Увидеть Париж - и жить

– Наверно, да, как и любой человек.

– Нет, Лариса, не любой. Хотите узнать, что со мной произошло? – она посмотрела на меня с надеждой, словно от моего согласия зависела ее жизнь.

– Да, расскажите.

– Я работала в довольно крупной риэлтерской фирме. У меня был начальник, очень интересный человек, мой любимый руководитель. Он был настоящим гением бизнеса и обладал исключительной хваткой и деловым чутьем. Сначала я была просто офис-менеджером, разносила бумажки и кофе. Я не имела достаточно образования для более ответственной должности и тогда еще совмещала работу с учебой. Но один раз босс поговорил со мной, сказал, что чувствует во мне очень большие способности и стал обучать меня бизнесу. И я стала показывать поразительные успехи, по словам всех работников нашей фирмы. У меня очень здорово удавалось вести переговоры, заключать сделки, это было как будто у меня в крови. Начальник объяснял мне азы нашего бизнеса и заряжал меня энергией. Я совершила для него много удачных сделок и стала прекрасно зарабатывать. Мой шеф действительно ценил меня как сотрудника.

У меня был еще один повод для радости. Наконец-то я забеременела от своего друга, Гая. Он казался мне отличным парнем, мы два года жили вместе. Я надеялась, что, узнав о ребенке, мой возлюбленный женится на мне. Он любил меня, но не торопился ставить штамп в паспорте.

Но один раз я допустила серьезную ошибку. К нам в офис пришла девушка, моя хорошая подруга. Она сидела в моем кабинете, я ненадолго вышла, и за это время она скачала нашу клиентскую базу и некоторые важные документы с моего компьютера и потом передала их конкурентам. Это вылилось в большой ущерб для нашей фирмы. Началось внутреннее расследование, мой начальник узнал, как все произошло. Луи, так его звали, вышел из себя, хотя вообще был корректным человеком. Он сказал, что увольняет меня. Я умоляла его не делать этого, так как мне некуда больше идти, я просила у него прощения и обещала загладить свой проступок. У меня началась почти истерика. В конце концов я крикнула, что он не имеет права так поступать после всего, что я сделала для него, иначе он будет последней скотиной. Луи ударил меня по лицу и стал кричать, что я не понимаю, что такое деньги, закрытая информация, потому что я как была, так и осталась дурой. Потом он крикнул мне: «Пошла вон!» Я смахнула со стола все документы и чуть не разбила монитор. Начальник выхватил его у меня из рук и пинками выставил меня на улицу. Мне было так обидно, ведь я очень любила свою работу, хотя и совершила всего одну ошибку. Эта сцена, как он бьет меня по лицу и выталкивает из офиса, часто прокручивалась у меня в голове. До того инцидента я считала начальника прекрасным человеком. Я знала, что он очень любит свою жену и детей и у нас никогда ничего не будет. Но иногда я в глубине души мечтала об отношениях с ним, он был моим кумиром, и я действительно любила наш бизнес, я заходила в церковь и просила у девы Марии, чтобы она помогла мне совершить как можно больше удачных сделок. Мне тогда было двадцать пять лет. Оказавшись на улице, я почувствовала, что у меня началось кровотечение. Я сразу вызвала скорую, но ребенка спасти не удалось. Врачи сделали вывод, что, скорее всего, стресс стал причиной спонтанного аборта. Надо было сказать шефу о моем положении, ведь по закону увольнение беременных запрещено. Но я была настолько ошарашена произошедшим, что эта простая мысль почему-то в нужный момент не пришла мне в голову. У меня началась депрессия, с другом мы расстались. Я позвонила Луи и сообщила, что из-за него я потеряла ребенка и бросила трубку. Честно говоря, не думаю, что он особенно из-за этого расстроился. Наверно, эта информация имела для него не больше значения, чем новости о происшествиях по телевизору. Я все-таки не являлась незаменимым сотрудником, и в его жизни я была малозначительным эпизодическим персонажем.

Я почувствовала жгучее отвращение к работе по найму и пыталась начать свое дело, но из этого ничего не вышло. Вот так все закончилось. И я устроилась в какой-то дешевый стриптиз-клуб на окраине. В дорогой мне было, конечно, не попасть без опыта работы, но надо было на что-то жить. А снова работать с компьютером и документами я психологически не могла. Я протанцевала там почти полгода, стала много пить, меня хотели уволить. Но тут со мной произошло чудо, как с золушкой: в меня влюбился владелец успешного рекламного агентства, довольно богатый человек. Его очень тронуло то, что я танцую на сцене стриптиз и плачу. Он заказал приватный танец и попросил меня рассказать мою историю. Мы стали жить вместе. Жермен, так его звали, действительно хотел мне помочь. Я стала домохозяйкой, начала создавать уют в доме. Он женился на мне через полгода. Я очень хотела ребенка, но почему-то не могла забеременеть, хотя никаких отклонений врачи не находили. Мне кажется, это могло быть связано с тем, что у меня не было к мужу особенно сильных чувств. Пока Жермен ухаживал за мной, он был очень щедрым. Но после свадьбы я увидела, что он достаточно жадный человек. Как-то он призвал меня жить более экономно. Муж сказал, что я ничего не зарабатываю и трачу слишком много. И стал давать мне ежедневно небольшую сумму на расходы. У него были большие планы по расширению бизнеса.

