Устами Буниных. Том 2. 1920-1953

Этого боялся Муккси. От лежания воспаление легких.

1 декабря.

Вчера хоронили Я. Б. Полонского. Сгорел в одну неделю от болезни сердца.

2 декабря.

Ян сказал: Привяжется мотив и все звучит. Сейчас — «Вы жертвою пали»… — Никогда не мог понять слов «любви беззаветной к народу». Кто это так любил народ? Все выдуманные чувства, которыми жило несколько поколений. И что такое народ?

1952

1 января. 12 ч. 3 мин.

[…] Встретили без вина. Ян перекрестился.

1 февраля.

Был болен Ян. Опять хрипы в легких, опять пенициллин. Очень ослабел, задыхается. Сегодня утром плакал, что не успел сделать, что надо. Потом просил беречься: «Если ты умрешь, я покончу с собой. Не представляю жизни без тебя». Плакала и я.

6 марта.

[…] день — нянькино одеяло из разноцветных, но однородных ситцевых лоскутков.

Сегодня заболел, опять воспалением легких. Зернов сказал, что серьезно. […] Я все делаю, чтобы не приходить в отчаяние. Он догадывается, что положение серьезно: «Сегодня Зернов был очень решителен».

А мы только что собирались перепечатывать для Сазоновой ¹ его биографию и сообщить ей то, о чем она просит в письме.

8 марта.

Яну лучше.

С 22 апреля болен Ян. Было и обычное воспаление в легком и колобациллы. […] затем и цилиндры и белок. С 22 апреля болезнь уже стоила 17.600 фр. Был Кодрянский […] Привез 150000 фр.

3 августа.

Живу, как в кошмаре. Олечка тяжело больна ² . […] Собрала пока 70000 фр. — 10000 ушло на предварительные расходы. […]

12 октября.

[…] Неделя, как узнали о серьезном положении Тэффи. […]

В. Р. сообщила мне о кончине Надюши. […] пошла к Яну. «Умерла?» — Да. — И он стал меня утешать, видя мое лицо. Я твердо сказала, что поеду на первую панихиду.

Надюша лежала на своем широком ложе в белых простынях, верхняя до пояса. Одета в черное. У рук образ Серафима Саровского. […]

Последний раз она была у нас. Ей хотелось повидаться с Яном. Пришла. Не могла вымолвить ни слова. Припадок. Что-то проглотила и стала над собой потешаться: «Хороша гостья». Ян тоже готовился к встрече, что-то принимал, чтобы не было удушья.

Я приготовила чай и то, что она любит. Она почти не ела. Боялась. Говорили они оба оживленно. Смеялись. Острили. Вспоминали. […]

7 марта, [ноября? — М. Г.]

Вчера Нобелевскую премию по литературе получил Франсуа Мориак. […] Это настоящий художник-писатель, тонкий психолог. Ян послал телеграмму. Хочет написать и письмо.

Олечке как будто лучше. […]

5 декабря.

[…] Вчера работали с Таней ³ [Т. И. Алексинская. — М. Г.] весь день. Она устала. Сегодня тоже придет. Архив растет. Кончаем «Нобелевские дни». […]

1953

1 января.

[…] Встретили с Яном, он выпил глоток вина, я — стакан. […]

9 января.

Заболел Ян. […] Был Зернов. Думает — желудок, хотя есть и хрипы. […]

11 января.

[…] Пришла Таня, работали весь день. Она разбирала, я наклеивала. Привезла Яну чудное вино. […]

Был Аминад [Дон Аминадо. — М. Г.). Как всегда, приятен, умен и полон любви к Яну.

23 января.

Ян вчера не отпускал меня до 3 ч ночи. Боялся остаться один. […]

[В ночь с 27 на 28 января 1953 Бунин, уже изменившимся почерком записал на листке, вырванном из тетради:]

— Замечательно! Все о прошлом, о прошлом думаешь и чаще всего все об одном и том же в прошлом:об утерянном, пропущенном, счастливом, неоцененном, о непоправимых поступках своих, глупых и даже безумных, об оскорблениях, испытанных по причине своих слабостей, своей бесхарактерности, недальновидности и о неотмщенности за эти оскорбления, о том, что слишком многое, многое прощал, не был злопамятен, да и до сих пор таков. А ведь вот-вот все, все поглотит могила!

23 Февраля 53.

Вчера Алданов рассказал, что сам Алешка Толстой говорил ему, что он, Т., до 16 лет носил фамилию Бострэм, а потом поехал к своему мнимому отцу графу Ник. Толстому и упросил узаконить его — графом Толстым ¹ .

[Вера Николаевна:]

28 февраля.

Приехали Олечка и Ляля. Обе очень пополнели. Пока у нас. […]

23 апреля.

46 лет мы с Яном. Выпили с ним вдвоем. […]

24 апреля.

Взяла взаймы у Кодрянских сто тысяч франков.

[Последняя, найденная мною запись Бунина написана каким-то заострившимся почерком:]

2 мая 53 г.

Это все таки поразительно да столбняка! Через некоторое оченьмалое время меня не будет — и дела и судьбы всего, всегобудут мне неизвестны! И я приобщусь к Финикову, Роговскому, Шмелеву, Пантелеймонову!.. И я только тупо, умом стараюсьизумиться, устрашиться!

[Из записей Веры Николаевны:]

14 мая.

В полном отчаянии. […] Ян тревожит меня: «Я умираю». Все спит. Стал многое не замечать.

22 июня.

Вечером Ян сказал: «Гоца» я задумал писать в Индийском Океане по пути на Цейлон. Но написал только начало. Как странно!

4 июля.

Ян чудесно прочитал Лермонтова «Выхожу один я на дорогу», восхищаясь многими строками.

— «Пожалуй, его смерть трагичнее Пушкинской. […] Какая проза! И после таких поэтов — Есенин, Маяковский и т. д.»

19 июля.

Была у Баранова. Заняла 50000. Перед тем был Петя ² , нашел, что положение серьезное ³ . Леня согласен лечиться. […]

20 июля.

Отвезли Леню в клинику. […]

2 августа.

[…] Приходится манкировать Чеховым ⁴ .

4 августа.

Весь день писала. […] Переписаны 3 рассказа. В книге будут рассказы 2 родов: жестокие и благостные. Всех около 30. Называться будет «Петлистые уши и Аглая».