Устоять невозможно

Поставила аккуратную роспись в конце написанных строк на листе бумаги, поднялась на ноги и выдохнув, направилась в кабинет Смолова. Кто-то должен первым поставить точку. Я же хотела снова почувствовать себя свободной. Сделаем отцу операцию, свожу его в какой-нибудь санаторий. И все наладится в моей жизни. А отношения и мужчины мне больше не нужны, тем более кратковременные. Зависимость эта со всеми вытекающими последствиями… Уверена стоит Смолову щелкнуть пальцами, как к нему очередь таких Ян, как я выстроится. Замучается их перебирать и менять.

Постучала в дверь генерального директора и опустила ручку. Чёрные мушки по-прежнему летали перед глазами. Я проморгалась несколько раз, чтобы увидеть мужчину. Он встал из-за стола и поглядел на меня сквозь прозрачные стекла очков. Сердце бешено застучало в груди. Как же он был красив. У меня дух захватывало от его великолепия. Зачем и почему вспомнила свои слова, там на острове, что любят не за красоту. Но он был очень красив и только за одно это его можно было полюбить.

— Роман Алексеевич, — я сделала несколько шагов навстречу, сохраняя официальный тон, а сама не сводила с него растерянного взгляда.

Мои щеки вспыхнули румянцем, я вспомнила вчерашний секс и силу мужчины, ощущая жар внизу живота. Лоб покрылся испариной и кажется снова подскочила температура. Чувствовала я себя отвратительно. Но переступая порог его кабинета, дала себе мысленную установку разрешить этот вопрос, а затем вызывать такси и ехать домой отлеживаться. И никакие две недели я обрабатывать тоже не стану!

— Подпишите, пожалуйста, — даже и не дала возможности ему что-то сказать.

Протянула листок бумаги и гордо вздернула подбородок. В одном я была ему несомненно благодарна. В том что появился в моей жизни. А то так бы и сидела в четырёх стенах, решаясь уйти и не находя в себе на это сил и решимости. Сложно ведь начинать все с нуля и уходить с насиженного места, как не крути.

— Что это? — он недовольно сдвинул брови, но по его виду я поняла, что он уже догадался, что его ждало в ровно написанных строчках на листе бумаги. Взял тот из моих рук, быстро пробежался по нему глазами и посмотрел на меня не понимающим взглядом.

— Нет, — твёрдо произнёс он. — Я позвал тебя, чтобы наконец с тобой поговорить, а не…

— Я не смогу с… тобой дальше работать, — перебила мужчину и поглядела на него снизу вверх, ощущая как от слабости, едва стою на ногах. Не было у меня больше рьяного желания ему противостоять и что-то доказывать. Просто хотела вернуться в тот привычный ритм жизни, каким жила до его появления и не думать больше о нем. А оставшись в стенах офиса точно не смогу этого гарантировать.

По мужскому лицу заходили желваки. Он крепко стиснул челюсти и смял бумагу, смотря на меня тяжелым взглядом.

— Я не изменю своего решения, — тихо произнесла я, смотря как мое заявление превратилось в круглый шарик в его руках. — Я не буду больше здесь работать, — повторила я и перевела взгляд к его лицу. — Надеюсь ты удовлетворил все свои желания и теперь можешь ставить перед собой новой цели. Ничего из того, что было вчера между нами больше не повторится. Это все было ужасной ошибкой, — говорила я, пристально глядя ему в глаза, которые сейчас были так близко, что у меня закружилась голова. Возможно она кружилась от слабости. Но вот сердце точно сжималось от боли, когда он так на меня смотрел, будто я что-то значила для него…

Мужчина снял очки и отвернулся от меня, зажимая переносицу пальцами. Мои слова ему явно не понравились. Я подошла к большому столу для совещаний и вцепилась руками в спинку сидения одного из стульев, что стоял возле него, чтобы почувствовать хоть какую-то опору. Смолов какое-то время ничего не говорил и мне на секунду показалось, что мне заложило уши. Затем он резко повернулся и медленно подошёл. Глаза его горели непримиримым, жарким огнем, он поднял руку и нежно коснулся пальцами моей щеки. Увидела как на его лице проскользнуло удивление, а в глазах мелькнуло беспокойство.

