Утопия в России

Предоставляем читателю оценить, как по сравнению с этим перечнем, не претендующим на полноту, изменились за последние годы цели, вопросы, аргументы общественных мыслителей и деятелей, с одной стороны, и утопистов, с другой.

Но разве остались еще утописты в России?

Разумеется, особенно, если помнить, что антиутопия очень часто скрывает в себе невысказанный образ утопии. Готовясь к прощанию с читателем, перечислим вразброс то, что нам уже не под силу серьезно комментировать, но что мы сумели заметить.

Фантастическая литература все еще цветет. Конечно, изменились и цензурные условия, и масштаб потока, и контекст, и издательские структуры, меняя коренным образом природу явления. Гораздо большими тиражами, чем раньше, и без разбора выпускаются авторы всех видов англо-американской фантастики: они задают тональность. На этом фоне происходит настоящий разгул космической оперы, заваренной на фэнтези с примесью то черной, то белой магии. В издательстве "ACT" серия "Век дракона" плавно переходит в серию "Звездный лабиринт". Бесчисленные романные циклы, в которых, по примеру Азимова, Герберта и Толкиена, живописуются истории то ли древних магических цивилизаций, то ли галактик и сверхгалактических союзов, пишут С.Лукьяненко, А. Громов, В. Васильев, Ник Перумов. В связи с последним автором нам встретилось новое жанровое определение: "космическое мочилово". Введен термин "магическая утопия" (М. Магид), который относится не только к образам миров, описанных в такой литературе, но и к "ролевой игре", в которую она втягивает читателя. Элементы как утопии, так и антиутопии переполняют всю эту продукцию (к ней надо добавить новый "национальный триллер", созданный такими авторами, как Григорий Миронов, и посвященный защите идеализованной русской культуры от посягающих на нее иностранных гангстеров) и, пожалуй, требуют внимания со стороны исследователей.

Из перечисления видно, что это сложный и неоднородный массив, расположенный на разных качественных, функционально-социологических и культурно-тематических уровнях и (как бы ни оценивать его отдельные части) несомненно участвующий в процессах обновления русской литературы.

Нынешний подъем отдаленно напоминает 1960-е годы, эйфорическую атмосферу освобождения чистой фантастики (тогда прикрывавшейся грифом "научной"). Нельзя не отметить неослабевающее влияние братьев Стругацких: богатство фантазии и виртуозность в порождении политико-идеологических параллелей между небывалым и реальным поддерживает авторитет классиков. Сегодняшние волшебные эпопеи заставляют вспомнить первопроходца Олеся Бердника с его приключениями в Атлантиде. Мы с некоторым удивлением наблюдаем, как на поверхность поднимается целый континент философской, метафизической, оккультной фантастики, - у истоков этого тектонического сдвига стоят нонконформисты 1960-х годов, и, в первую очередь, Юрий Мамлеев, занявший, как кажется, одну из ключевых позиций на сегодняшней литературной арене.

Разными скрытыми и явными путями сближается, а иногда и сливается с этим массивом творчество лидеров русского постмодернизма. Они уже упоминались в этой книге. В. Маканин, В. Пелевин, В. Сорокин, А. Курков продолжают писать, направляя свою деконструктивную энергию и (ретроспективно) на советскую псевдоосуществленную утопию, и на любые утопии в классическом понимании, прошлые и будущие: игра, заслуживающая названия "метаутопической". А если учесть, что деконструкции у этих авторов подлежит и вся создаваемая в письме виртуальность (так разлагается воображаемый мир в романе Пелевина "Чапаев и пустота", 1996), об их литературе можно говорить как о "метафантастической". К этой тенденции близок нашумевший роман Т. Толстой "Кысь" (2000): стилистика в нем борется с хорошо известным сюжетом о послеатомном возврате к примитивному общественному устройству, осложненному диктатурой и мутациями. Более радикален (и потому интересен) эксперимент Д. Пригова. В романе "Живите в Москве" (2000) он переигрывает прошлое, сталкивая свои действительные воспоминания о детстве в столице советской страны с вымышленными апокалиптическими событиями, пропущенными сквозь деформирующий фильтр бреда: память как мир антиутопии, или антиутопия памяти. Все творчество Пригова последнего времени, определяемое им как поиски свободы через деконструкцию тоталитарных языков, можно поместить в перспективу творческой утопии авангарда, о которой здесь было много сказано.

