Усмешки Клио
Шрифт:
Так вот, с личным оружием их офицерам подфартило. Ведь саперный тесак тех времен был сооружением кошмарным – гибрид оружия с широченным лезвием, лопаты, пилы, топора и латиноамериканского мачете. Минимизировать и превращать в шпагу это чудо инженерной мысли как-то постеснялись, и командиры щеголяли с клинками сравнительно приличного вида...
Понятно, что неудобное и нелюбимое оружие долго продержаться в войсках не могло и в ходе военных реформ XIX века оттуда исчезло. Шпага опять стала бутафорской, парадно-церемониальной принадлежностью, непременным атрибутом придворных и чиновных мундиров. Доходило, извините, просто до смешного. Ну ладно, представителям, как их сейчас именуют, «силовых ведомств» – полицмейстерам, прокурорам, судейским – шпага вроде как и к лицу, способствует
Да что там почтмейстеры, студентам российских императорских университетов к их мундирам тоже полагалась шпага, чем они, студенты, изрядно гордились. Правда, по воспоминаниям современников, дуэли в студенческой среде с применением холодного оружия вроде не процветали. В отличие от Германии, где студенты-корпоранты вовсю рубились на эспадронах, по поводу и без повода. Правда, правила и оснащение тех дуэлей убить противника практически не позволяли. По мнению (возможно и превратному) наблюдавших такие странные поединки иностранных путешественников, занимались бурши этим дурным делом исключительно из желания заполучить украшавшие лицо шрамы – остальные части тела надежно прикрывались особой разновидностью доспеха. Надо думать, девушек рубцы, приобретенные пусть и дурацким способом, привлекали, но порой случались и накладки, вроде выбитых глаз и отрубленных ушей...
Ну ладно, раз очередной поворот сюжета вновь привел нас в Европу, давайте посмотрим, что там и тогда (в XIX веке) на родине шпаги с ней происходило.
А ничего особенного. Итальянские графья и французские маркизы еще тыкали друг друга шпагами на дуэлях, но уже как-то вяло, без прежнего энтузиазма. Вырождались, должно быть.
В качестве дуэльного оружия шпагу и рапиру все активней вытесняли пистолеты. И неспроста. Дуэль из развлечения исключительно аристократического все более и более становилась общенародной забавой. А буржуа и интеллигенция в приемах фехтования с раннего детства не изощрялись, набить же руку в стрельбе из пистолета можно за несколько посещений тира. Да и опять же, народец это был более расчетливый и прагматичный; позаимствовать-то эффектный дворянский обычай они позаимствовали, но гибнуть или проливать кровь чести ради торопились не слишком.
Но взяв в руки шпаги и встав в позицию, разойтись без членовредительства уже довольно затруднительно. А дуэльные пистолеты изготовлялись таким образом, что попасть с тридцати шагов (обычное расстояние для этих как бы поединков) можно было только чисто случайно. Противники обменивались безвредными выстрелами и все долги чести считались уплаченными [15] .
Не случайно дуэльные пистолеты нисколько не изменились с появлением нарезных револьверов, а затем и автоматических пистолетов. Длинноствольный револьвер Кольта вполне мог превратить поединок и на тридцати, и на сорока, и на пятидесяти шагах во вполне смертоубийственное занятие, что собственно и происходило при выяснении отношений где-нибудь на Диком Западе Северо-Американских Соединенных Штатов. Но секунданты европейских цивилизованных дуэлянтов по-прежнему отмеряли мерками порох и забивали в гладкоствольные пистолеты устаревшие круглые пули, каковые и улетали в белый свет, как в копеечку...
15
Русские офицеры, аристократы и сорвиголовы, такие дуэли штафирок презирали. И стрелялись с десяти, с восьми шагов. А то и прямо через бильярдный или карточный стол.
А шпаги? Они помалу забывались, оружейники сокращали их выпуск, меньше становилось фехтовальных школ – древнее искусство теплилось лишь за стенами старинных замков аристократии, тоже переживавшей не лучшие свои дни...
