Утешитель вдов

ГРАЦИЕЛЛА. Не надо переводить! Он мой, этот твой дух, и принадлежит мне одной!

ЭДУАРДО (не заботясь о том, что Дженнаро, успевший убрать зеркало в стену, находится рядом и все слышит). Ни дух, ни тело! Я уже объяснил вам: между нами быть ничего не может, это несовместимо с моей профессией!

ГРАЦИЕЛЛА. Ты это о своей постыдной профессии?

ЭДУАРДО. Постыдной? Чего же тут постыдного? И вам не совестно? Подумайте хорошенько: разве есть что-нибудь предосудительное в том, чем я занимаюсь? Нешто я людей убиваю? Не убиваю, а иметь дело с мертвецами….

ГРАЦИЕЛЛА (с горечью). … и прибегать, как шакал…

ЭДУАРДО. Не как шакал, а как голубь… глю… глю… глю… я несу в своем клюве утешение, каплю надежды…

ГРАЦИЕЛЛА. И забираешь при этом одежду, обувь, деньги….

ЭДУАРДО. Что делать Грациелла, раз в этом мире нет ничего бесплатного! Ведь даже за милосердие Господне приходится платить! Древние приносили в жертву быков и овец… А мы должны платить даже за заупокойные мессы. А важно то, что намерения у меня самые чистые, самые человечные…. Цель облагораживает средства…

ГРАЦИЕЛЛА. Так почему же ты не хочешь утешить, ублаготворить меня?

ЭДУАРДО. Потому что ты замужем. А женщины замужние и одинокие меня не интересуют. Мало того, для меня они представляют самую большую из всех возможных опасностей. Грациелла, я занимаюсь исключительно вдовами, только вдовами. Стоит допустить крохотное исключение — моей фирме коней! Вы же вашим поведением непрерывно толкаете меня к банкротству! А это, скажу я вам, с вашей стороны даже не честно!

ГРАЦИЕЛЛА (вызывающе закинув ногу на ногу). Нечестно? Значит, это я толкаю тебя на банкротство? Так надо понимать?

ЭДУАРДО. Так или не так, но дальше это не может продолжаться. Поймите меня правильно: лишь с тех пор, как я с таким трудом создал свое дело, я вкусил и капельку благополучия и обрел минимум покоя. А ведь до этого чего я только не пробовал? И все сплошная дырка от бублика! И вот тогда я понял, что истинное мое призвание — утешить вдов. Не теряйте со мной понапрасну времени! Я схимник, странствующий монах-утешитель! Я дал себе зарок, Грацие, я не могу нарушать данный обет!

ГРАЦИЕЛЛА. Но ведь ты еще мужчина!

ЭДУАРДО. Ну и что?

ГРАЦИЕЛЛА(кокетливо улыбаясь). Как что? … Нарушь свой обет … Разок отступи…

ЭДУАРДО. Не могу!

ГРАЦИЕЛЛА. Можно все.

ЭДУАРДО. Донна Грацие, давайте сбросим маски и будем говорить без обиняков?

ГРАЦИЕЛЛА. Я готова

ЭДУАРДО. Если в Неаполе существует женщина, ради которой — не будь я тем, что я есть — я бы заложил душу черту, то эта женщина только вы: такая красивая, душистая, нарядная. Понятно? В этом вашем благоухании, вашей красоте я бы хотел поселиться, взять вас в аренду минимум на тридцать лет и повесить при входе объявление: «Помещение сдано». Разве я слепой инвалид или идиот? Листая наши еженедельники, я часто думаю: «Видал? Это Софи Лорен? Куда ей до Грациеллы!» Грацие, вы стоите всех семи чудес света, я же воплощение запретов! Тут ничего не попишешь! Вы должны уйти, оставить меня в покое. В противном случае мне придется прибегнуть к тому, к чему ни один мужчина никогда не должен прибегать: обратиться к вашему мужу!

ГРАЦИЕЛЛА слушает его совершенно пораженная.

(Вдруг переходит с высокого патетического тона на деловую прозу.) Кстати, как он поживает? Сегодня утром он выглядел как-то неважно. Цвет его лица мне совсем не нравится.

ГРАЦИЕЛЛА (незаметно поглаживая руку Эдуардо, говорит словно в бреду). Печень. Еще диабет в придачу. Лечу его. Нужно сделать какие-то уколы…

Стук в дверь. ГРАЦИЕЛЛА инстинктивно отсаживается от Эдуардо.

Слышен голос дона Джачинто.

КАММАРОТА(входит). Можно?

ЭДУАРДО. Прошу вас садитесь. Ваша супруга здесь.

ГРАЦИЕЛЛА подбегает к мужу.

Вот видите, с вами ничего не случилось!

КАММАРОТА. Это вам кажется! А я чувствую ужасную тяжесть в голове…

ЭДУАРДО. А как же без тяжести? Ведь это мозг, а он суть центр чувства тяжести, весомости. Может, желаете таблетку аспирина?

КАММАРОТА. Нет, спасибо… Знаете, у меня правило… из посторонних рук никогда ничего не брать… (Говорит нервно, какими-то словесными залпами. По речи можно понять, что он маньяк.) Пусть, например, я упаду посреди улицы… пусть кто угодно подойдет со стаканчиком коньяка… Я выплеснул содержимое прямо ему в морду…. Пить ни за что не стану! Умру, а пить не стану!

ЭДУАРДО. Почему же?

КАММАРОТА. Потому что в Неаполе полно людей, которые мечтают сжить меня со света.

ГРАЦИЕЛЛА. Видали каков? Уверяет, что положиться нельзя ни на кого!

ЭДУАРДО (подливая масла в огонь). Даже на вас?

КАММАРОТА. Даже на нее. Прости, Грацие. Я, дон Эдуардо, люблю свою Грациеллу. Но ведь что такое жена? Не мать и не сестра! Жена — как говорится — «кровь одолженная», «взятая заимообразно».

ЭДУАРДО. Очень любопытно то, что вы сказали, дорогой Джачинто, очень любопытно! Однако, позволю себе заметить, в таком случае жена ваша заслуживает самых неслыханных процентов.

КАММАРОТА. Знаю, знаю… Знаю и то, что из-за нее многие мне завидуют… Быть может и вы завидуете… в глубине души, наверняка у вас к ней чувство…

ГРАЦИЕЛЛА. Ну что ты мелешь, Джачинто! Дон Эдуардо только что расхваливал твое изящество и твою элегантность!

КАММАРОТА. Вполне допускаю! Но думаю, что именно это мое изящество и элегантность возбуждает в доне Эдуардо и чувства весьма недобрые! Можете поверить! Еще внизу я прочитал в глазах швейцара: «А, он сшил себе новый костюм!» Какая гадость! Да тут прямо по гвоздям каким-то все время ходишь!

ЭДУАРДО. А вы припасите на всякий случай молоток, дон Джачи. Но что вам взбредает в голову этакая чепуха? Скажите, а выход ваш был удачным? В магазинах все в порядке? А теперь вы пойдете плотно и вкусно поесть, потом расположитесь в кресле, и рядом с вами будет донна Грациелла… ну есть ли в Неаполе человек счастливее вас?

КАММАРОТА (решительно). Полно, дорогой Эдуардо, первый встречный счастливее меня! Ну, а теперь будьте здоровы. Мир полон мерзавцев, которые… (Берет Грациеллу под руку и направляется к двери.) Пошли!