Уст твоих бурный ветер

– Связным магом?
– перебила его Элиза.
– Да ведь они только в сказках бывают! Видела я одного такого фокусника в цирке, так он все похвалялся, что умеет далеко разговаривать, а потом не смог даже мысли читать…

– Читать мысли невозможно, - спокойно ответил Тилос.
– И никогда возможным не было. На такое не способны даже Демиурги.

– Кто?
– опять не выдержала Элиза.
– А они кто такие?

– Эла, не перебивай, пожалуйста, - Тилос нахмурился.
– Всему свое время. Так вот, связные маги действительно существовали. Беда в том, что колдовство, или Сила, как его называли раньше, уходит из мира так же неотвратимо, как утекает вода из разбитого горшка. Когда три десятилетия назад лопнул кокон, это стало концом старого мира. И первой жертвой пала связная магия. Ты еще узнаешь, почему и как, но главное, что ты должна уяснить прямо сейчас - твой талант предсказывать неприятности не вечен. Еще пять или десять лет - и ты не сможешь предсказать даже падение горы тебе на голову. Поэтому ты должна обходиться без колдовства.

– Я не колдую!
– возмутилась девушка.

– Колдуешь, - качнул головой Тилос.
– Только неосознанно. Так же, как и ходишь. Ты ведь не думаешь, как ты переставляешь ноги, ты просто идешь. Но ходить ты не разучишься, а вот чувство опасности пропадет. Поэтому придется учиться замечать врага другими средствами. Сегодня ты отдыхаешь и отсыпаешься, с завтрашнего дня начинаешь тренировки. Мира, - обратился он к женщине, - вторая половина дня - твоя. Программа номер три.

– А?
– глупо сказала та.
– Третья программа? А в остальное?…

– Программа номер четыре по стандартному графику. Ей придется нагнать основную группу, но, думаю, справится.

Мира какое-то время смотрела на Тилоса с полуоткрытым ртом.

– Тебе виднее, - наконец сказала она.

Тилос кивнул и снова повернулся к Элизе.

– Если понятнее - утром учишься драться, а после обеда постигаешь разные науки. Мира определит, с кем и когда. Вопросы?

– Драться я и так умею!
– обидчиво заявила девушка.
– До тебя, может, мне и далеко, а вот другому могу так поднести, что мало не покажется! И науки мне не нужны, от них волосы выпадают и морщины идут.

– Эла, - мягко сказал Тилос.
– Поверь мне, ты не умеешь драться. Ты умеешь размахивать руками и ногами, как мелкая шпана, каковой ты сейчас и являешься. Дать в репу толстому купцу, чтобы не рыпался, пока кошель из-за пазухи тянут - твой потолок. Против любого умелого бойца ты - пустое место, неважно, в броне он или голый, с оружием или без. Многие в Чаттануге могут убить тебя раньше, чем ты поймешь, что на тебя нападают. Мира, кстати, тоже свернет тебе шею одним движением.

Элиза с подозрением обернулась к Мире. Та сидела, безразлично рассматривая потолок, и лишь в уголке рта плавал намек на улыбку. Во всяком случае, прямо сейчас она явно не собиралась сворачивать шеи. И все же… Холеная красавица - и драка?

– Что же до морщин, то оглянись, пожалуйста, на Миру еще раз и скажи мне, сколько ей лет. Только честно. Она не обидится.

Элиза покорно оглянулась еще раз и внимательно рассмотрела спутницу. Матово-смуглая кожа, гладкая, словно у змеи, в том числе и на всегда выдающей женщину шее. Ни намека на второй подбородок, вообще на лишний жир. Густые блестящие волосы, затянутые в тугой узел. Лишь в уголках глаз виднелись чуть заметные гусиные лапки морщинок.

– М-м-м… Двадцать один?
– рискнула предположить она.
– Двадцать три?

Мира звонко расхохоталась.

