Утренний всадник, кн. 1: Янтарные глаза леса

– Боятся, говоришь… – медленно повторил Творян. Он сел на колоду возле Смеяны, прислонил топор. – И они, родимые…

– Вот ты мне скажи, дядька! – торопливо заговорила Смеяна, обрадовавшись, что он наконец-то слушает ее. – Хоть ты скажи, ведь больше ни у кого и не спросишь. А мне покоя нет. Зачем я уродилась такая? То говорили, будто я счастье приношу, а бабка Гладина все косится, как на оборотня. Говорят, я огнище от дрёмичей избавила, а то бабка ворчит, что я их и навела, когда Грача в лесу нашла. Того гляди, скажет, что от меня одни беды! Теперь вот сватают… Говорят, удачи моей хотят. А ну как у них со мной вся скотина перемрет? Я ведь буду виновата?

– Вроде того! – Творян невозмутимо кивнул. – Это только дураки да лентяи болтают, будто боги удачу на землю с закрытыми глазами мечут, куда, дескать, само попадет! Брехня это все! Боги каждый дар свой кому-то одному предназначили. А чужую удачу если и найдешь, толку тебе от нее не будет. Так и с тобой. Если ты не их удача, то Перепелам добра от тебя ждать нечего. Как от краденого.

– Не их? А чья же? – отчаянно воскликнула Смеяна. – Что мне делать? Мне сам дед говорит: ступай замуж! На днях отдают уже, приготовили все, чуть ли не коня запрягли, к жениху везти. Только не знают еще, который жених, то ли из Чернопольцев, то ли из Перепелов. А мать говорит – не замуж, так к тебе на выучку. Ты же меня учить не возьмешь, дядька, я ведь тебя знаю!

– Не возьму. – Творян уверенно покрутил головой. – Нужны мне ученики такие.

– Так и что мне делать?

– А чего кричишь-то? Тебя уже не спрашивают. Дед с бабкой уже все решили, а ты сиди да жди, когда жених приедет. Или, – он вдруг глянул на нее, – все княжича от большого ума вспоминаешь?

Смеяна не ответила, но румянец на ее щеках затеплился сильнее. В последнее время все родичи позабыли, какими глазами она когда-то смотрела на княжича Светловоя, а вредный Творян, оказывается, помнит.

– Может, и княжича… – тихо сказала Смеяна. – Послушай, дядька! – Она вдруг повернулась к Творяну и вцепилась в его рукав; ведун вздрогнул и отшатнулся, как будто его схватила узловатая рука самого Лешего. – Не хочу я чужой дорогой идти, а своей не знаю. Неужели мне никто и помочь не может, кроме Чаши Судеб? Ты все знаешь – подскажи что-нибудь!

Творян помолчал, пристально глянул на нее, словно хотел заглянуть в душу, и отвел глаза, еще раз убедившись, что души этой странной девушки ему не разглядеть. Ведуну доступны мысли и судьбы простых людей, но в Смеяне таилось нечто большее.

Он вспомнил рысь, которая примерещилась ему на опушке. И про видение Синички на репище он тоже слышал. Это все неспроста.

– Оборотень, не оборотень, – проворчал Творян и взял свой топор. – Не знаю. Помудрее меня есть. Утренний Всадник. Правда, он Матери Макоши немногим ласковее, ну, коли ты за Чашей Судеб идти не хочешь… А тут и ходить никуда не надо, рассвета дождаться только.

Бросив топор в волокушу, ведун стал увязывать веревками наколотую щепу.

Смеяна подняла на него непривычно кроткий взгляд, помолчала, потом спросила:

– А он скажет?

– Он – скажет! – многозначительно подтвердил Творян. – А не боишься? Ведь это дело такое…

– Не боюсь, – тихо сказала Смеяна и опустила глаза. – Не знать – хуже. Я уже натворила дел, не зная. Хотела судьбы как у всех – богатого приданого, красоты, жениха! У Верёны счастье отняла, да своего не нашла. Хватит. Знать хочу, в чем моя судьба. Ради этого и к Ящеру в пасть слазить не страшно.

