Уйти, чтобы выжить

— Да я тебя… да ты… развяжи меня, и я покажу тебе, кто тут сопляк!!!

Поскольку на эти возмущенные крики пленника Володя никак не отреагировал, то и остальные последовали его примеру. Тот же еще некоторое время возмущался, кричал, угрожал, но потом утихомирился. Джером начал рыться в припасах, размышляя над будущим меню, а мальчик с обоими мечами отправился на тренировку.

— Ты мне такого не показывал, — заметила девочка, когда Володя прекратил свои плавные движения.

— Не показывал, — отозвался он, расслабляясь. — Это совсем другая техника — боевая, и предназначена для работы с парными клинками.

— А ты меня можешь этому научить?

— Зачем тебе? — Володя поднял ножны, вложил в них мечи. — Для начала освой то, что уже изучаешь.

— Обед готов, ваше сиятельство!

— Слушай, Джером, почему ты меня «вашим сиятельством» называешь?

— А как же, сэр Вольдемар? — удивился тот. — Вы же свой герб имеете.

— И только потому?

— А что не так? — встревожился слуга.

— Да нет. Просто у меня на родине обращение зависит от титула. «Ваше сиятельство» — обращение к князю. Вот я и удивляюсь, откуда ты узнал, что я князь? Я вроде бы этого не говорил. — Володя посмотрел на девочку.

— Я тоже не говорила, — открестилась та и потянула носом, многозначительно косясь на огромный зажаренный кусок мяса, который разогрел на костре Джером.

Володя от этой пантомимы рассмеялся и махнул на постеленное одеяло:

— Садись уж, не мучайся.

— Сэр, — осмелился заговорить Джером, — скажите, а что это за титул такой — князь? Я не знаю в Локхере такого.

— Естественно. Его тут нет. Ты же знаешь, что я иностранец. А у вас он примерно соответствует… — Володя задумался, вспоминая рассказы Аливии. — Кто там у вас? Король, герцог… Да, он примерно соответствует герцогскому титулу.

Разбойники, услышав это, переглянулись и ошарашенно уставились на него. Мальчик сделал вид, что не заметил этих взглядов.

— Тогда я тем более прав… Я чувствовал что-то такое, ваше сиятельство. То, как вы держитесь, как говорите… вы не могли быть обычным дворянином.

«Интересно, что он скажет, если узнает, что я просто натянул на себя маску аристократа и сейчас исполняю всего лишь одну из ролей? — подумал Володя. — Хотя… маски постепенно, если носить их слишком долго, становятся настоящим лицом. Раз уж тут я аристократ, надо играть по этим правилам».

— Что ж, ты угадал, а теперь давайте поедим.

— А пленников кормить будем? — несмело поинтересовался Джером.

Володя покосился на них:

— Обойдутся. Сдадим властям в ближайшем городе, пусть они и кормят.

Вопреки этим словам Аливия, когда закончила есть сама, наложила нарезанного мяса и сыра на чистую тряпку и отправилась кормить пленников. Володя не вмешивался.

— Сэр Вольдемар, вы позволите еще вопрос?

— Спрашивай, Джером.

— А почему вы покинули свою страну?

— Хм… — Володя почесал подбородок. — Ну ты и спросил… Тебе честно ответить? Наверное, потому что струсил.

— Вы?!

— Что, не ожидал? Да нет, не в том смысле, что испугался чего-то и сбежал. Трусость, как и храбрость, бывает разная.

— Ты не можешь быть трусом! — заявила Аливия, продолжая с руки кормить пленных. — Ты же ведь спас меня! И маму бы спас, если бы пришел раньше!

— Разбойники напали на караван, — пояснил мальчик Джерому. — Девочка и мать убежали в лес, а там волки… Что же касается смелости… Моя семья погибла у меня на глазах. Мать, отец, младшая сестра… Убил их человек, которого отец считал другом и которому доверял. Папа только и сумел оттолкнуть меня и тем спас. Мне тогда было восемь лет. Мне пришлось бежать и скрываться. Жил на улице среди таких же беспризорных бедолаг, а потом меня отыскал старый друг отца. Он устроил меня в закрытую военную школу, где я и проучился три года.

— Вы хотели отомстить за смерть отца?

— Честно говоря, была такая мысль. Но когда я попросил друга отца узнать о предателе, оказалось, что он уже мертв. Пережил отца всего лишь на год — справиться с отцовским наследством ему оказалось не под силу. И знаешь, честно говоря, я даже рад этому, рад, что не пришлось мстить.

— Рады?

— Да. Одни мудрые люди у меня на родине сказали, что если хочешь мстить, приготовь две могилы: одну для врага, вторую для себя. Они знали, о чем говорили. Посвятить всю жизнь мести, чтобы, отомстив, оказаться на развалинах своей жизни? Когда я думаю об этом, честно говоря, мне становится жутковато. Если бы я этого предателя встретил на улице, случайно где столкнулся, убил бы без зазрения совести, но специально искать… Нет уж. Как я и говорил, к счастью, судьба выбора мне не оставила.

— А в чем же заключается ваша трусость?

— В том, что сбежал. На самом деле выбор был между жизнью и смертью… я предпочел жизнь и уехал. Нет, не то, что ты подумал. Просто я заболел, и с моей болезнью врачи справиться не могли. Спастись можно было только уехав, но путешествие в один конец. Джером, извини, но это трудно объяснить, я еще плохо знаю ваш язык.

— Вы жалеете?

— Нет. Меня отучили жалеть о сделанном. Никакого смысла в этом нет. Просто я трезво оцениваю свой поступок и не облачаю его в красивые обертки типа важности дела для страны, приказ гм… императора, принесенная клятва верности и тому подобное. Я вызвался потому, что хотел жить.

— Вас трудно в чем-либо упрекнуть. Разве сейчас вы сделали бы другой выбор?

— Наверное, нет. Хотя порой и жалею о нем.

— Если бы тебя не было, меня растерзали бы волки… — тихонько заметила девочка.

— Ох, Кнопка! — Володя присел перед ней. — Ну что ты расстроилась?

— Ты не трус! Не смей так говорить! Слышишь, не смей! Ты… Ты самый-самый лучший! Вот!

Володя рассмеялся и обнял девочку.

— Ты тоже самая лучшая, Кнопка.

Джером тактично помолчал, дав девочке время успокоиться, а потом спросил:

— Вы не можете вернуться домой?

— Увы, это невозможно.

— Вас не примут?

— Ну почему же… Приняли бы. Только это невозможно.

— Думаю, если поставить цель, то ничего невозможного нет, сэр Вольдемар.

Володя подозрительно глянул на Джерома:

— Слушай, ты точно всегда слугой был? Точно? Хм… слова не слуги, а… мужа. Только скажи: вот если ты сумеешь полететь, тебя король Локхера наградит?

— Гм… — Джером озадаченно потер лоб. — Думаю, его это крайне заинтересовало бы… разведка, опять-таки… Полагаю, я в скором времени стал бы богатым и известным человеком.

— Ну, так за чем дело стало? Вперед.

— Что? — растерялся Джером.

— Взлетай, говорю. Ведь если поставить цель, то нет ничего невозможного.

Джером растерянно захлопал глазами. Аливия захихикала.

— Я понял, сэр, — наконец дошло до слуги. — Есть вещи, которые сделать просто невозможно.

— Возможно, но трудно. Невозможно в моем случае, в твоем вполне — прыгни с горы, недолго, но лететь будешь, гарантирую.

Аливия смеялась, уже не сдерживаясь, даже слезы выступили от смеха, а Джером обиженно смотрел на обоих.