Уволить секретаршу!

– Пойду сам заберу у нее ключи, а то она там еще сто лет будет целоваться.

Даша посмотрела на него с сожалением. Олег вел себя ужасно глупо, и она точно знала, почему.

– Может быть, не стоит? – осторожно спросила она. – А то помешаешь девушкиному счастью.

– Это еще неизвестно, что там на самом деле за счастье такое, – фыркнул Олег. – Ты видела, какая у этой звезды холеная морда? Ничего хорошего от такого типа ждать не приходится. Откормленные знаменитости еще никому счастья не приносили.

Даша пыталась ему возражать, но он ничего не желал слушать. Раздраженно отбросив в сторону салфетку, он вскочил на ноги и решительно зашагал к выходу. Но не успел выйти из ресторана, как дверь распахнулась, и он чуть не столкнулся с Серафимой, которая, улыбаясь во весь рот, вертела на пальце связку ключей.

– Ой, Олег Петрович, здрасьте! – воскликнула она радостно. – Вот, я вам ключи привезла.

Олег ничего не сказал, потеснил Серафиму плечом и вышел на улицу. Девушка, не обратив внимания на угрюмый вид босса, последовала за ним. Олег огляделся по сторонам. Город тихо отдыхал, погрузившись в сочные летние сумерки. Куракина нигде не было. Он волшебным образом куда-то исчез, возле тумбы с афишей было пусто.

«И чего это я так расстроился? – сам себе удивился Олег. – Какое мне дело до того, с кем крутит романы моя секретарша?»

Однако, посмотрев в масленые глаза Серафимы, он снова завелся и ехидно спросил:

– Серафима, а с кем это ты сейчас вот тут обнималась? – Он махнул рукой на афишную тумбу.

– С бойфрендом, – гордо ответила та. Про то, что они с Андреем договорились пожениться, она пока решила не говорить – чтобы не сглазить. – Он на телевидении передачу ведет. И вообще – звезда. – Серафима широко улыбнулась.

Олег стиснул зубы, чтобы не сказать какую-нибудь гадость. Своей улыбкой Серафима действовала на него как-то… деморализующе.

– Ты там смотри, поосторожней со звездами-то, – буркнул он. – У звезд обычно бывает кошмарная репутация – один любовный роман за другим. А поскольку ты еще в этом не разбираешься…

– Почему это я не разбираюсь? – искренне возмутилась Серафима.

– Молода слишком. Кстати, сколько тебе лет?

– Двадцать четыре.

– Сколько-сколько?! – Олег так изумился, что даже выронил из рук переданные ему Серафимой ключи.

Почему-то он был уверен, что ей лет восемнадцать, не больше. Ну, в крайнем случае, девятнадцать. А она, оказывается, совсем уже взрослая. Это в корне меняло дело! Тем не менее сдаваться он не собирался.

– Женщины способны совершать глупости в любом возрасте, – нравоучительным тоном сказал он.

– Мужчины тоже, знаете ли, разные бывают, – оскорбилась Серафима.

Она-то думала, что босс будет потрясен, узнав, с кем у нее роман. А он ведет себя, как заботливый папенька. Еще не хватало, чтобы он прочел ей тут лекцию о нравственности.

– Ну, что с тобой поделаешь, раз ты такая умная, – вздохнул Олег.

Серафима недовольно пожала плечами:

– Ладно, вы идите, Олег Петрович, вас там, наверное, ждут. А мой друг сейчас купит сигареты, и мы домой поедем.

– Тогда счастливо. Желаю удачного похода к стоматологу, – небрежно бросил тот и ушел, не оглядываясь.

Спровадив босса, Серафима сначала прогулялась взад-вперед, потом прислонилась спиной к афишной тумбе и замечталась, сложив руки на груди. Почти сразу же возле нее притормозила черная машина. Опустилось стекло, и некто в темных очках хриплым голосом спросил:

– Сколько?

