Уйти вместе с ветром

— Помню, — спокойно кивнула Марина. — Меня по английскому считали лучшей на курсе. А Сандра так… в троечниках ходила. Кто бы мог подумать? Она по Европам-Америкам, а мне в бухгалтерском учёте английский без надобности…

— Слушайте! Я вообще не поняла: зачем вы с ней поехали-то?! Сидели бы лучше на даче! — возмутилась Тина. — Всем было бы легче!

Соболь пожал плечами:

— Ну, мало ли чего ты ещё не понимаешь…

— Вон в том микроавтобусе — иностранцы. Тоже едут на Кольский. Ловить рыбу на речку Варсугу.

Александра распотрошила упаковку папирос и стала по очереди укладывать пачки за сиденье.

— Что за иностранцы-то? — спросила Марина. — Из какой страны?

— Сборная солянка. Я говорила с немцами — по мне, если они рыболовы-любители, то я балерина Плисецкая. Ещё есть пара шведов, норвежка, американцы и, кажется, эстонец. Насчёт прибалта немцы сами толком не знают. Ну да Бог с ним — я думаю, для нас представляет интерес само наличие этой группы…

— Это как? — удивился Соболь.

— Всё просто. Тина, если хочешь, садись на переднее сиденье, папа сядет сзади, с мамой… Если на эту Варсугу, которая почти в самом конце нашего маршрута, официально везут иностранных туристов, значит, там вполне приличные условия, нормальные дороги и точно нет ничего опасного и секретного. В ином случае дулю бы кто разрешил туда их везти!

— Смысл есть, — кивнул Соболь.

— Лучше бы не было, — пробурчала Тина, устраиваясь на переднем сиденье. — Тогда бы мы домой поехали.

Александра вырулила на шоссе вслед за «Патриотом» Барона. Проезжая мимо микроавтобуса, она помахала рукой немцам. Фридрих не обернулся, а молодые люди согласно вскинули длинные руки в странновато-тревожном приветствии. Вальтер отдельно подмигнул и помахал рукой Тине. Девочка не ответила, но с любопытством вгляделась в рослого «зигфрида».

— Тебе так охота домой, к друзьям? — спросила Александра спустя некоторое время.

— А вы как думаете? — вопросом на вопрос ответила Тина.

Александра задумалась:

— Нас, помнится, старались на лето из Питера увезти…

— Сейчас многие дома тусуются, — ответила Тина. — Да и в Инете лета не бывает… А у меня там друзей навалом.

— Про Инет — это ты точно подметила, — кивнула Александра. — В виртуале нет ни зимы, ни лета. Как в космическом корабле из фантастики времён моего детства. Там люди, которые годами летели к звёздам, брали с собой записи с шумом леса, плеском воды, пением птиц…

Тина невольно приосанилась на сиденье. Похвала тёти Сандры дорогого стоила.

— А ты, значит, в Инете не только играешь?

— Нет, я это не люблю, я больше общаюсь. В форумах, «в контакте»…

— О чём?

— О всяком. — Тина снисходительно усмехнулась. — Вы небось думаете, если я в школе плохо учусь, так мне и поговорить не о чем? Вон «в контакте» есть группы по интересам…

— И в какой же ты группе?

— В группе «открывающих пачку печенья».

— Это в смысле?..

— А просто так.

— Ну должен же быть в этом хоть какой-нибудь смысл…

— Почему обязательно должен?

Александра думала почти минуту, сосредоточенно глядя на дорогу.

— Да, действительно, — в конце концов согласилась она. — Не должен. Не обязательно. Наверно, я просто как-то привыкла, чтоб был.

Тина торжествующе улыбнулась.

Фридрих Золлингер смотрел вдаль, туда, откуда налетал ветер, и то приоткрывал слезившиеся глаза, то вновь закрывал.

Нержавейковые вилки и ножи на столике маленького кафе…

Рассказать бы кому, что за ассоциации они у него вызвали, так не поверили бы. Но старик рассказывать не собирался. Даже Вальтеру. Хотя нет, Вальтеру — в особенности…

Стоит опустить веки, и по сторонам возникают красноватые стены каменного коридора. Не бетонные, не кирпичные — вырубленные в монолитной скале.

Дыхание нескольких человек гулко отдаётся в этих стенах. Оно звучит даже громче разрывов, от которых ощутимо содрогается гранитная толща. Фридрих и остальные во всю прыть бегут вверх, к выходу. Они разматывают за собой — электрические провода. Да не с одной катушки, а с трёх. Чтобы никакая случайность не помешала срабатыванию.

Коридор кажется бесконечным. Далеко-далеко за спиной остался огромный подземный зал и в нём — несколько тяжеленных, как сейфы, контейнеров, привезённых в обстановке строгой секретности и охранявшихся так, что среди сапёров пошли слухи о новой и тайной — куда там «Вольфшанце» — ставке фюрера. Теперь этот зал наглухо замурован. Невозможно догадаться, что он там вообще есть. Любой, кто чудесным образом проникнет сюда, увидит перед собой глухой тупик. Такой же монолитно-гранитный, как эти вот стены.

И в нём — длинный, несокрушимо прочный щиток с целым рядом рубильников.

Их там шесть.

Все — включённые.

Неестественно блестящие в тусклом электрическом свете…

Один чёрт знает, из какого металла они на самом деле сработаны.

Фридрих не очень удивился бы, узнав, что из серебра. Да не обыкновенного, а из каких-нибудь древних святилищ или гробниц. Насквозь пропитанного чудовищными проклятьями, заклятьями и кровью драконов…

Нет уж, скорей вон отсюда. Наружу, под бомбы иванов, от которых всё явственней сотрясается твердь.

Они бегут, и слева открывается широкая арка во вспомогательный зал. Его тоже закрыли бы, но не успели. Из арки тянет ледяным сквозняком, которому здесь не полагалось бы течь. Сквозняк несёт страшные запахи крови и смерти. Там — целые завалы неподвижных тел в бесформенных робах, с которых каменная пыль почти стёрла контрастные полосы. Здесь лежат пленные, рубившие гору. За недостатком времени их — как ни сокрушался по этому поводу чин из Аненербе — не замуровали живьём, не затопили, а попросту расстреляли.