Узел времён

Грондин пошел к нему, следом похромала Рия. Она подошла как раз когда Грондин бросил тварей в огонь и прижал их палками. Они начали извиваться, потом испустили стон, похожий на человеческий, раздулись до размера кисти руки взрослого мужчины, корчась и трепыхаясь, а потом с громким хлопком лопнули, оставив после себя клубы едкого черного дыма. Мелкие остатки их черной плоти затрещали и обуглились, и вскоре в костре ничего не осталось, кроме пламени и рдеющих углей.

Рия поглядела вверх, на кроны деревьев, где, казалось, все еще висел дым. Все кончилось или нет? Или следы тварей, созданных Сульпой, так и останутся здесь и помогут ему выследить их? В любом случае, больше они ничего сделать не могут. Рия развернулась в сторону гор, и тут у нее закружилась голова и потемнело в глазах. Она начала падать, едва осознав, что сильные руки Дриффа подхватили ее прежде, чем она коснулась земли.

И провалилась в забытье.

Глава 66

— Слава Богу, — послышался голос Баннермана. — Похоже, она возвращается.

Леони снова была в собственном мире. Она еще не открыла глаза, но четко понимала, где находится. В душном темном помещении, на матрасе, на ноги наброшено легкое одеяло. Она слышала жужжание насекомых, их стук в оконное стекло. Баннерман и тот, с кем он разговаривал, сидели рядом с ней, и один из них мягко держал ее за руку.

Она открыла один глаз.

Здорово, это же Мэтт!

Полсекунды Леони радовалась, пока к ней не вернулась память обо всем, что произошло в мире Рии.

Девственные горы и равнины.

Ужасная угроза, исходящая от Сульпы и Иллимани.

Удалось ли ей предупредить сестру насчет маячка в ее ноге?

Или она, на хрен, облажалась?

Леони была довольна тем, что ей удалось убить тварей, посланных Сульпой, но если ее лихорадочная попытка в последний момент передать девушке это простенькое послание потерпела неудачу, то все это будет напрасно.

Ей надо вернуться. Немедленно!

Леони окончательно открыла глаза и села, судорожно вздохнув. Мэтт поспешно убрал руку, будто обжегшись. Баннерман встал так стремительно, что упал его стул.

— Леони! — с облегчением сказал он. — Ты в порядке?

Девушка моргнула и огляделась. Они были в одном из домиков, стоящих рядом с малокой— помещением для отдыха, с десятком кроватей, на которые они побросали свои рюкзаки и где переоделись в свободную одежду, прежде чем пойти в малокувчера вечером. Ее кровать — видимо, ее перенесли сюда, пока она была без сознания, — стояла ближе всех к двери. Другие пустовали, но были не прибраны; судя по всему, на них до этого спали. Хотя снаружи и светило солнце, окна были плотно занавешены, и внутри дома царил полумрак.

— Ты в порядке? — снова спросил Баннерман.

Леони уловила напряжение в его голосе. Вероятно, он опасался, что она спалила себе мозги, приняв столько наркотиков.

— Не знаю, — ответила она. — Я провела очень странную ночь…

— Ты очень далеко зашла с айяхуаской. Мы не могли разбудить тебя.

Леони положила ладонь на руку Баннермана.

— Мне придется снова выпить ее, — прошептала она. — Прямо сейчас. Меня выдернуло из того места, куда привела меня айя, слишком рано. Кое-кто в опасности, и я должна помочь ей…

— Полегче, Леони, — подняв руку, перебил ее Баннерман. — Подожди. Какое место? И кто в опасности?

— Не важно, — едва не срываясь на крик, ответила Леони. — Объясню потом, хорошо? А сейчас мне надо еще выпить айи. Я должна сделать это. А вы должны помочь мне.

— С этим у нас возникли проблемы, — строго поглядев на нее, ответил Баннерман.

Проблема заключалась в доне Эммануэле.

— С ним плохо, — произнес Мэтт. — Этим утром он проснулся совершенно не в себе. В смысле, реально не в себе.

— Совершенно неожиданная и странная реакция у такого опытного практика, — добавил Баннерман.

Вошла Мэри Рак. Глянув на Леони, улыбнулась.

— Добро пожаловать домой! — воскликнула она, садясь рядом с Леони и обнимая ее. — Ты совершила большое путешествие.

Известие насчет дона Эммануэля встревожило Леони, и она спросила у Мэри о его состоянии. Женщина помрачнела.

— Ночью, после того как ты выпила третью чашку, дон Эммануэль тоже выпил одну. Как и ты, он ушел очень далеко. Я бы сказала, он перенес… назовем это тяжким душевным испытанием. С шаманами иногда такое случается. Когда он очнулся пару часов назад, он был… травмирован.

— Обезумел, — поправил ее Мэтт.

Мэри бросила на него раздраженный взгляд.

— Ну, по крайней мере, сейчас ему стало намного лучше. Я только что от него, он в малоке. Он бодрствует, но пока не рассказал нам, что произошло.

— Я знаю, что с ним случилось, — нетерпеливо прервала рассказ Леони. — Меня поймали и утащили в другой мир.

Этим людям можно было сказать правду, рассчитывая, что они поверят и поймут ее.

— Он пришел туда, чтобы меня спасти, но его тело было уничтожено…

— Убито? — широко открыв глаза, переспросила Мэри. — Кем?

— Шаманом, который пленил меня. Доном Аполинаром. Они превращались в разных зверей и дрались. У дона Эммануэля не хватило сил, чтобы победить его.

— Дон Аполинар! — повторила Мэри и присвистнула. — Черт!

— Ты его знаешь?

— Он брухо— колдун. В Икитосе его все боятся. Но если надо применить черную магию, чтобы убить соперника или превратить врага в зомби, все идут к нему. Он страшный человек.

Мэри и Баннерман были непреклонны, несмотря на все просьбы Леони. Они считали своим долгом защищать ее и заботиться о ней и не могли позволить девушке продолжить эксперимент прямо сейчас.

— Ритуал должен контролировать шаман, — настаивала Мэри. — Ты видела, какие опасности могут подстерегать тебя в чужих мирах, и должна понимать, почему это обязательное правило. Если дон Эммануэль придет в себя, он даст тебе отвар сегодня вечером… В любом случае, у нас и так хватает работы.

Леони проснулась около трех часов дня. К шести, после скромного обеда, когда на джунгли снова начала спускаться бархатная тьма, все собрались в малокеи сели в круг, обсуждая результаты прошедшего ритуала. За исключением некоторых фраз, уже сказанных Леони, это был первый раз, когда каждый из участников в подробностях слышал о пережитом другими. По настоянию Баннермана в течение дня они не обменивались никакой информацией. Дон Эммануэль не принимал участия в этом «обмене», как назвала процедуру Мэри. Миниатюрный шаман-шипибо сам выпил чашку айяхуаски и теперь тихо лежал на матрасе в углу.