Утро псового лая
Шрифт:
— Ооо! Мистер Пирсон. Да вы немало потратились. Прошу вас, проходите в гостиную, Павел вас уже ждет.
Едва Эван вступил в комнату, как ему под лопатку уперся ствол пистолета.
— Добрый вечер, мистер Дафф. Вы хотели меня видеть?
****
Помимо Павла Матицына, совершенно непохожего теперь на мужа-подкаблучника, отягченного кредитами и семейством и стоящего сзади с пистолетом приставленным к его спине, в гостиной, возле круглого стола сидело еще трое. Все, со скинутыми на стулья пиджаками, в рубашках демонстрирующую атлетическую мускулатуру.
«Это, забойщики».
Наконец, в гостиной был господин Алексеев, собственной персоной. В глубоком кресле стоящем в левом углу, наискосок от входа. Одет в пальто, в руках трость…
— Дайте стул нашему гостю. Один из атлетов, бесшумно поднялся и одним движением выдернул из под себя стул. Еще мгновение- ствол пистолета уткнулся Эвану в затылок, но его задница оказалась на стуле.
Алексеев подался вперед в тени лишь по звериному, блеснули его глаза.
— Что же вы молчите, господин Дафф? Что хотел мне передать, мистер Олифант?
— Сэр Ричард, хотел бы с вами встретится….На ваших условиях…
Алексеев молча рассматривал сидящего перед ним Эвана.
— Смотрю, джентльменские соглашения на Альбионе нынче не в чести, мистер Дафф. Мы все обговорили, с сэром Ричардом. Сделка одноразовая, продолжения иметь не будет. Что то здесь непонятно?
Дафф откашлялся, возможно сейчас от его ответа, во многом зависела его жизнь.
— Сэр…Мистер Алексеев. Я просто, выполняю приказы. И не знаю, что хочет от вас Олифант.
Алексеев покачал головой.
— Не сильно ценит вас, начальство, Эван. Не сильно. Отправили так сказать, ворошить палкой осиное гнездо…
Вдруг повысив голос, приказал.
— Да выключите уже магнитофон! Надоел, этот фоновый шум!
Где то щелкнул тумблер и щебечущие за дверью детские голоса, смолкли.
— Значит, так мистер Дафф. Алексеев встал и прошелся по комнате.
— Раз вы, джентльмены, считаете, что слово держать совсем не обязательно, то и нам нет смысла держаться за традиционное русское гостеприимство…
Надев меховую шапку, Алексеев закурил папиросу, вставленную в длинный мундштук.
— Передайте, сэру Ричарду Олифанту, что никогда и никаких переговоров с ним не будет. Тема закрыта навсегда. Вот так. Слово в слово.
Сглотнув, Эван кивнул.
— Я понял сэр. Передам слово в слово….
— Это хорошо. Но как говорили наш преподаватель арифметики, берясь за розги- материал, надо закрепить…
Направившись к выходу из комнаты, советник русского президента, нехотя бросил.
— Проучите его хорошенько. За наглость…Но не перестарайтесь, шкуру спущу…
— Так точно, Петр Георигиевич…Ответил за всех Матицын, или как его по настоящему, не убирая ствол от затылка Эвана.
Едва Алексеев, вышел из гостиной, дверь захлопнулась, громко щелкнув замком, словно старая мышеловка в подвале его старого дома, прихлопнула очередного мыша, пришедшего за сыром.
Ствол прижатый к голове исчез, как и стул из под задницы, выбитый коротким, внезапным ударом. Упав на паркетный пол и ударившись копчиком, Эван едва не взвыл.
— Это аванс, дорогой Эван. Матицын, уже успел снять кобуру и галстук, из засучил рукава, нарядной темно синей рубахи.
Его подручные быстренько оттащили круглый стол к стене, сразу освободив пространство.— Сильно бить, не будем, не бойся. Так, бока слегка намнем, для порядка…И домой полетишь…Даже до аэропорта, подбросим. Сам то ты, вряд ли доберешься…
Эван оглянулся. Против него, четверо. Судя по стойке и игре плечами, Матицын и один из парней, невысокий, жилистый и скуластый, были явно боксерами. Жилистый- полусредний или средний вес, Матицын — явный тяжеловес. Вон какой боров, здоровый….Остальные двое, один рыжий, похожий на ирландца, второй, типичный русак — похожи на борцов. Монументальные руки, похожие по ширине на свиные окорока, держат полусогнутыми. Ножей нет, пистолеты применять не собираются…Совсем не уважают, совсем…
Эван вздохнул. Страх смерти прошел, а драться, он умел. Он дрался и в родном Бреконе, дрался в армии, когда служил парашютистом…Последний раз, он дрался за свою жизнь, с кастетом в руке на пыльной улочке Пешавара, где его хотели прирезать трое ночных грабителей, ошибочно приняв за типичную жертву. Да, тот бронзовый кастет, сделанный старым мастером — пуштуном в Кветте, по его руке, Эвану сейчас бы не помешал…
— Что молчишь, англичашка?! Язык проглотил …Изгалялся Матицын…
— Зря я Павел, тебе сигары ямайские купил. Надо было, одеколон тебе нормальный взять. Не вонял бы ты сейчас, как свинья….
Улыбка, мигом слетела с лица Матицына, будто её стерли ластиком, один из бойцов за его спиной, глумливо хихикнул.
— Что!? Ах ты, пёс…. Выдохнул здоровяк, но Эван, резко со всей дури, въехал ему лбом в переносицу. Хрустнуло и Матицын с остекленевшими вмиг глазами, завалился на руки стоящему справа рыжему атлету.
Реакция светловолосого слева, была типично борцовская, он еще чуть присел выбросил вперед обе руки, что бы схватить Даффа. Эван, отмахнулся от него локтем, удачно зарядив тому в висок. Светловолосый крутанулся на месте и осел на паркет, тряся головой…
Тут Эвану прилетело. Жилистый, врезал ему в челюсть и прежде, чем Дафф, успел закрыться. Из глаз посыпались искры, но жилистый визави, не давал Даффу передышки, нанося тяжелые, хорошо поставленные удары. После второго хука в челюсть, в глазах потемнело, Эвана повело в сторону и жилистый неожиданно промазал, вскользь, ударив по плечу. Дафф выбросил кулак вперед, вкладываясь в удар и его превосходство в росте и весе, сыграло свою роль. Жилистого отбросило на рыжего здоровяка, только что бросившегося в атаку…Это был шанс и его надо было использовать.
Рыжий как раз поворачивал голову и кулак Даффа встретился с его челюстью, на противоходе. Зубы клацнули, голова дернулась и рыжий мешком повалился на паркет…. Но потом, жилистый снова выкинул хук в челюсть и ноги Эвана подломились, словно сухой тростник, но прежде чем сознание, милостиво померкло, Эван увидел стул в руках Матицына, летящий на его многострадальную голову…
****
Было больно….Черт возьми, как же больно….Все лицо и тело горели от побоев, но Эван терпел и лишь слегка постанывал, когда быстрые, холодные пальцы мадам Матицыной, обрабатывали его распухшее лицо.