Граф де Келюс (прототип персонажа Дюма) дерется на жестоком поединке «до смерти», получает двадцать семь (!) колотых ран; при этом остается на ногах и продолжает бой – а умирает только много недель спустя, надо понимать, из-за банального отсутствия антисептических средств. Это лишь в исторических кинобоевиках проколотые гардемаринами-мушкетерами супротивники падают и быстренько отдают концы...

Но так было только поначалу... Недооценили, ох недооценили властители Запада изобретательности сограждан в деле убиения себе подобных... Впрочем, это беда не только Запада. Все так популярные ныне восточные единоборства имеют первопричиной простую и вроде логичную мысль китайских и японских феодалов: стоит лишить законодательным порядком «низкие сословия» любого оружия, вплоть до ножей длиннее установленного размера, – и установится мир и благодать, сражаться будут только воины-профессионалы, канут в прошлое бунты, смуты и бесчинства разбойников. В результате народец, лишенный любимых игрушек, стал оттачивать умение убивать чем угодно: подручным сельхозинвентарем и обычными деревянными палками; метко брошенными гвоздиком или заточенной шестеренкой; наконец, просто голыми руками и ногами...

А в Европе тут еще как на грех Ренессанс подоспел, по-русски говоря – Возрождение. И среди прочих возрождаемых наук и искусств Древнего Мира имела место анатомия – в результате не только произошел качественный скачек в медицине и картины со статуями вновь обрели сходство с живыми человеческими телами… Но и бурно развивающиеся школы фехтования тоже теперь опирались на знание положения жизненно важных органов, разрабатывая все новые и новые смертоносные удары.

Ну и оружейники внесли свою лепту, рапиру на дуэлях снова заменяет шпага с двусторонней заточкой, колющие удары сочетаются в хитроумных фехтовальных комбинациях с рубящими. И результат – спустя сто лет поединки на шпагах и рапирах стали не менее смертоносны, чем на рыцарских секирах и эспадонах [11] .

11

Эспадон – боковая ветвь эволюции, гигантопитек в семействе шпаг и рапир. По французки эспадон значит дословно “большая шпага” – та самая придворная, обоюдоострая и увеличенная до размеров двуручного меча. Тяжелые и неуклюжие Э. в эпоху крестовых походов были вытеснены более функциональными мечами-фламбергами.

Все вернулось на круги своя. Можно было, конечно, попытаться вооружить шевалье и донов чем-нибудь уж совсем смехотворным и неопасным, но существовало сильное подозрение, что при нужде они превратят в смертельное оружие хоть столовую вилку, хоть садовые ножницы, хоть дамский веер – было бы желание.

Венценосцы и их министры пошли тернистым путем запрещения и искоренения дуэлей. Особых результатов это не принесло, запретный плод сладок, – противозаконные поединки продолжались. Как следствие, и сами шпаги, и техника владения ими все более совершенствовались.

И в семнадцатом веке в эволюции шпаги наметился новый виток – она наконец вышла на поля сражений. Причем вооружались ею не только офицеры (комлектовавшиеся по большей части из дворян, т.е. экс-рыцарей), но и простые солдаты. Драгуны, конногвардейцы и другие рода войск обзавелись этим некогда оружием благородных особ. Но, еще раз повторяю, не мушкетеры! Мушкетеры из личной гвардии французского короля – исключение, прочие на случай рукопашной имели пику, точнее, наконечник пики, при нужде вставлявшийся в дуло и превращавший мушкет в холодное оружие. Пики сменились багинетами, а те – не мешающими стрельбе штыками, благополучно дожившими до ХХI века.

Развитие шпаги как боевого оружия проще, наверное, проследить на примере нашей страны – благо каждый желающий может зайти в ближайший военно-исторический музей и осмотреть витрины в качестве бесплатной иллюстрации к нашей повести.

Итак, Россия. К нам мода на шпаги стала проникать с XVII века, вместе с поступающими на службу иноземцами, а в десятых годах следующего столетия Петр I порадовал армию введением шпаг как регулярного оружия пехоты и конницы. Радовался весь личный состав – перевооружили его поголовно, чтоб и духу не осталось от дедовских бердышей и кривых сабель. Правда, господа офицеры немного загрустили. Раньше, до реформы, именно шпага служила отличительным оружием их благородий в полках нового строя. Завидит издали нижний чин личность со шпагой и загодя шапку ломает – сразу видит, что начальство идет...