Успеть до коллапса

“Ты такая смелая!” — тихо и печально сказала Николь.

Шэд её сразу узнал по нежным цветам светлой лаванды, которые произрастали из невероятно сложных переплетений. Как будто кто-то нарочно пытался втоптать эти цветы, придавить их чем-то тяжёлым, чтобы они никогда не появились, но её сущность взяла своё иным путём. Она разрослась в многочисленные побеги, оплела себя густыми кольцами, раз ей не дали вырасти ввысь. А потом расцвела.

“Не говори так!” — сказали ей Линда, Шэд и Диего, стоявший возле жены.

“Да, это ты взрастил её цветы. Ты дал ей раскрыться”, — сказал эмпат.

“Я не мог иначе. Сын пьяницы и портовой шлюхи. Я не должен был выжить, но выжил. Мне повезло устроиться помощником в аптеку, где я узнал о травах всё, что мог, а затем прыгнул на корабль и уехал прочь из ненавистного дома. Но всё равно я нигде не мог найти себя, даже когда стал капитаном, я отчаянно искал свой дом. И нашёл его с тобой, Ники”.

Именно эту историю и рассказывали его узоры с перерезанными корнями, но привитые к тем самым лавандовым цветам. Без Николь Диего бы не смог адаптироваться и привыкнуть к новой жизни. Он вечно бы был изгоем.

“Ты сильная и невероятно смелая. Иначе ты не стала бы моим источником силы”, — сказал он, нежно беря Николь за руку.

В этот момент их узоры соединились в точке прикосновения и цвета начали перетекать из одного тела в другое.

“Как они прекрасны!” — думал Шэд, любуясь парой.

“А я нет!” — сквозь плач прозвучал девичий голос.

Вильтаро стояла, прикрыв себя руками, словно хотела скрыть гадкие пятна, похожие на болезнь витилиго, покрывавшие всё её тело. Нет, не совсем так… В этом был какой-то более глубокий смысл, но Шэд не мог его прочитать.

“Девочка моя, ты прекрасна!” — тихо прозвучал на её головой сильный и глубокий голос.

Вильтаро обернулась и увидела Уилла.

“Ты похожа на космос”.

“Космос чёрный!” — ответила она. — “А я нет! Я дефектна. Позор расы суми”.

“Где это видано, чтобы космос был чёрным?” — мягко рассмеялся шотландец. — “Если бы он был полностью чёрным, как бы мы в нём ориентировались. Нет, он прекрасен благодаря туманностям и звёздным колыбелям, благодаря загадочным аврорам и разноцветным светилам. Вот, что показывают твои узоры”.

Вильтаро изменилась, и вместе с ней пятна на её теле проявились чётче. Уилл оказался прав: вся её миниатюрная фигура походила на огромную карту Вееромы. Там были и светящиеся туманности и россыпи звёзд и… невероятное одиночество, которое Вильтаро испытывала всю свою жизнь. Её окружали родные, но они были так далеки!

“Как галактики”, — тихо сказал Шэд.

“Именно”, — согласился Уилл, положив руку на плечо Вильтаро.

“Его узоры!” — изумился дэани. — “Они как…”

“Раны”, — сказала Вильтаро. — “У тебя была жена и три дочери. С ними обошлись… очень жестоко. И ты пошёл мстить!”

Она считала всё более чем точно. Потому что сама открылась. Да, тело Уилла было исполосовано бороздами, сильные и грубые линии пересекали чёрные шрамы, а под ними скрывалась любовь в её самом чистом виде. Любовь супруга и отца, бесконечная гордость своей семьёй и домом, желание их защитить, так грубо оборванное болью потери и жаждой отмщения. Уилл бросил всё и отправился искать виновника. Он нашёл его в другой стране и казнил. Больше он никого не убивал. Но теперь в нём проявились новые узоры, тёплые и нежные, а причина их появления стояла рядом. Уилл видел в Вильтаро свою вторую дочь, которую он должен, обязан защитить.

“Но разве ты видишь в ней только дочь?” — спросил Шэд, изучая нежно-розовые точки, похожие на крохотные бутоны.

“Мне тяжело и очень страшно”, — честно признался Уилл, опустив голову. — “Я боюсь причинять боль, даже случайную. И я боюсь потерь”.

“Ты и причинить боль мне?!” — изумилась Вильтаро. — “Для меня ты самый добрый и заботливый человек на свете! Я даже во мне такого представить не могу!”

“Но я могу. И боюсь этого”.

“Нет, Уилл”, — сказал Кайлас. — “Тебе просто надо быть смелее”.

“Чего это все так приуныли?” — ворвался сильный и весёлый голос Митча.

Тут же его лазурные морские линии загорелись, как полосы глубоководных рыб.

“Ты, что, тоже кочевник?” — удивлённо сказала Вильтаро.

“Похоже, что да! Я ведь предок маори, детка!” — припевая и пританцовывая ответил хакер. — “Для нас нет стен и потолков! Мы читаем звёзды и бороздим океаны. Ауэ-аэ! Ко нга уэту то тату амиоранджи аэ!”

“Ты потерял родителей в кораблекрушении, лишился дома и попытался обосноваться на суше”.

Митч перестал петь и посмотрел на Шэда.

“Я не смог жить как все”, — тихо признался он. — “Но мне пришлось адаптироваться”.

“И ты согласился на моё предложение, мечтая заработать на собственную яхту и уплыть в океан за родителями”, — сказала Линда. — “Прости, что помешала твоим планам”.

“Разве на мне видно хоть грамм сожаления?” — ответил хакер, поворачиваясь к ней.

Действительно, узоры Митча были самыми яркими и насыщенными среди всех. Здесь он был как дома и команду сразу принял как семью. Он оказался чистым и открытым, как свежий блокнот, куда остальные хамелеоновцы вносили свои записи, а он чётко всё фиксировал.

“Как хорошо, что мы прояснили это сейчас, до того, когда всё бы сами и испортили”, — радовался Шэд. — “Да, он более чем наш!”

“А что ты скажешь про меня?” — тихо спросил новый голос.

Шэд вздрогнул, узнав Алекса. Сухое и поджарое, но в то же время крепкое тело покрывали очень необычные узоры. Там были и оранжевые витки и алые гребни, как у дракона и сиреневые тонкие полосы и… что-то ещё, но всю эту красоту пересекали чёрные трещины, как у разбитого зеркала. И понять, откуда они тянутся, было невозможно.

“Оды, что же с тобой произошло?” — изумился эмпат. — “Что тебя так сломало?”

“Я… не знаю”, — слегка развёл руками Алекс.

“Это и сломало”, — сказал Митч, внимательно оглядывая его. — “То, что ты не помнишь”.

“Отличная логика”, — хмыкнула Линда.

“Я имею ввиду, что то, что нарушило его память, оно же и поломало его личность”, — пояснил Митч, изучая узоры Алекса. — Это видно вот здесь и здесь. Ты весь как разбитая фарфоровая кукла, мастерски склеенная, но всё ещё не восстановленная”.