Утренние прогулки

–  По выходным. А в другое время на заводе работаю. А вы - спортсменка?
– спросил он.

–  Нет!
– И мама тоже засмеялась.
– Я учительница музыки. Это мы с сыном покататься решили.

–  А папа ваш куда же уехал? В командировке?

–  Папа наш чертит. Он у нас без выходных работает.

–  Хочешь, посмотри поближе моих птичек, не бойся, смотри прямо в окошко, - предложил человек мне.

И я стал смотреть, как они прыгают друг за другом, поворачивают голову, косятся на меня, клюют рябину.

–  Очень редкие птички! А какие красивые!
– сказал человек.
– Я ведь тоже некоторых птиц петь учу, так что я как бы ваш коллега.

–  Разве птиц учат петь?
– удивился я.

–  Еще как! На певца в консерватории столько времени не расходуют, сколько на хорошую птицу.

–  И они, наверно, не отвлекаются на уроках, как ты, - сказала мне мама.

–  Нет, они у меня старательные. Да и я знаю все их привычки. У меня жаворонок живет - я его прямо из гнезда взял, выкормыш. И два соловья. Иволгу - тоже выкормил, взял из гнезда. Такая боязливая птичка.

Я даже не поверил его словам, и мама, наверно, тоже.

–  И все эти птицы живут у вас дома?
– спросила мама.

–  Конечно. Канареек или там волнистых попугайчиков я не держу. Хорошему птичнику их держать стыдно. Хочешь моих щеглов послушать?
– спросил он меня.

–  Еще бы он не хотел, - сказала за меня мама.
– Слушать - это он любит. А вот сам стал заниматься музыкой хуже. Как будто у него какая-то пружинка сорвалась.

–  С птицей такого не бывает. У нее если организм требует пения, так она запоет в любых условиях. Телефон у вас есть? Если хотите, могу как-нибудь позвонить. В выходные-то я сейчас все время буду за городом, а в будни - пожалуйста. Ко мне люди часто приходят. И с магнитофонами. У меня запишут, а дома у себя потом устраивают птичьи концерты. Вы скажите номер, я запомню. Если есть у мальчика интерес, пожалуйста.

Мама сказала ему наш телефон, а он сказал, что его зовут Федор Матвеевич.

Мы вышли на Ланской, а он поехал дальше, к вокзалу.

***

Утром по дороге в школу меня догнал Бабенков.

–  Слышал, а? Шустрова переезжает!

–  Куда?

–  Ее родители поменяли квартиру с другим городом и переезжают. Она сегодня последний день.

Как- то так получается, что Бабенков всегда узнает секреты.

«Может, и руки не будут проверять», - обрадовался я и спросил Бабенкова:

–  А кто санитаром будет вместо нее?

–  Ты, конечно.

–  Я?

–  А кто же еще.

Тут уж я не обрадовался. Значит, я должен буду стоять у дверей, как она, и проверять руки. А у самого бородавка растет. Кто-нибудь увидит и скажет:

–  Ты сначала свои руки приведи в порядок, а потом чужие проверяй.

Я так задумался, что даже не заметил, как мы подошли к школе.

***

Я уже давно слышал, что некоторые люди выводят бородавки кислотой.

На перемене я спросил у Гриши Алексеенко:

–  Где кислоту продают, ты не знаешь?

–  Наверно, в аптеке, - сказал он, - только на нее рецепт нужен.

Мы с Гришей пошли к его брату.

–  Какая кислота?
– спросил брат.
– Серная, соляная, может, уксусная? Если уксусная, то дома у матери возьми уксусу, вот тебе и кислота, смотри эссенцию не бери, она жжется.

–  Мне уксусную надо - сказал я, хоть и не знал, какую.

Я только сейчас услышал, что уксус - тоже кислота. И Гриша Алексеенко, как всегда, вздохнул:

–  Вырасти бы побыстрей, а то ничего не знаем.

***

После школы, когда мама пошла на вечерние уроки, я взял из стола уксус. Уксус я любил нюхать, он пахнет маринованными грибами.

Я капнул из бутылочки на руку. Но все сразу пролилось в раковину. Я снова капнул.

Уксус не помогал.

Когда пришел папа, я его сразу спросил:

–  Какая кислота бывает самая страшная?

–  Синильная, - сказал папа, - ее шпионы используют и разные убийцы.

И тогда я понял, что надо делать. Я незаметно оделся и побежал к аптеке. Там было много людей, а у прилавка стояла старушка в белом халате.

–  У вас синильная кислота без рецептов есть?
– спросил я старушку.

Старушка даже подавилась от удивления.

–  Зачем тебе такая кислота, мальчик?

–  Нужно, - сказал я тихо и опустил голову.

–  Сейчас узнаю, подожди.

Старушка ушла куда-то, а через минуту вернулась.

–  Зайди к заведующему, мальчик.

И она пустила меня прямо за прилавок в коридор, а оттуда в специальный кабинет.

В кабинете сидел старичок. Он и был заведующий.

–  Это тебе нужна синильная кислота?
– спросил старичок.
– Тебе самому?

–  Мне.

–  Может, тебе другая нужна, а ты забыл, может, соляная - для желудка.

–  Нет, синильная.

–  Хорошо, синильная. А сколько тебе нужно?

Я подумал и сказал:

–  Литр.

А старичок сразу засмеялся.

–  Милый мальчик, - сказал старичок, - синильная кислота сама по себе в природе не присутствует, она сразу разлагается. И слава богу, потому что от литра ее могло бы умереть шесть тысяч человек. Теперь ты понял, что за страшную кислоту ты у нас спрашиваешь? Я знаю, ты ведь не хочешь, чтобы внезапно умерли шесть тысяч человек?

–  Не хочу.

–  Так зачем же ты пришел? Тебе нужно что-нибудь вылечить, или тебя кто-то послал?

–  Вылечить, - сказал я.

Я больше ничего не говорил, потому что боялся заплакать, а только протянул старичку руку.

–  Нормальная, хорошо развитая кисть, - сказал старичок, - даже помытая.

–  Вот, - показал я на прыщик около большого пальца.

Старичок взял лупу и внимательно стал разглядывать.

–  С этим мы сейчас справимся, - сказал он.
– С этим мы справимся без кислот.

Он взял из белого шкафа бутылочку и капнул мне какую-то жидкость оттуда на руку.

–  Я думаю, теперь все у тебя пройдет. Можешь зайти дня через три снова. Только не стремись больше приобрести вещь, о которой совсем ничего не знаешь.

Он вывел меня из своего кабинета во двор. Через несколько дней я мылся в ванне, смотрю на руку - а она чистая и все в порядке.

***

Шустрова не пришла в школу. И утром у нас никто не проверял руки.