Отметим, что небывалую до сих пор динамику как волне фантастики, так и авангардным экспериментам, придает явление, которого мы не оценили по достоинству, когда писали эту книгу: Интернет. Надо сказать, что русская сеть - одна из самых оживленных, разнообразных и творческих в Интернете. Там можно встретить и настоящих критиков утопии, и ее собирателей (в частности, хорошие сайты, посвященные архитектурным и художественным утопическим проектам: например, "Русская утопия. Депозитарий" Ю. Аввакумова). Время от времени в сети можно найти и мечтателей, тех, кого дух постмодернизма вдохновляет не на разрушение утопий, а на создание новых: так, мы узнали о планете Атэа, населенной однополыми существами лемле: "их цивилизация - удивительное сочетание культуры, пронизанной духом лесбийской любви и эроса, с достижениями науки, техники, и, как ни странно, ведовства. Цивилизация, преодолевшая распри и насилие, старение и смерть, вышедшая на просторы космоса и сохранившая природу своей планеты". Сайт О. Лаэдель знакомит всех желающих с рассказами и стихами, где описаны грезы, удивительно близкие к узорным фантазиям начала XX века.

Итак, "утопия" - модное слово. Но вне области литературы и искусства нам кажется, что конкуренция между утопическими программами, которую мы отмечали в середине 1990-х годов, выдыхается (но тут с нашей стороны не исключено недопонимание происходящего). Глуше, чем раньше слышится мощный голос А. Солженицына. Его идеи перестали быть темой серьезных обсуждений, порой подвергаются не совсем заслуженной критике, а часть из них, к сожалению, эксплуатируется неославянофильской средой, где мечта о православной России сочетается с представлением о современном мире как царстве Антихриста и (что то же самое) осуществленной технологической антиутопии. "Глобализация" отождествляется (например, в статьях К. Гордеева) с "дьяволизацией" мира. Курьезно, что для этих картин порой используется набор терминов и понятий самой современной науки.

Будущее покажет, сможет ли такое анахроническое прогнозирование серьезно влиять на настроения, на политику России, на ее поиски нового равновесия, внешнего и внутреннего.

Мы надеемся, что и в этом отношении наша книга не совсем запоздала; читатель найдет в ней двойное предупреждение - об опасности утопизма, когда он становится слишком сильным, и о тщетности надежд на его исчезновение.

Однако, если приручить утопии, они могут быть не только полезны, но и необходимы.

Леонид Геллер

Апрель 2003

1. Приведем здесь для примера лишь несколько работ, о которых мы узнали уже после написания нашей книги: Арсентьева Н., Становление антиутопического жанра в русской литературе, 2 тт., М., 1993, Никитин А., Мистики, розенкрейцеры и тамплиеры в советской России: исследования и материалы, М., 1998, Czapik-Litynska Barbara, Tokarz Bozena, Tokarz Emil, red., Utopia w jezykach, literaturach i kulturach Slowian, 3 tt., Wyd. Uniwersytetu Slaskiego, Katowice, 1997, Duda Katarzyna, Antyutopia w literaturze rosyjskiej XX wieku, Uniw. Jagiellonski, Krakow, 1995.

БИБЛИОГРАФИЯ

Глава 1

Тексты

"Изборник". Сборник произведений литературы древней Руси. Сост. Л. А. Дмитриев и Д. С. Лихачев М., Худ. лит., 1969.

*Александрия - Роман об Александре Македонском по русской рукописи XV века. Сост. М. Ботвинник, Я. Лурье, О. Творогов. М.-Л., Наука, 1966.

* Буслаев Ф. Русская Хрестоматия. М., 1904.

* Гуджий Н .Хрестоматия по древней русской литературе Х -XVII веков. 1-е изд. М., 1962.

Домострой. СПб, "Наука", 1994.

Крижанич Ю. Объясненье виводно о писме Словенском; Толкование исторических пророчеств в: Собрание сочинений, вып. I - II, М., 1891. Политика. Беседы о правлении [1663 - 1666]. М., 1965.

Кульман К. Прохладительная псалтырь. Фрагменты в: Н. Тихонравов, "Квирин Кульман", Русский вестник, 1867, 11.

Нил Сорский. Предание и Устав. СПб., 1912.

* Памятники литературы древней Руси (XI - начало XII века, М., 1978; XII век. М., 1980; Конец XV - первая половина XVI века М., 1984, 768 с.; Середина XVI века. М., 1985)

Ржига В. "Новая версия легенды о земном рае", Byzantinoslavica II, 1930, С. 374-384.

* Тихонравов Н. Памятники отрешенной русской литературы. Тт. I -II, СПб., 1863.

* Cazacu М. L'Histoire du prince Dracula en Europe centrale et orientale (XVe siecle). Geneve, Droz, 1988.

Leger L. Chronique dite de Nestor. Traduite sur le texte slavon-russe avec introduction et commentaire critique par Louis Lege. E. Leroux, 1884. (reprint New-York, 1967).

Marichal R. Premiers chretiens de Russie. Cerf, 1966