Уйти, чтобы вернуться

— Не жалей, он хорош собой, а жизнь коротка…

Мариса вышла на улицу. Эндрю попросил ее подождать во дворе — он, дескать, забыл на столе ручку.

Когда он снова возник в дверях, Луиза прищурилась:

— Вы что-то забыли, сеньор Стилмен?

— Называйте меня Эндрю. Мне будет приятно! Еще одно слово, прежде чем проститься и дать вам отдохнуть: я счастлив, что вы помирились с Альберто.

— О чем это вы?

— Вы сами только что упомянули возраст, вот я и сказал себе: она уже не в том возрасте, чтобы тайком встречаться с бывшим мужем!

Луиза стояла молча, разинув рот.

— Пиджак на вешалке у вас в прихожей был на Альберто, когда я знакомился с ним в баре. Хорошей сиесты, Луиза… Вы позволите мне называть вас Луизой?

* * *

— Что за выкрутасы? — накинулась на него Мариса во дворе.

— Я пытался тебе объяснить перед уходом, но ты не обращаешь внимания на мои слова. Ты работаешь сегодня вечером?

— Да.

— Предупреди хозяина, что не сможешь прийти, просто скажи, что приболела, — подумаешь, одной ложью больше.

— Зачем мне пропускать работу?

— Вчера я тебе обещал вместе завершить начатое. Этим мы и займемся. Где тут ближайшая заправка? Нам понадобится полный бак.

— Куда ты меня потащишь?

— В Сан-Андрес-де-Хилес.

* * *

Через два часа они добрались до деревни. Затормозив у тротуара, Эндрю спросил у прохожего, где находится полиция, и поехал в указанном направлении.

— Зачем нам полиция?

— Тебе незачем, сиди в машине и жди меня.

Войдя, Эндрю заявил, что ему нужен дежурный офицер. Сержант сообщил ему, что единственный офицер участка уже ушел домой. Эндрю нашарил на стойке блокнот и записал номер своего мобильного и координаты отеля.

— Я оказался вчера вечером на месте аварии у Гахана, где погиб человек, и отвез двоих раненых в больницу. Мне особенно нечего рассказать, но если вам нужны показания, то меня можно найти по этому телефону…

— Я в курсе. — Полицейский встал с табурета. — Врач, с которым мы говорили, сообщил, что вы умчались, не оставив адреса.

— Я задержался на парковке, а у меня была важная встреча в Буэнос-Айресе, и я сказал себе, что постараюсь поскорее вернуться, что, как видите, и сделал.

Полицейский вызвался сам запротоколировать его показания и уселся за пишущую машинку. На листе появилось ровно девять строк. Эндрю подписал протокол, скромно выслушал благодарность за достойное исполнение гражданского долга, позволившее спасти две жизни, и вернулся в машину.

— Можно узнать, чем ты столько времени занимался в полицейском участке? — спросила Мариса.

— В нашей с Ортисом шахматной партии я съел у него фигуру. Потом объясню, теперь скорее в больницу!

* * *

— Как себя чувствуют пострадавшие? — спросил Эндрю. — Мы возвращаемся в Буэнос-Айрес и по пути решили заехать и узнать, как они.

— Вот и вы! — воскликнул узнавший Эндрю интерн. — Мы вас обыскались. Я решил, что у вас совесть нечиста, поэтому вы удрали.

— Я не мог ждать, а вы не уточнили, когда выйдете из операционной.

— Откуда мне было знать, сколько времени это займет?

— Так я и подумал. Не мог же я заночевать на стоянке! Я только что из полиции.

— С кем вы там говорили?

— С сержантом Гуартесом. Симпатичный такой, низкий голос, большие очки.

Врач кивнул: описание соответствовало облику одного из трех деревенских полицейских.

— Им повезло, и даже очень, что вы проезжали мимо. Того, которому больше досталось, сегодня рано утром увезли в столицу.

Здесь у нас совсем маленький лазарет, не приспособленный для оказания помощи в таких серьезных случаях. А сеньор Ортега легко отделался: глубокая рана на бедре и разрыв мышц. Мы его прооперировали, и теперь он отдыхает в боксе. В данный моменту меня нет свободной палаты, может, завтра найдется, а если нет, то мне придется отправить его в другую лечебницу. Вы хотите с ним повидаться?

— Это его не слишком утомит? — схитрил Эндрю.

— Он наверняка будет рад поблагодарить своего спасителя. Мне пора на обход, а вы ступайте к нему, это здесь, в конце коридора.

Долго не задерживайтесь, ему надо восстанавливать силы.

Врач пожал Эндрю руку и побежал вверх по лестнице, дав указание дежурной сестре пропустить посетителя к пациенту.

Эндрю отодвинул занавеску, отделявшую бокс Ортиса от другого, пустого.

Раненый спал. Мариса стала тормошить его за плечо.

— Опять вы! — простонал он, открыв глаза.

— Как самочувствие? — осведомился Эндрю.

— Мне ввели болеутоляющее, теперь получше. Чего еще вам надо?

— Предоставить вам второй шанс.

— Какой еще шанс?

— Вас поместили сюда под фамилией Ортега, если не ошибаюсь?

— У меня документы на это имя, — четко ответил бывший военный летчик, пряча глаза.

— Вы могли бы выписаться под этим же именем и вернуться домой.

— Пока не будет опубликована ваша статья?

— Я намерен предложить вам сделку.

— Предлагайте.

— Вы абсолютно искренне отвечаете на мои вопросы, а я излагаю только историю майора Ортиса, не называя вашего нового имени.

— Какие у меня могут быть гарантии, что вы сдержите обещание?

— Только мое честное слово.

Ортис долго смотрел на Эндрю, потом спросил:

— А она будет держать язык за зубами?

— Так же надежно, как держала вчера револьвер у вашего виска. Не думаю, что ей захочется, чтобы я вас выдал, ведь от этого зависит ее будущее.

Ортис надолго умолк, наморщив лоб и глядя на капельницу, из которой ему в вену поступал целительный раствор.

— Валяйте, — решился он.

— При каких обстоятельствах вы удочерили Марию Лус?

Вопрос попал в цель. Ортис повернул голову и больше не спускал глаз с Эндрю.

— Когда я демобилизовался, Фебрес хотел заручиться моим молчанием. Он отвез меня в закрытый сиротский дом. По большей части в нем содержали младенцев нескольких недель от роду. Он приказал мне выбрать ребенка, объяснив, что это для меня лучший способ вернуться к действительности. Он сказал, что я тоже приложил руку к спасению этой невинной души, управляя самолетом, из которого сбросили в море родителей ребенка.