Увидеть лицо - 2
Шрифт:
… сделать аборт никогда не поздно!..
… у меня никогда не было детей…
… я покажу тебе, как ты перестал существовать…
Мир снова покачнулся, и внезапно внутрь проник тонкий луч электрического света. Олег попытался закричать и снова не смог. Чьи-то отвратительные пальцы сжались на его теле и тотчас исчезли, а вместо них на него начал надвигаться какой-то жуткий металлический инструмент. Он схватил Олега и начал безжалостно выдирать, словно гнилой зуб. Жуткая боль пронзила все его тело, и мир вокруг содрогнулся, словно ему передалась эта боль, но закричать он так и не смог. Его тянули и дергали, сминая, кромсая, и, наконец, вытащили наружу, измочаленного, окровавленного, и он увидел облупившийся потолок и бесконечно длинную, покосившуюся люминесцентную лампу. Потом ее на секунду заслонило гигантское женское лицо с нацистскими глазами и перекошенным,
«Я же живой! — хотел закричать он. — Я же думаю, я же осознаю, я моргаю — неужели вы не видите, что я живой?!»
Но так и не смог этого сделать. Потом лицо исчезло, и Олега с размаху шлепнули на что-то твердое, железное, холодное. Сверху, нарастая, надвинулась огромная крышка и с лязгом опустилась, погрузив его в пропитанный болью и пустотой мрак.
Он проснулся от того, что его яростно тормошили. Во рту был вкус пива и табака, а вокруг — смешанный запах духов, шампуня и ветра. Олег открыл один глаз и взглянул на недовольное девичье лицо.
— Олег! Нашел время спать! Мы едем или как?!
Олег поднял голову и огляделся. Они все смотрели на него выжидающе, и их губы были мокрыми от пива и очень яркими. Одна сидела рядом, на пассажирском сиденье, трое разместились сзади, на диванчике — легко одетые, длинноногие и такие хорошенькие, что он ощутил естественное желание обнять сразу всех четверых. В руках они держали запотевшие бутылки с пивом, и он знал, что в багажнике есть еще пропасть пива. Полупрозрачные майки туго облегали их крепкие груди — так туго, что у него в голове произошло приятное кружение. Потом он любовно похлопал по рулю своего новенького ярко-красного «Ягуара RD6», окинул взглядом прикрытые козырьком белые циферблаты на приборной доске, поерзал ягодицами по дорогой черной коже, обтягивающей сидение, и кружение в голове стало еще более приятным. Он нажал на кнопку на приборной панели и запустил двигатель, и «кошечка», под капотом которой скрывалось 230 сил, мягко замурлыкала.
— Ну, держись, бабье! — лихо прокричал Кривцов, и машина рванулась с места, за несколько секунд разогнавшись до сотни километров. Девушки восторженно завизжали, влипнув спинами в кресла. Олег довел скорость до двухсот пятидесяти, и «ягуар» стремительно полетел вперед. Казалось, его колеса вовсе не касаются дороги, и машина, подхваченная мощнейшим порывом ветра, парит над убегающим к горизонту широким загородным шоссе. Из редких встречных машин смотрели глаза водителей, в которых горела бешеная зависть. Девушки верещали и смеялись, пили пиво и лезли к нему целоваться, нимало не боясь того, что водитель отвлекался, и машина, несущаяся на бешеной скорости, начинала выписывать на дороге зигзаги. Олег включил аудиосистему, и все восемь динамиков обрушили на сидящих в салоне истошный вопль солиста «АС/DC». Оглушительная музыка окружила летящий «ягуар», словно некая взбалмошная аура, и шлейфом стелилась следом, вспугивая ворон с неубранных помидорных полей и арбузных бахчей. Олег восторженно вопил и, когда на дороге ни впереди ни позади не было машин, крутил руль, и «ягуар» вихлялся и кружился, словно танцевал на широкой асфальтовой ленте некий диковинный танец кошки, перебравшей валерьянки. Иногда он и вовсе бросал руль, чтобы посмотреть, как машина мчится самостоятельно, и девчонки принимались пищать, но страха в их криках было мало. Ветер яростно бился о крылья «ягуара», словно завидуя его совершенным формам. Одна из девушек, уже вдребезги пьяная, стащила с себя майку и высунулась в открытый люк, радостно завизжав, и ветер развевал ее волосы и колотился об обнаженную грудь. Бутылки пива ходили по кругу, хрустели чипсы и орешки, табачный дым выматывался в открытые окна. Олег тоже пил, ничего не боясь. Он опытный водитель, и ни с кем ничего не случится. К тому же, это всего лишь пиво. Ему было страшно весело, и он жалел только, что сейчас с ним не было… кого?
Да не важно, потом вспомнит. А может, и не надо вспоминать. Важно то, что есть сейчас — эта бесконечная трасса, эта машина-мечта и хорошенькие вкусные девчонки вокруг, смотрящие на него с неким языческим восторгом и готовые для него на все. Да, да, девочки, вы не пожалеете, ибо я — Олег Кривцов, великий и ужасный и крайне, крайне прекрасный!..
