Утро ночи любви
Шрифт:
Котяев потерял терпение и толкнул дверь плечом. Оказалось, что она открыта. Он вошел в прихожую и закричал:
– Мотало! К тебе гости!
В кармане у него была бутылка водки.
– Эдуард Семенович! Ку-ку! Да где ты, мать твою.?..
Ответом было молчание, и он прошел в комнату. Тут ему все стало ясно. Мотало лежал на диване, в наушниках, музыка гремела так, что даже стоящему на пороге гостю было слышно. Иностранщина какая-то, ни слова не разобрать! Мотало-то, ясен день, все понимает, но не все же такие эрудиты, языки знают! Ишь! Даже головой мотает в такт! Танцует, лежа на диване,
Уткнувшийся в книгу Мотало не замечал ничего, и он подошел к письменному столу. И похолодел. Это были статьи об Алине Вальман и ее фотографии. Все, что лежало и здесь, и на диване, и даже на полу, было посвящено Алине. Мотало, с его знаниями, упорством и умением собирать информацию, нашел, разумеется, гораздо больше чем Андрей Котяев.
Но книга, лежащая перед Эдиком, была похожа на энциклопедию. А картинки... Это были цветные иллюстрации. Египетские пирамиды и, кажется, фараоны. При чем здесь это? Котяев взял со стола одну из распечаток. Увидел знакомые буквы: Теа Филопатор. И тут ему стало тошно.
Он подскочил к дивану, сорвал с Эдика наушники и заорал:
– Ты для этого взял отпуск?! Ты кинул меня как... как... как пацана! Ты меня кинул! За что?!!
Мотало смотрел на него, ничего не понимая. Тогда он сунул под нос Эдику распечатку:
– Что это? А? Почему?
– Андрон... Ты не так понял...
– Да уж! Ты все сделал, чтобы я понял не так! Может, объяснишь, почему? А... Я, кажется, знаю... Ты же сказал, что хочешь изменить свою жизнь! Я понял. Эдуарду Мотало славы захотелось! Чтобы все ахнули! Оценили твою гениальность! Ну ты... ты молодец!
– Может, перестанешь орать?
– А я что, ору?
Тут Эдик выключил плейер, и дальше разговор продолжался уже без аккомпанемента и на два тона ниже.
– Как ты сюда вошел? – спросил Мотало.
– Дверь надо запирать! Если ведешь частное расследование и не хочешь, чтобы об этом узнал лучший друг!
– Какое расследование? – взгляд Эдика упал на огромную цветную фотографию Алины Вальман, лежащую перед ним, на диване. – Ах, это...
– Да! Это! Меня, значит, направил по ложному следу... Скажи, ты нарочно это сделал? Чтобы все лавры тебе достались?
Эдик отвел глаза.
– Значит, так и есть! Сначала подделал результаты экспертизы, потом подбросил мне ложную информацию. Знал, что я клюну. А сам... Постой... А под каким соусом ты собирался преподнести это начальству? Дело-то не возбудили! Ты сам постарался, чтобы его... Мотало! – ахнул он. – Психотерапевт ты хренов! Неужели ты решил расколоть ее на бабки? А? Отвечай!
– Ты не так понял.
– Да?
Он сел в кресло. Положил на колени листок со статьей, любовно разгладил.
– Тогда объясни. Что я не понял? Чем ты здесь занимаешься?
– Я... – Эдик замялся. – Читаю.
– Ага. Читаешь. Повышаешь уровень знаний. Тебя теперь история древнего Египта интересует. А с какого дуба?
– Потому что это очень интересно, – тихо сказал Эдик.
– А зачем ты мне впаривал, что Теа
Филопатор – это богиня, любящая отца?– Потому что это правда, – так же тихо сказал Эдик.
– Это половина правды. – Он глянул в распечатку и прочитал: – «На престол она взошла под официальным титулом Теа Филопатор, что означает «Богиня, любящая отца». Она, то есть, египетская царица Клеопатра. И папаша здесь ни при чем. Живет себе на улице Безбожной, помидоры с капустой выращивает. Какого черта ты меня туда отправил? На ее родину? А?
– Потому что это важно.
– Это ни хрена не важно! Ее отец не имеет отношения к этим убийствам! Вот что важно! Ты меня обманул! Я только время потерял, – горько сказал он.
– Мне показалось... Разве тебя это еще интересует?
– Я хочу знать правду, – резко ответил он.
– Правду... Я ведь тебя предупреждал... Я ради тебя это сделал, – Эдик вздохнул. – А ты все равно к ней пошел. Теперь тебя не правда интересует. Тебе хочется знать, что надо сделать, чтобы она тебя до себя допустила. А она, похоже, молчит. А почему?
– Почему?
– Потому что не надо тебе больше туда ходить. У нее потрясающая интуиция, – мечтательно сказал Эдик. – Никто ведь не знает зверя, который в нем заперт. Может, это хорек? – Эдик хихикнул. – Или хомячок? А может, такое, прости Господи, чудище...
– Хватит мне впаривать! – оборвал он. – Говори прямо: ты хочешь ей это продать?
И взглядом указал на заваленный бумагами диван.
– Да. Речь идет о сделке, – важно сказал Эдик.
– Почему мне не сказал?
– Не хотел, чтобы ты мне помешал.
– А может, делиться не хочешь? – усмехнулся он.
– Ты прав: не хочу.
– Ты знаешь, кто их убил?
– Да.
– Кто?
– Они сами.
Он резко поднялся:
– Ну хватит! Считаешь меня дураком, да?
– Нет. То есть, не совсем. Ты, Андрон, человек не очень умный, но и не примитивный. Соображаешь ты неплохо, но знаний тебе не хватает. А к учению ты ленив. В общем, ты – среднестатистическое. Причем, хорошее такое среднестатистическое со знаком скорее плюс, чем минус. Ты мне очень симпатичен, честное слово!
– Я тебя сейчас убью! – Он, сжав кулаки, шагнул к дивану.
Эдик проворно отполз на край, подальше от него и пробормотал:
– А чего ты хочешь? Сам сказал: правды. Я тебе правду сказал.
– Я думал, ты мне друг. – Он с жалостью посмотрел на маленького жалкого человечка, считающего себя гением: еще и бить такого? Кулаки сами собой разжались. – Ты мне друг, – повторил он.
– Был. – Мотало хихикнул. – А теперь мы с тобой соперники.
– Предатель, вот ты кто!
– Каждый сам за себя.
– Нет, я так не могу. Совесть есть у тебя? Я ж за тебя всегда заступался! И перед начальством, и перед людьми. Все говорят: Мотало – чудак и смеются, между прочим! А я говорю: нет, ребята, он умный! Он умнее нас всех! А ты... Ну, давай договоримся, а? Оставим все как есть. Я к ней больше не пойду и звонить не буду, а ты... Ты все это порвешь.
– И что дальше? – тихо спросил Эдик.
– А ничего. Работать будем. Дружить. В шашки играть. Водку пить. Все, как было раньше. До нее.
– Не хочу. Не надо, Андрон. Мы не договоримся.