– Смотри – без ума вернешься, – тихо предостерег Творян.

– Так я же к полудянке ходила и с умом вернулась.

– Так то полудянка!

Смеяна упрямо потрясла головой:

– Все равно пойду.

– Ну, как знаешь.

Творян снова пожал плечами, нагнулся к своей волокуше, подобрал веревки, но только без толку тянул их и дергал в разные стороны. Руки у него дрожали.

Смеяна молча поднялась и пошла прочь. Ведун разогнулся, держа в руках концы веревок, и поглядел ей вслед. Тонкая фигурка девушки в пестром рысьем полушубке исчезла среди темных стволов и желто-бурой палой листвы, а Творян все смотрел, и ему виделись огромные янтарные глаза с острым кошачьим зрачком. Они смотрели на него из чащи леса, пронизывали взглядом, не показываясь, и Творяну стало жутко. Казалось, сама Смеяна, уходя, оставила с ним свой взгляд.

* * *

Утренний Всадник – младший из двух братьев, как день младше ночи. Он скачет по миру на тонкой грани между тьмою и светом, появляется в тот неуловимый миг, раньше которого ночь, а позже – рассвет. Старший брат – Вечерний Всадник – предвещает ночь, а Утренний – день. И каждый из них может стать для человека вестником судьбы. Но не всякий осмелится выйти по рассветной или закатной мгле им навстречу. Смертному опасно заглядывать в неподвижные глаза Надвечного Мира – знание тяжело, и не всякая душа его выдержит.

Через рощу и поле Смеяна шла еще в темноте и не торопилась, дышала глубже, стараясь надышаться свежим воздухом леса после духоты в избе. Небо над широким пространством Истира показалось ей светлым, и Смеяна заторопилась. «Иди – и на-идешь!» – говорил ей Творян. Знание прибавляется только в движении, и судьба находит того, кто сам ее ищет.

Выйдя на берег к Истиру, Смеяна вздохнула свободнее – не опоздала. Медленно бредя по тропе между стеной облетевшего леса и обрывистым берегом, она старалась нащупать ту грань земного и Надвечного миров, где встречаются люди и не-люди. Поток могучей реки дышал холодом, над водой мерцали легкие блики, и непонятно было, то ли вода ловит отраженный свет небес, то ли сама освещает его своим потаенным светом.

Сейчас, когда так приблизилась неуловимая грань тьмы и света, весь мир стал прозрачным и глубоким, открывая зоркому глазу свой тайный смысл. Мир раскрывает объятья, и человек растворяется в нем, ощущая его в себе, все огромное пространство, сколько видит глаз и сколько угадывает воображение. В человеческом языке нет слов, чтобы высказать эту тайну. Ее нельзя постичь с чужих слов. А тот, кто попробует поймать ее сам, так и не заметит, когда же она войдет в него и что бросит в душу – неуловимый блик света на речной неспящей волне, трепет черной березовой ветви, короткий порыв ветра или комок закаменевшей грязи из-под ног в белых блестках инея. Просто он станет чуть-чуть мудрее и не будет задавать глупых вопросов: зачем существует этот мир?

С каждым шагом сердце Смеяны стучало все реже и громче, она шла все медленнее. Само время вокруг нее замедлялось. Воздух наполнял грудь и грозил разорвать ее изнутри, ощущение какого-то открытия наваливалось, как огромная волна, грозя захватить, поглотить и унести с собой. Смеяна вдруг испугалась – ей не выдержать тяжести этого огромного знания. Не зря предостерегают не ходить навстречу Всадникам. Но и свернуть с пути уже поздно – она по доброй воле ступила на грань Надвечного Мира, и теперь дорога несла ее, не выпуская, как могучая река несет березовый листок.