Бесхитростная Серафима, которой и в голову не приходило, что ее могут принять за девушку легкого поведения, ничего не поняла. Она посмотрела на часы и ответила:

– Без пятнадцати девять. – Чего он еще мог спрашивать, кроме времени?

– Дура-то, прости господи, – буркнули темные очки, машина рванула с места и умчалась.

В этот момент к ней подрулил Куракин.

– Ну ты, мать, даешь! – возмутился он. – Ты чего тут встала – нога на ногу? Хочешь, чтобы тебя кто-нибудь снял?

– Чего меня снимать? Я уже пристроена, – гордо заявила Серафима, взяв его под руку собственническим жестом. – Поедем домой и отпразднуем нашу помолвку.

– Голова у тебя забита ватой, – хохотнул Куракин. – Я уж и слова такого сто лет не слышал – помолвка. Но если тебе хочется…

Олег и Даша через окно наблюдали за тем, как Куракин усадил Серафиму в машину, напоследок ущипнув ее за хилый бочок. Они уже давно уехали, а Олег все никак не мог избавиться от мыслей о своей секретарше. Он то и дело принимался рассказывать разные истории, где та была главным действующим лицом. То она не пустила к нему в кабинет налогового инспектора, то ухитрилась дозвониться заместителю министра, который сидел в сауне, то она использовала какой-то дико дорогой почетный кубок вместо вазы для цветов…

К тому моменту, как Даша очутилась дома, она была сыта Серафимой по горло. От досады девушка с такой силой захлопнула входную дверь, что вешалка не выдержала потрясения и обвалилась, обрушив висевшие на ней зонты, пыльники и жакеты.

Поднимая свое добро, Даша заплакала. Это было ужасно несправедливо! Еще недавно она считала себя самой счастливой девушкой на свете – и вот, пожалуйста. Олег думает только о Серафиме, говорит о Серафиме, восхищается Серафимой, переживает за Серафиму… Нет, так дело не пойдет. Этому нужно положить конец.

Даша скинула туфли и, содрав с себя одежду, побросала вещи на диван. Она не отдаст Олега! Как она будет без него? Она уже спланировала всю свою дальнейшую жизнь, и Олег занял в ней центральное место. Все вращалось вокруг него, все ее планы включали только его одного. Он – ее будущее. И она не позволит отнять у себя это будущее. Ни за что!

Даша завернулась в просторный халат и отправилась на кухню. Достала из шкафчика мартини и налила себе полный бокал. С бокалом в руке вернулась в комнату, включила музыку и уселась на диван. Элвис Пресли пел знаменитую «Бессаме мучо», его голос растекался по комнате, на глаза Даши навернулись слезы. «Целуй меня, целуй меня крепко…» – пел Элвис, и Даша чувствовала, как тает ее гнев. «Целуй меня, целуй меня крепко. Как если бы эта ночь была последней»…

Господи, любовь… Люди с ума сходят от любви. Прекрасная мексиканка Консуэла Веласкес написала эту песню, когда еще ни разу не целовалась, ей было всего пятнадцать лет. Она воображала идеального мужчину, в которого могла бы влюбиться. Потом она прославилась, приехала в Голливуд, встретила там Грегори Пека и была потрясена тем, как он похож на ту ее давнюю юношескую мечту. Мужчина-мечта…

Поддавшись порыву, Даша достала диск с фильмом «Римские каникулы», включила изображение и убрала звук. Песня продолжала звучать, черно-белый Грегори Пек двигался и жил на экране. Он был бесподобен. Даша уронила в мартини две сладкие слезы. Люди всегда придумывают для себя сказки – и все эти сказки о любви. Люди сочинили историю о том, что Консуэла Веласкес в свои пятнадцать была безответно и безнадежно влюблена в Грегори Пека и писала свою песню для него. От этой песни весь мир сошел с ума. И когда она приехала в Голливуд, мужчина-мечта влюбился в нее. Их роман был головокружительным, но они расстались, потому что Консуэла не смогла справиться с этой любовью – такой сильной и такой нереальной.