Одно время пришла было мода на шпагу, как на оружие
самообороны – все, не желающие расставаться в темном переулке с честно нажитыми ценностями, стали прогуливаться со скрытыми в тростях клинками. Но любая мода быстро проходит, прошла и эта, как только появились портативные и достаточно надежные револьверы...В общем, на рубеже XIX – XX веков шпага находилась в повсеместном пренебрежении...
Хотя не совсем так, был один регион, где шпаги звенели всерьез и кровь лилась по-настоящему, – Латинская Америка. Пылкие креолы весьма активно выясняли отношения позабытым в просвещенной Европе оружием. Но и это было просто отставание по фазе от бывшей метрополии...
Однако чемпионами и призерами по фехтованию первых Олимпиад современности были именно латиноамериканцы (правила тогда были далеки от нынешних, более напоминая боевые схватки).
Ну вот и подошли мы к последнему этапу эволюции шпаги, вернувшись туда, откуда начали наш экскурс – на арену.
Непосвященным смотреть на соревнования спортивных шпажистов (один термин чего стоит!) странно и скучно. Белые обтягивающие костюмчики; маски, превращающие спортсменов в каких-то голливудских андроидов; провода, тянущиеся сзади нелепым хвостом... А уж шпаги... Приснопамятный вертел Нерона больше был похож на боевое оружие.
И сам поединок, на взгляд человека, в этот спорт не влюбленного, предельно монотонен: скачут козлом по дорожке и тыкают друг друга не до крови, а до вспыхнувшей электролампочки.
Но на зрительских местах собираются знатоки и ценители, трибуны ревут совсем как в старое доброе время... И если закрыть глаза, то можно, можно представить синее небо над головой, и утоптанный песок арены, и свирепый свист послушной руке стали, и слабое сопротивление пронзаемого тела, и глухой толчок гарды о грудь, против отбивающего последний удар сердца; почувствовать пьянящий аромат крови и увидеть в упор мутнеющие глаза противника...
Прощай, шпага...
Глава шестая. НАГОТА ПАТРИАРХА
Ной начал возделывать землю, и насадил виноградник. И выпил он вина, и опьянел, и лежал обнаженным в шатре своем.
И увидел Хам, отец Ханаана, наготу отца своего, и вышедши рассказал двум братьям своим.
Довелось мне как-то участвовать в телепередаче, посвященной фантастической литературе. Не всем ее аспектам, а прогностической функции. Насколько, дескать, фантастика способна предугадать и предсказать будущее?
И в результате двухчасовой дискуссии выяснилось: ни на что подобное фантастика не способна. Да, случайные попадания-угадывания встречаются, порой удивительно точные, – но если полк стрелков с повязками на глазах палит в небо, по которому пролетает стая уток, кто-нибудь непременно собьет птицу. Однако же фантасты, занимавшиеся предсказаниями будущего системно, – Герберт Уэллс, например, или Артур Кларк, – выстрелы свои направили в пустое и чистое небо. Кларк даже составил в свое время хронологическую таблицу грядущих достижений человечества, с точными датами, – настолько был уверен в своих прогнозах. Согласно той таблице, на Луне сейчас существуют космические базы с постоянно обитающими там космонавтами-астронавтами, к Марсу давно уже летают пилотируемые исследовательские экспедиции, а практические работы по созданию межзвездного двигателя ведутся полным ходом... (О Лондоне двадцатого века, описанном Уэллсом и якобы заваленном до окон второго этажа конским навозом, скромно умолчим).
Помнится, в той теледискуссии убойный козырь выложила на стол писательница Первушина. В самом прямом смысле выложила – достала из кармана и шмяк на столешницу. Даже два козыря: сотовый телефон и «флэшку». И предложила назвать фантаста, предсказавшего появление сих обыденных в наше время предметов.
Ведущий, Александр Галибин, попытался-таки назвать: у Булгакова, мол, в «Мастере и Маргарите», козлоногий демон создает на глазах у публики из двух сучков телефон и куда-то по нему звонит. Чем не мобильник?