– Спасибо тебе, котенок!
– сквозь смех сказала она.
– Но вообще-то мне тридцать шесть лет, через три месяца исполняется тридцать семь. И я надеюсь, что еще лет пять, не меньше, останусь в форме.

Нижняя челюсть Элизы отвисла. Тридцать шесть? Она вспомнила сорокалетних городских старух, с морщинистой, спаленной солнцем кожей, седыми волосами, потухшим взором, иногда разжиревших, иногда высохших, еле ковыляющих по базарной площади с небольшими корзинами. В большинстве своем они не доживали и до сорока пяти. Еще недавно она клялась себе, что никогда-никогда не станет дожидаться такой старости, лучше умереть. Что угодно, но не стать такой…

– Не наговаривай на себя, Мирочка, - улыбнулся Тилос.
– Ты останешься в форме еще лет пятнадцать, а то и дольше. Так вот, Эла, Мира у нас - один из главных аналитиков. Мудрецов, если по-простому. Мало кто знает об окружающем мире больше нее, и мало кто умеет так замечательно делать выводы. Лучше ее ворочаю мозгами только я, да и то не так часто, как хотелось бы. Вот, например - Мира, как там с гибелью пастбищ в Западном Карастане? Область в южном Сураграше, - пояснил он Элизе, - там тарсаки живут.

– Судя по тому, что я услышала в Граше, - задумчиво сказала женщина, - рост опустыненных площадей по-прежнему экспоненциальный, причем с коэффициентом один ноль семь от расчетного…

– Так плохо?
– поразился Тилос.
– Значит, у нас еще меньше… Кхм. Ладно, потом обсудим. В общем, Эла, начинаем тренировать твои мозги и тело. Во, почти рифма. Пойти, что ли, в менестрели? Чесслово, не хуже большинства из них справлюсь!

– Да уж справишься!
– фыркнула Мира.
– Кто бы сомневался. Ты похабщину, что под гитару в том кабаке орал, сам придумал или подцепил где?

– Это был отвлекающий маневр!
– возмутился Тилос.

– Ага, отвлекающий, значит?
– согласно покивала Мира.
– Все вы, мужики, одинаковы. Все время почему-то в одну сторону отвлекаетесь…

– Ха!
– фыркнул Тилос, но тут же спохватился.
– Ладно, назад к нашим баранам. Значит, Эла, в ближайший год-два сидишь здесь сиднем и учишься всему, что попадется под руку. Потом подрастешь немного, да и Тени тебя подзабудут, и тогда можно тебя выпускать. Если остаться не захочешь, конечно.

Элиза поежилась. Она уже успела совсем позабыть про ту дурацкую драку с Тенями. Ох и дернули же ее злые духи…

– Не останусь, - покачала головой она.
– Я хочу найти маму. И не надо меня учить. А если я отсюда выйду и вас с потрохами кому-нибудь сдам? Не боишься?

– Нет, не боюсь, - глаза Тилоса внезапно сделались черными и пустыми.
– Ты должна знать еще кое-что, что тебе может не понравиться. Ты не сможешь предать меня… нас, ни добровольно, ни под пыткой.

– Почему еще?
– удивилась девушка. В глубине живота пополз неприятный холодок. Сейчас ей пообещают страшные кары…

– Если ты попытаешься рассказать о том, что видела и слышала здесь, ты умрешь, - жестко сказал Тилос.
– Пока ты спала, я установил тебе ментоблок. Сейчас неважно, что это такое. Просто знай, что в случае чего ты просто умрешь, остановится сердце. Я не думаю, что ты захочешь предавать нас по собственному желанию, но вокруг хватает людей, кто заставит тебя рассказать все, что ты знаешь, независимо от твоего желания. Все - и еще много чего. Притом они никогда не поверят тебе, что ты выложила все полностью, так что умирать под пыткой ты будешь не один день, а то и месяц. Ментоблок избавит тебя от страданий.