Я старалась не показать, насколько меня расстроил его поступок. «Неужели все в мире зависит от этих дурацких денег? От этого чертового положения в обществе?» – спросила я. «Не все, но многое, – Жермен курил сигару. – Может, тебе стоит изучить историю, общественные проблемы? Это нормально. Мир так устроен. Вот, почитай, – он достал из шкафа несколько книг. – Раньше было рабство, телесные наказания, пытки. Человечество сейчас шагнуло далеко вперед, но продолжается постоянная скрытая борьба, из-за нее происходят войны и убийства. Просто нормальные люди стараются не зацикливаться на этом. Я тоже через многое перешагнул, чтобы создать успешную фирму. Но не волнуйся, я все делал для нашей семьи».

Мне было нечего делать, я читала историческую и публицистическую литературу о социальных проблемах. Я стала часто об этом говорить. И один раз Жермен пригласил ко мне врача. Тот сказал, что у меня небольшое нервное расстройство и мне нужно отдохнуть в одной очень хорошей частной клинике. Я была в ужасе и не понимала, что у меня нервный срыв. Да, я люблю говорить об общественных проблемах, о правах человека, о классовой борьбе, которая и в наше время продолжается в капиталистическом обществе. Но неужели это сумасшествие, навязчивая идея? Я часто думала о том, почему мой начальник ударил меня, и пришла к выводу, что так ему позволило поступить мое социальное положение. Ну и что? Надо просто принять это как факт. Социальное разделение существовало даже при первобытно-общинном строе. Это не причина для скорби и печали, так устроен мир. Подумайте о том, какая жизнь была, например, у рабов в древнем мире, какую жестокость к ним проявляли. Их избивали плетками и распинали на крестах. Сначала, когда я читала роман о восстании Спартака, «Хижину дяди Тома» и другие исторические произведения, рабство приводило меня в ужас. Я представляла себе, как они ужасно жили от рождения до смерти: тяжелая работа, издевательство, тоска, бесправное положение. Мое сердце сжималось, я испытывала ужас и рыдала. Почему люди так жестоки? Почему некоторые не видели ничего хорошего в своей жизни, а другие наслаждаются всем, что есть под солнцем? Но, с другой стороны, если бы не существовало рабовладельческого строя, человечество бы не выжило. Было слишком мало ресурсов. Рабство в конечном итоге способствовало прогрессу. В истории действуют законы силы. Я приняла это как факт. Меня больше не волнуют страдания человечества, глупо расстраиваться из-за этого, надо просто жить дальше своей жизнью. Мне кажется, я перестала грустить из-за того, что люди так безжалостны и ненавидят друг друга. Мы разумные животные, и главное для нас – выживание, удовлетворение естественных потребностей, пускай и за счет издевательств над другими существами. Я, например, думаю, что Луи даже не помнит, как он обидел меня тогда. Он просто живет дальше, и я не хочу ему об этом напоминать, я прошла терапию прощения и меня больше не волнует мой бывший начальник. Мне совсем не хочется вернуться в ту фирму, где я работала раньше. Меня больше не привлекает эта спешка, необходимость все время держать себя в форме, улыбаться клиентам, постоянные мысли, идеи по поводу новых сделок, которые крутятся в голове. Я теперь могу занять свой мозг чем-то более интересным. Да, если бы я была человеком другого происхождения, другого социального положения, он не поступил бы так со мной. Но не расстраиваться же из-за того, что мы родились не в английской королевской семье, что про нас никогда не напишут статьи в газетах и у нас не будет свадьбы с принцем, которую будут транслировать на телеканалах всего мира. Грустить из-за этого просто нелепо. Моя семья не была бедна, я всегда считала себя представителем среднего класса. Миллиарды людей на земле испытывают большие финансовые затруднения и могут позволить себе гораздо меньше, чем я. Да и побил он меня не так уж сильно. На многих людей нападают хулиганы и наносят им телесные повреждения. Они из этого не строят вселенской трагедии, драмы на всю жизнь. Это нормально, наш мир не идеален, думать и вспоминать о своих несчастьях просто глупо. Надо двигаться дальше. Я не смогу никогда кардинально изменить свое социальное положение, войти в элиту общества. Но переживать из-за этого по крайней мере неразумно. Надо просто наслаждаться тем, что есть. И наивно думать, что я сделаю что-то такое, за что люди начнут уважать меня. Да и зачем мне мнение других людей? Каждый думает только о себе.

