Установление и Империя

— Сударь.

— Для разговора с глазу на глаз, — сказал секретарь. — Разве похоже, чтоб я отправился за двести парсеков осматривать всякие безделушки? Я хотел увидеть вас, — он вытащил из инкрустированной коробочки маленькую розовую таблетку и, осторожно закусив ее зубами, принялся посасывать неторопливо, с видом дегустатора.

— Например, — сказал он, — кто вы такой? Вы в самом деле гражданин той варварской планеты, из-за которой разыгралась вся эта военная свистопляска?

Деверс торжественно кивнул головой.

— И вы действительно были захвачены им уже после начала этой возни, которую он именует войной? Я имею в виду нашего молодого генерала.

Деверс снова кивнул.

— Так! Очень хорошо, мой достойный Чужеземец. Я вижу, что ваша словоохотливость сейчас пребывает в минимуме. Я ей дам выход. Казалось бы, наш генерал ведет тут бессмысленную войну с изрядными затратами энергии — и все это против позабытой планеты блошиного размера на краю неведомо какого места — которая для логично мыслящего человека показалась бы не стоящей и выстрела из единственной пушки. И все же генерал отнюдь не нелогичен. Напротив, я сказал бы, что он исключительно рассудителен. Понимаете ли вы меня?

— Не мог бы утверждать этого, сударь.

Секретарь рассмотрел свои ногти и промолвил:

— Тогда слушайте дальше. Генерал не станет бросаться своими людьми и кораблями ради славных, но бесплодных подвигов. Я знаю, что он любит поговорить о славе и об имперской чести, но совершенно очевидно, что его потуги изображать из себя одного из несносных старых полубогов Героической Эпохи несостоятельны. Здесь кроется нечто большее, нежели слава. К тому же он подозрительно и бессмысленно заботится о вас. Вот если бы вы были моим пленником и сообщили мне столько же, сколько нашему генералу, я бы вспорол вам брюхо и удавил вашими собственными кишками.

Деверс словно одеревенел. Взгляд его слегка переместился: сначала на одного из секретарских громил, потом на другого. Оба были готовы — и глаза у обоих светились алчностью.

Секретарь усмехнулся.

— Ну, вы однако молчун, черт вас дери. По словам генерала, даже Психозонд не произвел на вас впечатления. Кстати, рассказывать мне такое с его стороны было большой ошибкой, поскольку убедило меня в том, что наш молодой воитель — трепло и лгунишка.

Он, видимо, был в очень веселом настроении.

— Мой честный торговец, — добавил Бродриг, — у меня есть мой собственный Психозонд, такой, который должен вам подойти необычайно. Поглядите-ка…

И между его большим и указательным пальцами возникли сложно разрисованные, розово-желтые прямоугольники, природа которых была совершенно очевидной и определенной.

— Это похоже на деньги, — заметил Деверс.

— Да, это деньги — и лучшие деньги в Империи, ибо они обеспечены моими поместьями, которые более обширны, нежели императорские. Сто тысяч кредитов. И все здесь! Между двух пальцев! Ваши!

— А за что, сударь? Я хороший торговец, но торговля всегда основана на взаимности.

— За что? За правду! Чего добивается генерал? Зачем он ведет эту войну?

Латан Деверс вздохнул и задумчиво погладил бороду.

— Чего он добивается? — глаза его следили за движением рук секретаря, отсчитывающего деньги медленно, бумажку за бумажкой. — Говоря по существу, Империи.

— Хм. До чего тривиально! Все кончается этим. Но каким образом? Что за привлекательный и ясный путь ведет с края Галактики к имперским высотам?

— Установление, — с горечью произнес Деверс, — имеет свои тайны. У них есть книги, старинные книги — такие древние, что язык, которым они написаны, знаком только нескольким людям из самой верхушки. Но тайны эти окружены религиозными ритуалами, и никто не может ими воспользоваться.

Я пробовал — и вот оказался здесь, а там меня ждет смертный приговор.

— Понятно… Ну а в чем заключаются эти древние тайны? Давайте, давайте, говорите, потому что за сто тысяч я заслуживаю знать мельчайшие подробности.

— Трансмутация элементов, — коротко сказал Деверс.

Глаза секретаря прищурились и утеряли часть своей отрешенности.

— Мне говорили, что практическая трансмутация согласно законам атомной физики невозможна.

— Это так и есть, если использовать атомные силы. Но древние были смышлеными ребятами.

Имеются источники большей мощи, нежели атом. Если б Установление использовало эти источники, как я предлагал…

Деверс почувствовал мягкое, вкрадчивое ощущение где-то под ложечкой. Наживка подергивалась: рыба обнюхивала ее.

Секретарь внезапно произнес:

— Продолжайте. Генерал, разумеется, в курсе всего этого. Но что же он собирается делать, когда закончит эту опереточную войну?

Деверс говорил каменно-спокойным голосом:

— С помощью трансмутации он будет контролировать экономику во всех пределах вашей Империи. Все месторождения минералов не будут стоить ни гроша, когда Риоз сможет делать вольфрам из алюминия и иридий из железа. Вся система производства, основанная на недостатке одних элементов и изобилии других, полетит с катушек. Последует самая большая свалка из когда-либо виденных Империей, и только Риоз будет в состоянии остановить ее. Тут как раз встает вопрос использования упомянутой мною новой силы, но у Риоза по отношению к ней не будет религиозного трепета. Теперь его ничто не остановит. Он схватит Установление за шиворот, а покончив с ним, он через два года будет Императором.

— Так, — Бродриг весело рассмеялся. — Иридий из железа, вы говорите? Полно, хотите, я выдам вам государственную тайну? Знаете ли вы, что Установление уже вступило в сношения с генералом?

Спина Деверса застыла.

— Вы выглядите удивленным. А почему бы и нет? Теперь это кажется вполне логичным. Они предложили ему сто тонн иридия в год, чтобы заключить мир. Сто тонн железа, превращенного в иридий в нарушение их религиозных принципов, чтобы спасти свою шкуру. Достаточно хорошая цена, но неудивительно, что наш стойко неподкупный генерал отказался — раз он может получить и иридий, и Империю. А бедный Клеон еще называл его своим единственным честным генералом. Мой бородатенький купец, ты заработал свои деньги.

Он швырнул их, и Деверс кинулся собирать разлетевшиеся банкноты.

Лорд Бродриг остановился у двери и обернулся.

— Одно предостережение, торговец. Мои товарищи по играм не имеют ни ушей, ни языков, ни образования, ни интеллекта. Они не могут ни слышать, ни говорить, ни писать, ни даже быть чувствительными к Психозондированию. Но они исключительно опытны в оригинальных способах казни. Я купил вас, друг мой, за сто тысяч кредитов. Вы будете хорошим и ценным приобретением.

Если вы когда-либо забудете, что вы куплены, и попытаетесь… скажем… повторить наш разговор Риозу, вы будете казнены. Но казнены по моему способу.