Утесов. С песней по жизни
Шрифт:
P.S. Этот рассказ Леонид Осипович собственноручно вписал в "Чукоккалу" – рукописный альманах Корнея Ивановича Чуковского, в котором оставляли автографы многие его именитые знакомые заходившие на огонёк. Поскольку детство, юность и молодость К. И. Чуковского прошли в Одессе, Леонид Осипович считал его своим земляком. Они дружили всю жизнь. Когда Утёсов бывал в переделкинском Доме творчества, Корней Иванович часто зазывал его к себе на дачу, чтобы артист устраивал импровизированные спектакли. При этом между ними происходил примерно такой диалог. Чуковский говорил:
– Утёсик!
– А почему вы не приглашаете свою детскую аудиторию?
– Это опасно. Никогда заранее не знаешь, что способен сказать одессит.
– Тогда вы не знаете, что можете сказать вы сами, – парировал Утёсов.
В Одессе началось серьёзное увлечение Утёсова сценой. Он работал во многих маленьких театральных труппах, которые кочевали по Украине. Гастрольная жизнь артистов, ох, как нелегка. Она никогда не была и не будет легкой. Он ещё в юности убедился в этом, поколесив с цирком. Однако у Леонида Осиповича был такой характер, что он не любил вспоминать про горести и заботы. Считал, они проходят, забываются. Гораздо приятнее вспоминать веселые моменты жизни, пускай даже таковыми они кажутся лишь из прекрасного далека. А не тогда, когда неизвестно, что впереди…
В Геническе к труппе театра миниатюр, в котором играл Утёсов, присоединился эстрадный танцор Минцельмахер. Он всегда выступал под псевдонимами, причём менял их в зависимости от "национальной" принадлежности танца. В кавказских плясках выступал как Мицелидзе, в русских – Муратов, в румынских был Муцунеску…
Сборы в Геническе были хилые, и Утёсов почему-то решил, что больше всего местную публику привлечёт экзотический негр. (Это отчасти подтвердилось). Леонид подбил танцора на совместную авантюру, и они выпустили афишу, на которой было написано, что выступает Джон Джонсон из Бразилии.
Два вечера они успешно морочили людям головы – загримированный негром Минцельмахер танцевал, а конферансье Утёсов рассказывал зрителям о Бразилии, расположенной "на юге Африки".
Перед третьим представлением в театре неожиданно появился пристав, потребовавший вызвать Минцельмахера. Когда тот появился, загримированный только наполовину, пристав спросил:
– Вы что – негр?
– Нет, еврей.
– Почему же тогда выступаете негром?
– Я не имею право на жительство, но право на грим имею в каждом городе.
Проглотив эту дерзость, пристав спросил:
– А почему пишите, что вы из Бразилии?
– Это правда. Я жил в Одессе в гостинице "Бразилия".
– За обман властей я запрещаю ваши выступления, – подвел итог беседы пристав. – Возвращайтесь в Бразилию.
Для привлечения зрителей в провинциальных городах часто проводились конкурсы юмористов. Однажды в Гомеле афиши извещали о том, что в конкурсе юмористов будут участвовать Л. Рабчинский, Г. Раздольский, И. Самарин и Л. Утёсов.
Результаты подобных соревнований определялись предельно просто. У выхода из зрительного зала стояли четыре урны, на каждой из которых была написана фамилия участника. Покидая театр, зрители опускали свои билеты в урну с фамилией понравившегося артиста. У кого больше всего билетов, тот и объявлялся победителем конкурса.
На другой день в местной газете было написано: "Исключительный успех
выпал на долю г. Утёсова, артиста яркого и разностороннего дарования… Публика не скупилась на знаки внимания и к остальным участникам конкурса".Вскоре "остальные участники конкурса" явились к Леониду, в его гостиничный номер. Они были явно обижены и возмущены. Загалдели наперебой:
– Что же это такое?! Выходит, ты один талантливый, а мы нет! Это никуда не годится, мы не согласны…
Чтобы как-то успокоить пожилых людей, ни в чём не виноватый Утёсов согласился пойти с ними в редакцию. Там они надеялись исправить положение. На следующий день в газете появилось следующее добавление: "Напечатанная во вчерашнем номере нашей газеты заметка о конкурсе юмористов вызвала реакцию зрителей, на следующих спектаклях поспешивших доказать, что артисты Самарин, Раздольский и Рабчинский пользуются не меньшими симпатиями, чем г. Утесов".
С началом мировой войны театральная жизнь в Одессе замерла. Утёсов занимался в консерватории по классу скрипки. Неожиданно выяснилось, что студентов не берут в армию. Это обстоятельство вызвало зависть у художественного руководителя Ришельевского театра миниатюр Павла Поля. Он спросил Утёсова:
– Вы занимаетесь в консерватории?
– Да.
– А мне нельзя туда?
– Что вы там будете делать? – удивился Леонид, будучи невысокого мнения о музыкальных способностях Поля.
– Учиться играть.
– На чем?
– На барабане.
– Ну, если на барабане, – едва сдерживая смех, сказал Утёсов, – вас, пожалуй, примут.
P.S. Со временем Павел Николаевич Поль стал знаменитым комиком, артистом московского Театра сатиры. Правда, на сцене он часто путал текст роли и нес отсебятину. Коллеги шутили про него: "Существует толковый словарь Даля и бестолковый Поля".
Однажды П. Н. Поль был с Театром сатиры на гастролях в Ленинграде, когда туда неожиданно приехала его жена и застукала в номере своего мужа любовницу. Ударом кулака решительная женщина распахнула дверь и произнесла ставшую в артистической среде крылатой фразу: "Когда жены приезжают, бл. и убираются вон".
Несмотря на то, что он был студентом консерватории, Утёсова в 1916 году призвали в армию и зачислили рядовым в пехотный полк, квартировавший в нескольких верстах от Одессы. Там он попал под начало подпрапорщика, который крайне неохотно давал солдатам увольнительные в город.
Однажды получилось так, что галантный Утёсов поцеловал ручку жене подпрапорщика. Тот сразу страшно приревновал её к Леониду и при каждом удобном случае старался удалить его из расположения роты. Отныне, когда Утёсову не терпелось навестить жену и дочку, он целовал руку супруге подпрапорщика и получал увольнительную на целую неделю.
Дочь Утёсова родилась 14 марта 1914 года, её назвали Эдит. Замечательный эстрадный артист Геннадий Михайлович Дудник рассказывал, как Утёсов поведал ему одну историю, связанную с экзотическим именем его дочери.
Когда она родилась, обрадованный молодой отец пошёл в синагогу – записывать её и попросил дать имя Эдит. Тщательно обследовав свою книгу, в которой были записаны все еврейские имена, шамес-писарь сказал:
– Такого еврейского имени нет. Возьмите Сарра или Ребекка. Чем они плохи.