Увлечённость Харухи Судзумии

Я тоже понятия не имею, что делать. А [закрытая информация] – это что, слова, не прошедшие цензуру?

– Может, мы оказались заперты в одном из сумасшедших Харухиных миров? В какой-нибудь улучшенной версии закрытого пространства или чём-то таком?

Коидзуми сложил руки на груди, прислонившись к торговому автомату, и заговорил в ответ:

– На этот раз Судзумия-сан не создавала мир заново, а вместо того просто сохранила из него лишь промежуток времени с семнадцатого по тридцать первое августа. Так что наш мир сейчас длится только две недели. До семнадцатого числа, а также с первого сентября и далее, его не существует. Сентябрь в этом мире никогда не наступит.

Он тяжело вздохнул, как будто признавая себя побеждённым.

– Как только стрелка дойдёт до нуля ночи первого сентября, время сбросится, и вновь наступит семнадцатое августа. Подробности мне неизвестны, но похоже, что на рассвете семнадцатого у нас «Save Point».

А как же наши… нет, как же воспоминания всех на свете?

– Их перепишут. Воспоминания всех людей за последние две недели будут стёрты, и всё начнётся заново.

Похоже, становиться с ног на голову – любимое дело у времени. Ничего не попишешь, конечно: ведь среди нас гостья из будущего.

– Нет, Асахина-сан здесь не при чём. Всё не так просто, как тебе кажется.

Это ещё почему?

– Только способностей Судзумии-сан достаточно для совершения такого. Кого ещё можно подозревать, кроме неё?

Только рассеянные чудаки и безнадёжные мечтатели будут от скуки подозревать кого-то в таких делах.

– Короче, просто скажи мне, что надо делать.

– С радостью сказал бы, если бы знал сам.

Мне почему-то показалось, что Коидзуми совершенно не беспокоится, а напротив, доволен происходящим. Почему же?

– Потому, что я наконец нашёл объяснение этому неприятному чувству, которое мучило меня в последние дни, - объяснил Коидзуми, - Как и тебя, наверное? Разве ты не испытывал явственных дежа вю с того дня, как мы ходили в бассейн, и по сегодняшний день? Единственное, чем можно было их объяснить – это памятью, сохранившейся в нас с наших прошлых жизней. А теперь всё становится понятным. То, что казалось нам аномалиями – это обрывки воспоминаний, оставшиеся после сброса времени.

В таком случае их должны испытывать все люди?

– Видимо, нет. Мы с тобой исключения. Похоже, только те, кто держится достаточно близко к Харухи, могут замечать перемены в мире.

– А что же сама Харухи? Неужели она ничего не чувствует?

– И слава богу, что не чувствует, верно? Если бы она обратила на это внимание, всё было бы гораздо хуже…

Коидзуми взглянул в сторону Нагато, приглашая в разговор пришелицу:

– Кстати, и в который же раз мы проживаем этот двухнедельный «Replay»?

– В пятнадцать тысяч четыреста девяносто восьмой раз, - бесстрастно ответила Нагато.

Наступила тишина.

Пятнадцать тысяч четыреста девяносто восемь. Тридцать девять букв. В арабской записи «15498», что куда короче, разумеется. Отличная штука эта арабская запись. Тому человеку, что её придумал, моя простая человеческая благодарность. Молодцом, парень! Но прежде, чем думать о такой ни к чему не обязывающей ерунде, нужно разобраться с паранормальным сумасшествием на руках.

– Одни и те же четырнадцать дней повторились уже больше десяти тысяч раз. Если бы какой-нибудь обыватель знал о том, что он заперт во времени, и помнил бы всё произошедшее, он давно бы сошёл с ума. Я подозреваю, что воспоминания Судзумии-сан чистятся куда тщательней, чем наши собственные.

В таких делах лучше обращаться к оракулу. Я спросил у Нагато:

– Всё так?

– Да, - Нагато кивнула.

– Значит, мы уже делали всё то, что у нас завтра по планам. И О-бон, и рыбок ловили, получается, тоже?

– Не обязательно, - ответила Нагато без тени эмоции, - Последние пятнадцать тысяч четыреста девяносто семь циклов в действиях Судзумии Харухи наблюдались вариации.

Она безразлично посмотрела на меня и так же безразлично продолжила:

– За последние пятнадцать тысяч девяносто семь циклов О-бон был пропущен дважды. О-бон без ловли рыбок происходил четыре тысячи тридцать семь раз. Городской бассейн на настоящий момент посещался без пропусков. Подработки были проведены девять тысяч двадцать пять раз с шестью разновидностями работ. Кроме раздачи воздушных шаров выполнялись также разгрузка товаров, обслуживание кассы, раздача листовок, дежурство на телефоне и выступление на показе мод. Упорядоченные по перестановкам комбинаций паттерны повтора…

– Хватит, хватит, можешь не продолжать.

Когда созданная пришельцами андроид замолкла, я задумался.

Последние две недели августа повторяются уже пятнадцать тысяч… который там раз? Аргх… чёрт. 15498-й раз, точно. Каждый раз тридцать первого августа всё сбрасывается, и цикл начинается заново семнадцатого. Кроме того, я ничего об этом не помню, а Нагато знает все подробности… это почему?

– Нагато-сан, а точнее говоря, объединение организованных информационных сущностей, существует вне пространства-времени.

Даже слабая улыбка Коидзуми казалась какой-то натянутой – может, из-за освещения…

Нет, ладно, это ерунда. Чёрт с ним. Что начальство Нагато выдержит неприятности и похлеще, я прекрасно знал. Беспокоило меня другое…

– Получается, ты прожила эти две недели 15498 раз, Нагато?

– Да.

Нагато кивнула, как ни в чём ни бывало. Э-эй, а больше тебе нечего сказать? Пусть я и не знал, что ещё она может сказать. Но…

– Хмм…

Постойте. 15498 раз по две недели. Итого 216972 дня. Или примерно… 594 года. Эта девочка проживала каждый из этих дней, каждый цикл, и безразлично смотрела на всё происходящее. Даже у самого терпеливого человека запас терпения давно бы иссяк. И при этом, как бы скучно ей ни было… 15498 раз сходить в бассейн…

– Ты…

Я прервался на полуслове. Нагато наклонила голову, как птичка, и уставилась на меня.

Я вновь отметил в Нагато что-то такое, что уже замечал, когда мы были в бассейне. В тот раз мне показалось, что ей скучновато, и видимо я был прав. Даже для Нагато, разумеется, должно быть мучением проживать такие банальные вещи столько раз. Хотя она и виду не подавала, но в глубине души, возможно, сыпала проклятиями… – промелькнуло у меня в голове. Теперь я, наконец, получил некоторое представление о происходящем, но причин я до сих пор не знал.

– Зачем Харухи такое делать?

– У меня есть одна догадка, - сообщил Коидзуми в своём обычном клише, - Возможно, Судзумия-сан не желает, чтобы летние каникулы заканчивались. Из-за того, что она так думает, летние каникулы зациклились навечно.

Это что, вроде того, как детишки скандалят, не желая идти в школу?

Коидзуми бессознательно тронул пальцем ободок своей банки кофе:

– Наверное, её грызёт то, что она не успевает сделать всё задуманное на лето. Начинать вместо этого новый триместр ей не очень-то хочется. Поэтому она жалеет о потерянном времени. Тридцать первого она ложится спать с нелёгким сердцем…