Утешительная партия игры в петанк

Тон задан. В доме заявлена дружеская атмосфера, give me five [315] , Бейден-Пауэл [316] и скаутские песни. Что ж, тем хуже. Тем лучше. Дети счастливы, что у них в распоряжении оказалось вдруг столько взрослых, а Кейт счастлива, что счастливы дети.

Никогда еще не была так красива… Даже наутро, когда прятала похмелье под большими солнечными очками…

Красива, как женщина, которая знает цену одиночеству и, наконец, может сложить оружие.

315

Буквально: «дай пять» (англ.)

316

Роберт Бейден-Пауэл (1857–1941), генерал-лейтенант британской армии, основатель движения скаутов.

Словно несколько дней отпуска получила и, little by little [317] , отдалилась от них. Больше ничего не затевала, оставила на их попечение дом, детей, зверье, бесконечные метеопрогнозы Рене, и на их усмотрение — время приема пищи.

Читала, загорала, дрыхла на солнышке и даже не пыталась делать вид, что хочет им помочь.

Но и это еще не все… Больше ни разу не положила руку Шарлю на спину. Ни мимолетных улыбок, ни многозначительных взглядов. Никаких тебе kidding me or teasing you [318] . Ни сокровищ, скрытых в соломе, ни миссионерских мечтаний.

317

Мало-помалу (англ.).

318

Обмен шутками и колкостями (англ.).

Поначалу страдал от этого явного охлаждения и тягостного для него перехода на такую форму общения.

Вот, значит, как? Получается, что его, ненаглядного, отныне перевели на роль статиста? Она вообще перестала называть его по имени, а говорила «you guys» [319] , не обращаясь ни к кому конкретно.

Shit. [320]

Неужели она влюбилась в этого верзилу? Непохоже…

Кажется, влюбилась в саму себя.

319

Эй, парни (англ.).

320

Буквально: дерьмо (англ.).

Играла, дурачилась, исчезала куда-то с детьми и вместе с ними потом с удовольствием получала по шапке.

На равных.

Рассыпалась в благодарностях перед своими гостями, десятками произносила тосты в их честь за обедами и ужинами, которые становились все длиннее, и воспользовалась их присутствием, чтобы сложить с себя обязанности опекуна.

Чувствовала себя совершенно счастливой.

На подсознательном уровне Шарля могли бы, должны были бы… как сказать… отпугнуть, смутить эти ее лопатки, выпиравшие из-под лямок лифчика, словно обрубленные крылышки, но такой она нравилась ему еще больше.

Ну и ладно. Старался ничем себя не выдавать… Получил немало ударов за последнее время, да и его ребро, с опорой на хребет прикрывавшее сердце, только-только начало подживать. Так что не время всем подряд распахивать свои объятия.

Нет. Она не святая… Большая лентяйка и пофигистка, выпить не дура, выращивает марихуану (это и есть ее «щадящая фармацевтика»…), к тому же безбожница!

Абсолютно аморальная женщина.

Да уж.

Пожалуй, к такой стоило отнестись поспокойнее.

Терпение, улитка-малютка, терпение…

И чем же он, собственно говоря, занимался, раз у него было время морочить себе голову этим вздором, точно он — влюбленный юноша—переросток?

Мух подметал.

Не один, конечно. Втянул в это дело Ясина и Харриет, которые уступили свои комнаты звездно-полосатым и переселились к нему.

Комнаты распределили по жребию и два дня напролет, задыхаясь в паутине, шарили по амбарам, словно по складам списанной мебели. Обсуждали, чинили, чистили и заново красили столы, стулья, зеркальные рамы и прочую рухлядь, изъеденную термитами и жуками—древоточцами. (Ясин, которого сердила их неразборчивость в червоточинах, прочитал им краткую лекцию: от жуков — только дырки, а вот гниловато-слоистая рыхлость — это работа термитов.)

Устроили небольшое party, чтобы отметить новоселье, и Кейт, зайдя в его комнату — опустевшую, отдраянную, отбеленную жавелевой водой, строгую, словно монашеская келья, у подножья кровати сложены папки, ноутбук и книги — на хитроумном бюро, который Шарль смастерил в алькове, — какое-то время стояла молча.

— Вы приехали сюда работать? — прошептала она.

— Нет. Просто хотелось произвести на вас впечатление…

— Да?

Все остальные были у Харриет.

— Я должна вам кое—что сказать, — добавила она, выглядывая в окно.

— Что?

— Я… Вы… В общем… Если я…

Шарль судорожно сжимал в руке пригоршню арахиса.

— Нет. Ничего, — сказала она, оборачиваясь, — тут стало очень уютно, да?

За те три дня, что он здесь был, впервые они оказались наедине, и он на пару минут снял с себя маску примерного бой-скаута:

— Кейт… поговорите со мной…

— Я… Я, как Ясин, — заявила она ни с того ни с сего.

— …

— Не знаю, как вам это сказать, но я… я ни за что на свете больше не хочу рисковать, я боюсь страданий.

— …

— Вы меня понимаете?

— Мне об этом Натали рассказывала… Что дети, живущие в приемных семьях, часто болезненно реагируют на любые перемены, ни с того ни с сего делаются несносными и страшно мучают тех, кто их к себе принял. И знаете, почему они так поступают? Инстинкт самосохранения. Чтобы физически и морально подготовиться к новой разлуке. Они нарочно ведут себя отвратительно, чтобы их отъезд всеми был принят, как облегчение. Чтобы убить любовь… Эту… эту дурацкую ловушку, в которую их опять заманили…

Ее палец скользил по зеркалу.

— Вот и я, представьте себе, такая же, как они. Я не хочу больше страдать.

Шарль искал слова. Одно, два, три. Можно и больше, раз уж без них не обойтись, но, ради бога, хоть какие-нибудь…

— Вы все время молчите, — вздохнула она. И добавила, уходя в соседнюю комнату:

— Я о вас ничего не знаю. Даже не знаю, кто вы, зачем вернулись сюда, но я должна вас предупредить: я всегда рада гостям, and, действительно, there is a Welcome on the mat but [321] …но…

321

На коврике у входа написано «Добро пожаловать» (англ.).

— Что, но?

— Вам не представится случай бросить меня…

Ее голова снова появилась в дверях, заметила, что ее легковес в состоянии грогги и решила этот раунд завершить:

— А если серьезно, darling, [322] знаете, кого здесь не хватает? А поскольку он действительно был совершенно оглушен, ответила сама:

— Некой Матильды.

Выплюнул капу, вместе с несколькими зубами, и улыбнулся в ответ, а потом пошел за ней следом, огибая буфет.

322

Дорогой (англ.).