Увидеть солнце

— Входили, пока защищали Маршальскую от монстров. А без Маршальской мы Союзу не нужны. Никто нам не поможет, кроме нас самих. Никто, — повторил отец.

— А что там, на Маршальской? — тоже перейдя на шёпот, спросил у него Сергей.

Отец нахмурился ещё больше, даже желваки заиграли.

— Чёрт его знает. Я никогда такого не видел. И никто не видел. Всё оплетено какой-то чёрной паутиной. Только…

Он сделал паузу. Сергею показалось, что отец собирается с духом.

— Она живая. По-настоящему живая, Серёга. Когда мы подошли к станции, выбросила в нашу сторону щупальце вот такой толщины. — Отец развёл в стороны руки. — Мы едва успели отскочить. Ещё бы секунду промедлили, и всё, конец! Честно тебе скажу: когда такую жуть увидел, душа в пятки ушла.

— Что же мы можем сделать? — растерялся Сергей.

— Уничтожить эту дрянь, пока она не уничтожила нас.

— Уничтожить? — недоверчиво переспросил Сергей. — Но как?

— Наверняка есть способ. Должен быть! — По тому, как отец произнёс последнюю фразу, Сергей понял, что он пытается убедить в этом самого себя.

— Что ж мы теперь… Методом проб и ошибок будем? — отцовскими словами удивился Серёга.

— Ты помнишь, комендант Маршальской — бывший моряк. Вот он и вёл журнал наподобие корабельного, куда записывал сведения обо всех значимых событиях, я сам видел. Если бы нам удалось заполучить этот журнал, тогда мы, по крайней мере, узнали бы, что произошло у них на станции. Я вызывался отобрать группу добровольцев, чтобы с их помощью добыть его, — мрачным голосом продолжал отец. — А эти, в Совете, не дали. Мол, только зря людей потеряем. Хотел сам пойти, не разрешили. Говорят: во время чрезвычайного положения начальник службы безопасности нужен здесь. Вот когда без света погибнут все наши посадки и начнётся голод, поймут, что я был прав. Да боюсь, поздно не было бы!

Он замолчал, потом, видимо, решил, что сгоряча сказал сыну лишнего, и поспешил закончить разговор:

— Ладно. Мне нужно к коменданту. Позже договорим.

* * *

Сразу пробиться к коменданту полковнику не удалось. Едва он шагнул в толпу, как его окружили бойцы станционной дружины. Перебивая друг друга, они что-то говорили ему, Касарин отвечал, порой — довольно резко. Но из-за стоящего на платформе шума Сергей никак не мог разобрать слов. Потом вперёд выступил Дрон. Лицо отца нахмурилось — видимо, Дрон говорил ему что-то важное. Сергей подался вперёд, чтобы слышать их разговор. В этот момент отец рубанул ладонью воздух и, повысив голос, гневно произнёс:

— Нечего с ней церемониться! Немедленно повесить эту дрянь!

Повесить?! Сергей похолодел. Он сразу понял, кого отец имеет в виду. Безжалостный смысл последней фразы оглушил его, но и заставил действовать. Сергей бросился к отцу. Но прежде чем сумел пробраться через ряды дружинников, Дрон вытянулся перед отцом по стойке смирно и молодцевато гаркнул:

— Есть, товарищ полковник!

Потом повернулся к стоящим рядом бойцам и скомандовал:

— Ероха, Босой, за мной! Поможете вздёрнуть сучку.

— Подождите! Дрон! — крикнул им в спины Сергей. — Нельзя это!

Тот нехотя остановился. Вслед за ним притормозили и Ероха с Босым. Но отец, самый близкий и родной ему человек, не понял, что он хотел сказать, и своей следующей фразой лишил Сергея последней надежды:

— Да, ты прав. Все должны видеть, как мы поступаем с ворами. Подготовьте эшафот, а я тем временем соберу народ.

Дружинники, вызвавшиеся быть палачами, с готовностью ринулись выполнять приказание. Сергей бросился было за ними, чтобы остановить, но быстро понял, что силой ничего не изменит, и вернулся к отцу:

— А как же суд, па? Ведь ты сам всегда говорил, что всё должно быть по закону?

— При чрезвычайном положении всё проще. Мне доложили о преступлении, и я, как председатель суда, принял решение. Или… — отец почувствовал недосказанность и насторожился, — ты не согласен с приговором?

