Утешительная партия игры в петанк
Шрифт:
И все же… Может быть… Отменить встречи, уехать подальше и вновь, как когда-то, посреди бела дня задернуть в номере шторы… Но все, что придумывал этот мужчина, идя по бульвару Бурдон, тут же опровергал архитектор: почва с обеих сторон стала слишком зыбкой, пришло время признать, что будущего здесь не построить.
Здание простояло одиннадцать лет.
Переходя на другую сторону, почувствовал, как в нем ухмыльнулся подрядчик: никто не может его упрекать за стройку более чем десятилетней давности.[102]
Исполнил
Или, наоборот, его нашел.
7
– Ого! Явился не запылился! Ты вообще-то знаешь, скока щас времени? – подбоченившись, накинулась она на него.
Он отмахнулся от нее и прошел на кухню.
– Ну ты и нахал… И почему не позвонил? Я, заметь, могла бы быть и не одна…
Увидела, как вытянулось его лицо, и рассмеялась.
– Да ладно… Я же сказала, «могла бы», ок? Могла бы… – и поцеловала его.
– Ну проходи, будь как дома, собственно, это твой дом и есть… Welcome home, дорогой, и что же привело тебя сюда? Хочешь поднять мне квартплату… – и спохватившись: – О-па! Что-то ты сам не свой… Снова русские достают?
Он не знал с чего начать, не знал, сумеет ли он это сказать, поэтому выбрал что попроще:
– Я замерз, хочу есть и хочу, чтобы меня любили.
– Черт возьми… Плохо дело! Ладно… Пошли…
– Могу сварганить тебе омлет из не самых свежих яиц на просроченном масле. Пойдет?
Она смотрела, как он ест, открыла банку пива, отклеила свой никотиновый пластырь и стрельнула у него сигарету. Отодвинув тарелку, он молча смотрел на нее.
Она встала, зажгла подсветку вытяжки над плитой, выключила остальной свет, вернулась и поставила табуретку к стене, чтобы облокотиться спиной.
– С чего начнем? – спросила вполголоса.
– Не знаю, – он закрыл глаза.
– Нет, знаешь… Ты всегда все знаешь…
– Нет. Теперь уже нет.
– Ты…
– Что я?
– Ты знаешь, отчего она умерла?
– Нет.
– Ты звонил Алексису?
– Звонил, но забыл спросить…
– Ну ты даешь!
– Он меня взбесил, и я бросил трубку.
– Понятно… Хочешь чего-нибудь на десерт?
– Не хочу.
– И правильно, у меня все равно ничего нет… А коф…
– Лоранс мне изменяет, – перебил он ее.
– То же мне новость, – усмехнулась она. – Ой, прости…
– Это что, ни для кого не секрет?
– Да нееет, я пошутила… Кофе будешь?
– Получается, все знали…
– Есть еще травяной чай «плоский живот», если хочешь…
– Может, это я изменился, а Клер?
– Или «спокойная ночь»… Тоже неплохо, «спокойная ночь»… Расслабляет… Что ты говорил?
– Я больше не могу. Не могу.
– Эй… Ты что это,
собираешься нам тут выдать кризис среднего возраста? Midlife crisis, как это теперь называют…– А что, похоже?
– По-моему, очень…
– Какая гадость. Хотелось бы быть пооригинальнее… Кажется, я начинаю разочаровываться в себе, – пошутил он через силу.
– Ну, все не так уж страшно, да?
– Ты про старость?
– Нет, про Лоранс… Ей же это все равно, что в SPA-салон сходить!.. Ну, не знаю… своего рода маска с омолаживающим эффектом… Эти маленькие шалости, в любом случае, намного безопаснее ботокса…
– …
– Да и вообще…
– Что?
– Тебя никогда нет дома. Вкалываешь, как сумасшедший, весь в делах, поставь себя на ее место…
– Ты права.
– Конечно, права! И знаешь, почему? Потому что сама такая же. Ухожу в работу, чтобы не думать. Чем больше я завалена этими гнусными делами, тем лучше. Гениально, думаю, занята надолго вперед… Знаешь, почему я столько работаю?
– Почему?
– Чтобы забыть о том, что масленка моя провоняла…
– …
– И что же, по-твоему, люди должны хранить нам верность? Кому? Чему? И как? Но… ты ведь любишь свою работу?
– Уже не знаю.
– Да любишь. И не кокетничай. И это счастье, за которое надо платить… И потом, у тебя есть Матильда…
– Была.
Она замолчала.
– Кончай, – разозлилась она, – эта девочка не просто совместно нажитое имущество… И потом, ты ведь не ушел от них…
– …
– Или ушел?
– Не знаю.
– Не уходи.
– Почему?
– Одному трудно.
– Ты вроде справляешься…
Она встала, распахнула дверцы шкафчиков, холодильника, везде хоть шаром покати, и посмотрела ему прямо в глаза:
– И это ты называешь жизнью?
Он протянул ей свою чашку.
– У меня нет на нее никаких прав, не так ли? Я имею в виду, юридически…
– Есть. Закон изменился. Ты вполне можешь подать в суд, предоставив свидетельские показания… Только тебе это не нужно, и ты сам это прекрасно понимаешь…
– Почему?
– Потому что она любит тебя, идиот… Ладно, – потянулась она, – ты не поверишь, но мне еще надо поработать…
– Я могу остаться?
– Сколько угодно… Наш допотопный «клик-клак»[104] в твоем распоряжении, вспомнишь молодость…
Она передвинула горы скопившихся на диване вещей и протянула ему две чистые простыни.
Как в старое доброе время, они по очереди побывали в крошечной ванной, почистили зубы одной зубной щеткой, но… все же было не так как прежде.
Столько лет прошло, и самое важное, что они когда-то пообещали сами себе, выполнить им так и не удалось. Единственное, чего они добились, так это что оба платят теперь налогов больше: кто в десять, а кто и в сто раз.
Он растянулся на диване, сокрушаясь о своей спине, и вновь услышал привычный гул наземной линии метро, задававший ритм его бессонных ночей в студенческие годы.