Ева быстро говорила и нервно откусывала маленькие кусочки багета.

– Ведь я правильно говорю, Лариса?

– Да, Ева, ты все правильно говоришь.

– Но доктор считает, что я еще не выздоровела и мне нужно оставаться в клинике. Я здесь уже два года, Лариса, и мне кажется, я останусь здесь до конца моих дней. Значит, такова моя судьба.

– Глупости, Ева, нет никакой судьбы. Есть только то, что мы хотим сделать со своей жизнью, – я заглянула в ее тусклые, заплаканные глаза.

– Да, но если я родилась в определенном социальном круге, это не зависело от моего желания и расстраиваться из-за этого нелепо и неразумно.

– Да, Ева, я согласна, не стоит расстраиваться, – печально вздохнула я.

Я потихоньку начала привыкать к клинике. К большому раскидистому саду, к светлой столовой с картинами на стенах, к доктору Гюставу, который продолжал задавать мне вопросы, на которые я все-таки не находила ответа. Мне хотелось оставить прошлое в прошлом, выкинуть все стандарты из головы, перестать чего-то добиваться и просто жить дальше. Действительно, в клинике не надо было ничего предпринимать, никуда спешить. И мне начинало нравиться это состояние. Я сидела под раскидистым дубом, плавала в бассейне. Общалась с Амелией, которая рассказывала мне множество сплетен обо всех постояльцах клиники. Здесь были разведенные жены, религиозные фанатики, наркоманы и алкоголики, игроки, люди с депрессией, вселенской тоской, которая иногда парадоксальным образом усиливается из-за полного отсутствия финансовых проблем, и даже парочка Наполеонов. Со скамейки под дубом открывался изумительный вид на сад и лес вдали, клиника находилась за городом на холме. И когда я сидела там по вечерам, мне становилось хорошо, может быть, под действием лекарств, я начинала думать о здесь или в другом месте. У том, что все равно я буду жить нормально – меня есть деньги, все будет хорошо, надо, наконец, простить себе все ошибки, ведь они были в жизни у каждого человека.

Я стала лучше спать по ночам, по вечерам мы собирались в большом зале, играли в бильярд и в карты, официанты разносили безалкогольные напитки. И мне казалось, что я сижу в каком-то элитном клубе. Иногда я ходила в кинозал, где показывали позитивные фильмы, мелодрамы и комедии. Также в клинике была большая библиотека и танцевальный зал.

Как-то вечером мы сидели втроем на моей любимой скамейке: я, Амелия и Гай, высокий, полный, печальный парень с большим животом, его взгляд периодически становился каким-то отсутствующим и бессмысленным.

– Это санаторий для богатых невротиков. Не хочешь остаться здесь до конца своих дней? – спросила меня Амелия. – Кормят вкусно, развлечения, беседы с интересными, приятными людьми, доктором, например. Жизнь здесь затягивает, некоторые даже не хотят уезжать. Понимаешь, здесь проще, чем в реальном мире. Я смотрю, тебя тоже затянуло, у тебя улыбочка появилась, расслабленность какая-то, это знак. Ты останешься здесь надолго, им выгодно, чтобы люди платили деньги, и нам тоже здесь не так уж плохо.

– Но это же какое-то бессмысленное, растительное существование.

– А зачем искать смысл? Нужно просто открыть глаза и смотреть на мир, как ребенок, впитывать в себя жизнь, ловить каждое мгновение радости. Разве доктор Гюстав не говорил тебе это? – улыбнулась Амелия.

Мы наблюдали, как тихо покачиваются эвкалипты и кипарисы. Я почти не заметила, как снова наступило лето. Время стало бежать незаметно, как на необитаемом острове. Мне вдруг стало страшно. Тревога кинжалом пронзила сознание.

– Амелия, неужели тебе хочется остаться здесь до самой смерти? – вдруг спросила я.

– Я не знаю, Лариса, что будет лучше для меня. Откуда мы можем это знать? Человеку свойственно ошибаться. У тебя все-таки расстроены нервы, поэтому иногда внезапно появляется страх, немотивированная тревога, как сейчас, например. Я вижу по твоим глазам, тебе стало плохо, – Амелия внимательно посмотрела на меня. – Почему тебе страшно жить?

– Не знаю.

– А я знаю, – вдруг сказал Гай, его руки немного дрожали. – На самом деле людям нет дела ни до чего, кроме собственной плоти и плоти, которая им принадлежит. Мы как будто находимся в стае кровожадных животных, звери иногда притворяются добрыми, но это игра, чтобы заманить к себе добычу и разгрызть ее плоть. Добрым приходится питаться объедками, а злые и сильные едят свежее кровавое мясо. Но надо попытаться об этом не думать, надо радоваться солнышку и свежему воздуху и не обращать внимания на запах свежей мертвечины, который повсюду в этом гнилом лесу.