— Ты вся горишь. Тебе плохо? — гладил мою щеку пальцами и смотрел в глаза, выворачивая своим взглядом все внутренности.

Вроде бы что такого, даже и не говорил толком ничего, а прикасался ко мне и я чувствовала, что он действительно желал до меня дотронуться. Глаза горели и невозможно таким взглядом смотреть на человека однодневку. Но ведь именно таким человеком я для него и была? И заставить себя поверить в обратное смерти подобно.

— Со мной все нормально, — я отстранилась, продолжая держаться за спинку стула. — Я сейчас вернусь в свой кабинет, напишу новое заявление и передам его в общую почту, — проговорила бесцветным голосом.

— Его постигнет та же участь, что и предыдущее. Ты просто не понимаешь, что нет уже давно никаких целей. И ты напрасно полагаешь, что я вот так просто дам тебе уйти, — удивительно, что сохранял дистанцию и не пытался повалить меня на стол, осыпая жаркими поцелуями. Только в этом случае он бы получил новую отсрочку, потому что у меня не было сейчас сил сопротивляться. Я едва стояла на ногах. Но даже после этого я бы не изменила своего решения уйти. — Я вчера оставил тебя в покое и не стал оббивать пороги твоей квартиры, но знал бы что ты до такого додумаешься, не оставил тебя одну.

— Спасибо за… проявленный такт. Но я больше не нуждаюсь в вашем внимании. Попридержите свой пыл и чувственность для других женщин, — снова перешла на официальный тон, чувствуя, что пора закругляться с этими переговорами.

Сделала несколько глубоких вздохов, отпустила свою опору и развернулась, направляясь нетвердой походкой к двери. Но перед тем как развернуться и уйти, заметила его взгляд, острый как лезвие бритвы. Мужчина видимо, не ожидал подобных слов и действий с моей стороны и ему потребуется немного времени, чтобы осознать смысл всего мною сказанного, и что его только что отвергли. А мне достаточно было того, что чувствовала внутри полное опустошение и мечтала поскорее обо всем забыть. И в голове сплошной туман и лишь одна единственная мысль: дойти до своего кабинета. Смолов что-то сказал мне вслед, но все, что отчётливо помнила: я вернулась в свой кабинет, и кажется собиралась сесть в кресло, позвонить Лене, чтобы попросить ее принести мне воды. Взяла листок бумаги для нового заявления об увольнении, а что было потом помню смутно. Кажется видела встревоженное лицо Смолова и Лены. Вперемешку. А потом мне все представлялось, что я снова на острове, а над головой синее небо без единой тучи и на душе так умиротворенно и хорошо… Так как было последние дни, пока с отцом не случился приступ.

Приоткрыв глаза, я схватилась за гудящую голову. Горло сильно болело, виски пульсировали и общее состояние походило на то, как будто я только что совершила полет в космос. Комната плыла перед глазами, но что удивительно, перед тем, как закрыть глаза, я отчётливо помнила, что находилась в своём кабинете на работе, а сейчас лежала на кровати в своей комнате в квартире отца. Не в силах пошевелиться, я прислушивалась к собственным ощущениям, но ничего кроме слабости и бессилия не чувствовала. Наверное на меня так подействовала смена климата, стресс, промозглая погода и проблемы с отцом. Всё в совокупности добило мой организм.

— Яна, выпей, — услышала голос Смолова и напряглась.

Повернулась и слегка приподнялась. И тут же обессиленно рухнула обратно, ощущая ломоту во всем теле. Широко распахнув глаза, смотрела на мужчину, что сидел на кровати возле меня и протягивал стакан с водой. Сильно хотелось пить. Но как представлю, что придется глотать воду с такой болью в горле, то лучше и вовсе никогда не пить и ничего не глотать.

— Что… Ты… Как… — прохрипела я и снова схватилась за виски, прикрывая глаза от сильной вспышки боли.