Увидеть море
Шрифт:
– Хорошо… спрошу, — шокированный такой бесцеремонностью, пару секунд я сидел молча, потом встал, выключил музыку и, вынув диск из CD-рома, направился на кухню.
– Эй, ты зачем выключил, я же слушала, — удивленно подняла глаза Светка.
– Потом послушаешь, — бросил я, не оборачиваясь.
– Кстати классно записались, — равнодушно протянула мне вдогонку жена и, прекратив пилить, потянулась за пузырьком с лаком.
Я ушел на кухню и, тяжело опустившись на стул, задумался. Такая бестактность и равнодушие ко мне и к тому, что я делаю, задели за живое. Я чувствовал так, как
«Эгоистичная и бесчувственная! — черные мысли роились у меня в голове. — Как ни фига не понимала меня никогда, так и не поймёт…».
С каждым витком бушевавшей внутри меня обиды и злости я делал новый глоток. В комнате Светка включила телевизор. Показывали её любимый сериал.
Засунув бутылку с остатками водки в карман куртки, я надел кроссовки и вышел за порог, громко хлопнув дверью.
На улице темнело. Трое подвыпивших таджиков в оранжевых куртках, весело пошатываясь, несли домой жареную куру в целлофановом пакете. Телефон в моей руке вздрогнул и капризно звякнул, высветив надпись «Света» на дисплее.
– И куда это ты собрался, — услышал я в трубке.
– Туда где есть люди, которым не плевать на мою музыку, — выпалил я чуть эмоциональней, чем хотелось.
– Я что теперь прыгать с бубном должна, потому что ты песни свои записал на наши общие деньги? — вспылила Светка.
Я нажал на сброс и пошел в сторону метро. Телефон снова зазвонил. Я поднес экран к лицу, намереваясь выключить телефон совсем, но на дисплее отразилась надпись «Коля Беркутов».
– Пашка, привет! Чего делаешь? — Коля был навеселе. — Мы тут с Лолой скучаем, приезжай спой нам на гитаре что-нибудь.
– Что за Лола? — поинтересовался я задумчиво. Колино предложение сейчас было кстати. — Новая девушка моя, ей нравятся ваши песни, кстати, — сообщил Коля.
– Окей, через двадцать минут буду, — Коля снимал квартиру на Щёлковской, недалеко от меня. — Выпить взять что-нибудь?
– Я уже водка тринкен унд эссен, а вот Лола коньяка хочет, — продемонстрировал Коля остатки знания немецкого.
– Договорились.
С бутылкой КиНовского «Московского» и шоколадкой для Лолы я постучал в щеголяющую прорванной обивкой дверь Колиного «лофта».
– Ага! Геноссе Зайцев! — с момента нашего разговора Колино «навеселе» превратилось в «от души». — Прошу входить! Лола, а вот мой друг музыкант Паша! Он — пьяное быдло, но «зато мой дру-уг лучше всех играет блюз»!
– Привет, — красивая миниатюрная шатенка лет двадцати двух на вид с большими серыми глазами и интеллигентным лицом смотрелась инородно среди холостяцких развалин Колиного жилища. — Я о тебе наслышана!
– Про то, что я «пьяное быдло» или про то, что «лучше всех играю блюз»? — пошутил я.
– Про второе, конечно, — рассмеялась она, обнажив жемчужный ряд зубов. — Коля шутит просто.
Коньяк и шоколадка перекочевали на стол, я взял в руки гитару, и вечер постепенно потек в правильном направлении.
– Я говорил! — пьяно воскликнул Коля, после того как я
под аплодисменты исполнил свежесочиненную песню, — Он талант!– Я и не сомневалась, — серьезно сказала девушка. — Мне очень понравилось. А спой ещё что-нибудь свое!
– О, кстати, — вдруг осенило меня. — Мы же только что диск записали в студии! Со своими песнями! Поставить?
– В настоящей студии? Поставь, конечно! — радостно захлопала в ладоши Лола.
– Пашка, ма-ачи, — протрубил Коля, продемонстрировав фирменный пьяный взгляд «боевой раскосой гориллы» — смесь коньяка и водки действовала убойно.
Многострадальный диск второй раз за сегодняшний вечер был водружен в проигрывающее устройство, и пространство комнаты заполнилось музыкой, в которой мне была знакома каждая нота.
Коля внимал записи, мечтательно пуская струи сигаретного дыма в потолок и качая шлёпком на босой ноге в такт песни. Лола слушала сосредоточенно, время от времени, бросая на меня осторожные взгляды.
Превратившись в комок нервов, я напустил на себя безразличный вид и стал машинально опрокидывать одну за другой рюмки коньяка. Повторное безразличие к нашему детищу сегодня стало бы серьезным ударом по моему творческому самолюбию. Третья песня доиграла, и на секунду в комнате наступила тишина.
– Пашка, да это отлично! — заревел Коля, подрываясь со стула и опрокидывая бутылки и стаканы. — За это надо выпить!
– Это просто супер! — воскликнула Лола. — Я и не ожидала, что вы так профессионально играете!
– Я должен услышать это ещё раз! — воспользовавшись своими разбегающимися в разные стороны глазами, Николай левой рукой производил манипуляции с CD-проигрывателем, а правой ловко плеснул коньяк в бокалы.
– Спасибо, друзья, — я был поистине растроган таким тёплым приемом. — Я выпью за вас! За самых продвинутых и благодарных слушателей!
– А мы за твою музыку! — прозвучал ответ. Диск мой звучал уже пятнадцатый раз, когда откуда-то с нижних этажей раздался громкий настойчивый стук по батарее.
– Я сейчас постучу кому-то! — агрессивно завопил Коля. — Я счас битой по кому-то постучу!
Шатаясь, он поднялся из-за стола, и направился в другую комнату, вероятно за битой. Через секунду оттуда раздался оглушительный грохот. Я выключил музыку и тревожно прислушался.
– Коля? — вопросительно произнесла Лола, вглядываясь в темноту соседней комнаты. На несколько секунд в квартире повисла гнетущая пауза, потом тишину разорвал могучий храп.
– Ну, слава богу — живой, — с облегчением рассмеялся я. — Что, я тоже пойду, наверно?
– А ты спешишь? Может, посидишь ещё немного? — с надеждой спросила Лола.
Я с радостью остался.
Мы говорили о нашей группе, о музыке и о книгах, о любви, отношениях, судьбе и психологии. Лола оказалась начитанной и неглупой девушкой. Я рассказывал о жизни в Америке, а она о своей жизни в далеком Новосибирске.
– Паша, хочу тебе признаться, — смущаясь, проговорила она. — Я ещё никогда не встречала такого интересного человека, как ты.
– Спасибо! Ты тоже очень классная! — искренне воскликнул я, испытав непреодолимую волну приязни. — Можно я тебя поцелую? По-дружески!