Олег чуть сбросил скорость, издалека заметив притулившийся у обочины милицейский автомобиль и прислонившегося к нему гаишника, выглядевшего очень пыльным и очень печальным. При виде стремительно подлетающего «ягуара» он стал еще более печальным, но Олег
притормозил и, медленно, величественно проплывая мимо жестких кошачьих усов автоинспектора, извлек из кармана несколько скомканных крупных купюр, скомкал их еще больше и швырнул комок в гаишника, и тот, подставив широкую лопатообразную ладонь поймал его.— На развитие сострадания у дорожной милиции! — гаркнул Олег, и гаишник, вытянувшись и взяв под козырек, прогудел:
— Благодарствую!
Дверца «ягуара», свернувшего на обочину, приоткрылась, и из нее на траву выкатилась неоткупоренная бутылка «Невского». Гаишник подсеменил к ней, ловко отвернул зубами крышку и сделал несколько жадных глотков.
— Кайф! — сказал он, вытирая с усов хлопья пены.
— Воистину! — отозвался Олег. — Всего этого хватит, чтобы сегодня никого не щемить?! Думаю, хватит! А то смотри — узнаю, так в следующий раз и не дам ни фига!
Дорожный хищник снова козырнул, потом сказал:
— На втором повороте Костенко стоит, так вы ему ничего не давайте — он козел!
— Учтем! — Олег хлопнул дверцей, и «ягуар» умчался, обдав гаишника тучей пыли. Тот ухмыльнулся, в несколько глотков выпил полбутылки, снова ухмыльнулся и сказал вслед улетевшей красной машине:
— Ну? А ты еще трепыхался! Спокойной ночи, Олег!
Алексей открыл глаза и сразу понял, где он и что с ним сейчас произойдет. Это уже, кажется, было? Или нет? В любом случае, только не это! Он рванулся, но множество сильных рук держало крепко. В нос бил запах немытых тел, застарелого пота, мокрых носков и прокисшей мочи. Алексей хотел закричать, но чей-то кулак вмялся ему в живот, и он бессильно обвис, хватая ртом воздух и отстраненно ощущая, как с него торопливо сдирают штаны и трусы. За стеной на улице грохотало — там лил дождь, и это вселяло еще больший ужас.
— Я первым засажу!.. — сказал чей-то хриплый голос у него за спиной, и он судорожно сжался, хотя знал, что уже ничто ему не поможет…
А потом его вдруг отпустили, и он шлепнулся на пол, рассадив себе нос. Раздался дружный хохот, но теперь он доносился откуда-то спереди, от окна. Алексей торопливо завозился на полу, потом приподнялся и дрожащими руками принялся натягивать на себя штаны. Встал, придерживаясь за стену и втянув голову в плечи. Его сокамерники скалили зубы, сгрудившись в дальнем конце камеры. Возле него же стоял худощавый паренек в джинсовом костюме, который, сунув руки в карманы, смотрел на него с любопытством, смешанным с отвращением.
— Да-а-а, — протянул он, глядя Алексею в лицо смешливыми светлыми глазами, — сколько всего интересного я о тебе не знал. Потрясающе, Гамара, что то, как тебя в свое время на зоне опустили, для тебя страх и кошмар, а то, как ты сделал свою дочь инвалидом, нет! Вот и пойми тебя после этого! Весенний дождичек — страх, а распотрошенная девчонка — нет. Интересно, а что бы сказали остальные, узнай, что ты местной тусовке был вместо бабы, а?
— Убью! — проревел Евсигнеев, бросаясь на паренька. Конечно же, он знал его! Сволочь! Его вывернули наизнанку один раз, а теперь выворачивают снова — и это намного, намного хуже! Он будет бить этого недоумка, пока тот не подохнет!
Лешка ловко увернулся от удара и в следующую секунду исчез за плотной стеной надвигающихся на Алексея ухмыляющихся людей. С жалобным воем он метнулся в угол и сжался там, дрожа всем телом.
— Не надо! Только не это! Пожалуйста!
На улице громыхнуло, с шипением камеру озарила холодная вспышка, и он сжался еще сильнее. Сокамерники остановились, и из-за их спин проворно выглянул Лешка.
— Что, Гамара, воинственный настрой резко осыпался?! Понимаю, понимаю! Столько страшных, больших и страстных дяденек!.. Любой бы сник. Ну, как, будешь вести себя хорошо? — он уставил на Алексея указательный палец. — Учти, я делаю это только из уважения к твоей и без того измочаленной психике. Слюнявые безумцы мне неинтересны. Ну? У меня еще куча дел и мне некогда с тобой возиться! Мне ведь не придется возиться с тобой, а, тезка?!
— Нет, — хрипло ответил Алексей, шаря глазами по сторонам.
— Хороший мальчик! — Лешка благосклонно покивал ему. — Хочешь проснуться?
— Да!
— Поможешь мне?
— Да! Да!
— Чудно! — Лешка подошел к нему, протянул руку и помог подняться. — Я знал, что могу на тебя рассчитывать! Ты ведь не обременен этими разнообразными глупыми принципами, верно? Я знаю, что тебе нужно — как следует отдохнуть! По-русски, с огоньком, так чтобы — э-эх! — он взмахнул растопыренными пальцами перед лицом Евсигнеева, и тот торопливо кивнул. Потом спросил: