Уйти вместе с ветром

— Ладно, — подытожил Барон. — Сейчас четырнадцать часов. Собираем всю информацию, какая найдётся. Встречаемся через час плюс-минус пол-лаптя здесь же, у машин. Сандра, так ты Хильду с кавалером оставишь или с собой возьмёшь?.. Хорошо, Кира, смотри одним глазом, чтобы девочку не сожрали. Если что, в «буханке» запрёшь…

Как будто это было физически осуществимо.

— Разошлись, товарищи физики! — скомандовала Александра.

Через час к машинам вернулись все, кроме Тины.

— Они сейчас придут, — не очень понятно выразилась Алла и махнула рукой в сторону гостиницы. — Вы не волнуйтесь, тётя Марина.

— Главный источник местного дохода — лицензии на ловлю красной рыбы в Варсуге и других речках, — рассказывал Барон. — Лицензии продаются вон там. Приезжают и живут в гостинице и наши, и из-за границы — в основном шведы и норвежцы, норги, как их здесь называют. Местный народ обслуживает рыболовный туризм и, кажется, делает что-то ещё, может быть не очень законное. Вся шарашкина контора с рыбалкой завелась недавно, буквально пару-тройку лет назад. За это время выросла и гостиница, и коттеджи. До этого было как везде… Впрочем, на шикарную дорогу и уж тем более на тот безумный аэродром с лицензий не разбежишься…

— Церковь построена аж в допетровские времена, в тысяча шестьсот семьдесят четвёртом году. Памятник северного деревянного зодчества республиканского значения, — подхватила инициативу Марина.

— Тьфу. Деревянное зодчество… — вполголоса буркнула Александра.

— Стояла и разрушалась помаленьку, как и всё на Кольском, — стараясь говорить в тон Барону, продолжала Марина. — Теперь почти отреставрирована. На деньги РАО ЕС, можете себе вообразить. Шестьдесят миллионов рублей. Околоцерковные женщины это чудо объясняют, как ни странно, не Божией милостью, а пробивной силой местного депутата, или кто он там у них, — некоего Ивана Ивановича Порядина. Это к вопросу о роли личности в истории… Он здесь, как я поняла, царь и Бог…

— Я с ним говорила. — Александра отвернулась от ветра и, вздёрнув плечи, принялась раскочегаривать трубку.

— С кем? — удивился Барон. — С царём или с Богом?

— С Иваном Ивановичем Порядиным. Весьма импозантная личность. Косит под мужика, но, несомненно, образованный, с хорошей речью. Интересовался, кто мы такие, расспрашивал о наших планах, а потом почти открытым текстом дал понять: убирались бы вы отсюда побыстрее. Расхваливал предгорья Хибин, пейзажи Рыбачьего… Готов был даже похлопотать о пропуске в погранзону…

— Какая-то противозаконная деятельность в посёлке…

— Нет, не то. Что-то должно произойти именно здесь и именно сейчас. Он приглашал нас заехать на следующий год. Или даже в этом году — на обратном пути.

— Может быть, это из-за того… — начал Виталик.

— А как же иностранные рыболовы? — перебила Марина. — Они-то сюда доехали? Должны были бы уже — они ведь не блукали по лесам и тундрам, как мы… Или они тоже загадочным планам Ивана Ивановича мешают?

— Может, у нас как всегда — иностранцам пожалуйста, а свои — пошли вон? — предположил Соболь.

— Нибелунг и два зигфрида уж точно не рыбку ловить собирались, — пробормотал Барон.

— Те, которые летающие тарелки ловят, точно доехали, — неожиданно вмешалась в разговор Алла. — Они в ресторане сидят. Я женщину узнала, её Зинаида зовут…

— И что же они? — заинтересованно спросил Барон.

— Я немного послушала, пока Тина про Интернет узнавала, — потупилась Алла. — Они меня не заметили. Зинаида говорила, что контакт может состояться, но надо быть очень осторожными. Боялась, что местные всё испортят…

— Раскрашенный катер на реке видели? — спросил Соболь. — Это гринписовцы. Пришли из Норвегии. Двое французов, одна наша, остальных сам чёрт не разберёт…

— Ты с ними говорил? — живо откликнулся Барон. — Чего им здесь надо?

— Гринписовцам? — пожал плечами Соболь. — Обычный набор: волнуются за уникальную природу Кольского полуострова…

— Это всё?

— Ну, так они мне и сказали…

— Гринписовцы обычно весьма экзальтированны и экстравертны, — заметила Александра. — Помнится, в Перестройку они три месяца жили у нас в институте в Гатчине, я там на них досыта насмотрелась…

— А где гринписовцы жили у вас в институте? — спросила Алла. — В гостинице?

— Нет, в палатке возле ядерного реактора, — ответила Александра. — Любят, понимаешь, на амбразуру ложиться. Я думаю, твоя мама тоже их помнит. Довольно воспитанные ребята были. Кажется, две бельгийки и один швед…

— А против чего они протестовали?

— Вот ей-богу, не знаю. Старый ускоритель к тому времени уже лет пятнадцать как остановили, а новый так и не построили… Впрочем, у Гринписа своя система информаторов. Если они теперь здесь, значит, тоже что-то знают или по крайней мере предполагают, — добавила Александра.

— Но что? Хотя бы приблизительно?

— Я… — начал Виталик и опять не закончил, потому что к машине подошла Тина.

Но не одна. С ней были оба молодых зигфрида. Смотрела Тина торжествующе и с вызовом. Её маленькая ладошка уютно утопала в лапище Вальтера.

— Гутен таг, — поздоровался со всеми Гюнтер, после чего отдельно кивнул и даже щёлкнул каблуками знакомым. — Фрау Александра… Герр фон Штерн…

Вальтер улыбнулся открытой белозубой улыбкой. Тина дёрнула его за руку.

— Мы есть рады видеть вас два раз, — неожиданно по-русски произнёс он.

— Во как! — сказала Тина и с гордостью взглянула на рослого германца. Так молодая мать смотрит на сынишку, удачно рассказавшего стишок на утреннике в детском саду.

Александра быстро сказала что-то по-немецки. Гюнтер ответил. Вальтер, судя по интонации, возразил. Александра задала сразу несколько вопросов…

— О чём речь? — раздражённо спросил Барон. — Сандра! Они же могут по-английски…

— Я спросила, всё ли у них в порядке. Нет ли каких изменений в программе отдыха, рыбалки и всего такого… Не заметили ли по дороге чего-нибудь необычного… Гюнтер говорит: нет. Вальтер жалуется на организацию тура, говорит, что всё недостаточно согласованно.

— А где старичок?

— В гостинице спит, — ответила Тина. — Он их жёстко держит. Когда он бодрствует, они никуда сбежать не могут…

— Ваш дедушка прежде бывал в России? — быстро по-английски спросила Александра.