— Не согласен! — твёрдо ответил Сергей. — Эта девушка пережила такое… Её нельзя убивать! И если бы ты только поговорил с ней…

— Я не собираюсь разговаривать с ворами! — неожиданно взорвался отец. — Да мерзавка просто наплела тебе с три короба! Небось, поведала слезливую историю о своей горькой судьбе, ты и развесил уши! Она пойдёт на любой обман, лишь бы вымолить себе пощаду!

— Она не врала! — покачал головой Сергей. — И ничего не вымаливала, наоборот…

Отец даже не стал его слушать:

— Всё! Хватит болтовни! Эта гадина совершила преступление и будет за него повешена!

Отец был будто окружён аурой обжигающей ненависти, и Сергей даже отступил на шаг назад. Глядя в его пышущие гневом глаза, он с ужасом понял, что какие бы слова ни говорил в защиту пленницы, полковник не переменит своего решения.

И это значит… несчастной девушке осталось жить считаные минуты! Сергей сглотнул, словно это его, а не её собирались повесить. Отец смерил его долгим оценивающим взглядом и, видимо, остался недоволен, потому что промычал себе под нос что-то нечленораздельное, повернулся спиной и быстро зашагал к восточному краю платформы, где дружинники сооружали эшафот для предстоящей казни.

Девушка оказалась права: его разговор с отцом ничего не изменит. Сергей обещал спасти её, а она… Она в ответ рассмеялась ему в лицо, хотя не сомневалась, что её скоро казнят. Сергей живо представил, как жаждущие расправы палачи: Дрон или те же Ероха с Босым — его же собственные друзья — ворвутся в тюремную камеру, выволокут оттуда бедную девушку, а затем убьют под молчаливое одобрение наблюдающей за этим толпы. Его передёрнуло. Нет! Он никому не позволит издеваться над ней! И хотя ещё секунду назад Сергей не мог даже вообразить, как он покажется на глаза девушке, которую пообещал и не смог защитить, сейчас он решительно направился к камере.

Любитель дури куда-то подевался, а дверь камеры оказалась слегка приоткрыта. Нервно стучащее сердце Сергея пропустило очередной удар. Неужели он опоздал?! Но приготовления к казни ещё продолжаются, да и зрители только начали собираться! Охваченный волнением, он рванулся к двери. Изнутри доносился шум какой-то возни, но Сергей не обратил на это внимания. Резким рывком он распахнул железную дверь, проскрежетавшую в давно не смазанных ржавых петлях, и упёрся взглядом в открывшуюся перед ним безобразную картину.

Девушка лежала на полу и, отчаянно извиваясь, пыталась сбросить с себя навалившегося сверху Дрона, который с остервенением рвал на ней одежду. Она не кричала и не звала на помощь, видимо смирившись с мыслью, что ей уже никто и никогда не поможет. Дрон тоже молчал и лишь натужно сопел от возбуждения. А вокруг на стенах, в свете горящей керосиновой лампы, также молча, боролись их сцепившиеся тени. Борьба теней выглядела равной, но в схватке их обладателей грубая сила и животный инстинкт взяли верх. Дрон схватил девушку за волосы, резко встряхнул и ударил её головой об пол. Сергей увидел её исказившееся от боли лицо с разбитыми в кровь губами, а потом, когда Дрон сдвинулся в сторону, маленькую девичью грудь с красными следами от его пальцев, открывшуюся в прорехе разорванной майки.

Не соображая толком, что делает, Сергей бросился на Дрона и со всей силы врезал ему кулаком промеж лопаток. Хватка Дрона сразу ослабла. Он выпустил голову девушки и попытался обернуться, но Сергей не позволил ему этого сделать. Схватив Дрона за шиворот, он оторвал его от распластанной на полу девушки и вышвырнул из камеры наружу.

— Ты что, офонарел?! — бешено взревел Дрон.

— Вон! Вон вали, тварь! — тяжело дыша, заорал Сергей. — Иначе отец об этом узнает, понял?!

Он сказал это в запале, но угроза подействовала — Дрон поднялся на ноги, не помышляя о драке. Он жадно глянул на лишившуюся чувств девушку, лежащую на полу сломанной куклой, потом поднял глаза на Сергея.