Уж эти мне мужчины

– Черт! – выслушав сообщение Снусмумрика, выругался вор в законе. – Черт, черт, черт!

– Неприятности? – осторожно поинтересовался Серый Кардинал.

– Хуже некуда, – мрачно сказал Папа Сочинский. – Генсек захватил Джокера, маркиза и Машу и послал людей за журналистом.

– Постойте, постойте, – забеспокоился Иван Копилкин. – О какой Маше вы говорите? Уж не о моей ли дочери? И если это так, то кто ее захватил?

– Потом объясню, – сказал Папа Сочинский. – Срочно свяжи меня с капитаном милиции Михаилом Полуподвальным, – попросил он Кузьму.

Михаилу Полуподвальному казалось, что все происходящее нереально. История Жорика о разыскиваемой милицией переодетой мужчиной девушке, неизвестно зачем напросившейся в гости к мафиози-гомосексуалисту, и о подозреваемом в убийстве маркизе, переодевшемся женщиной и также направившемся в дом Генсека, была самой невероятной историей, услышанной им за всю долгую службу сначала в советской, а потом и в российской милиции. Хотя разум и подсказывал Михаилу, что слишком безрассудно ввязываться в прямую конфронтацию с всесильными криминальными структурами, романтическая натура милиционера толкала его на безумства.

– Товарищ капитан! Вам тут по рации передали срочное сообщение, – задыхаясь, отрапортовал милиционер, ожидавший своего начальника в машине перед гостиницей.

– В чем дело? – недовольно спросил Полуподвальный.

– Вас просил немедленно связаться с ним некий П.С., – объяснил милиционер. – Он говорит, дело не терпит отлагательств.

– Похоже, что так, – задумчиво кивнул капитан.

– Отсюда до дома Генсека не больше пяти километров, – сказал Волк, когда затих гул вертолета, высадившего его небольшой отряд в укромном месте в горах. – Уже недолго осталось.

– Надеюсь, ты не собираешься средь бела дня маршировать по окрестностям Сочи в полном боевом обмундировании с автоматами наперевес, – заметил Стрелок.

– В этом районе почти нет жилых домов, – сказал Дарасаев, – а Генсек позаботился, чтобы поблизости от его особняка не было любопытных. Думаю, мы сумеем добраться туда незамеченными.

– Днем – нет, – возразил Стрелок. – Кроме того, охрана внимательно наблюдает за всеми подходами к дому.

– Пожалуй, ты прав, – согласился Махмуд. – Я могу подождать до вечера. Как только стемнеет, двинемся в путь.

– Долго ты собираешься отлеживаться в кустах? – недовольно поинтересовалась Мириам. – По мне муравьи ползают.

– Не мешай. Я думаю, – огрызнулся Костолом.

– А ты не можешь думать побыстрее? – капризно просила девушка.

– Могу, если ты не будешь мне мешать, – как от назойливой мухи, отмахнулся от нее Гарик.

Такое пренебрежение задело андалузскую гордость модели.

– Небось опять о своей Маше размечтался, – сварливо сказала она. – Ни о чем больше ты вообще думать не способен.

– Между прочим, ее жизнь в опасности! – рявкнул Костолом. – Могла бы ты хоть на часок избавиться от своей дурацкой ревности?

– А моя жизнь, по-твоему, не в опасности? – задохнулась от возмущения Мириам. – Я, как дура, валяюсь тут в кустах с пистолетом, вся грязная, ноготь сломала, и по мне еще муравьи ползают.

– Смею напомнить тебе, что ты делаешь это, спасая своего жениха, – вмешался в перепалку Хосе Мануэль. – Не нравится – выползай из кустов, и скатертью дорожка! Но тогда уж маркиз точно на тебе не женится.

– Ненавижу мужчин! – покачала головой модель.

– У тебя есть какой-нибудь план? – спросил у Костолома журналист.

– Да что-то ничего путного в голову не приходит, – угрюмо признался тот. – Придется действовать по обстоятельствам. Ясно одно – надо дождаться темноты, а потом незаметно проникнуть в дом и попытаться отыскать Машу. Нас слишком мало, чтобы вступать в открытую схватку с охранниками.

– Что ж, будем ждать, – проворчал Хосе Мануэль, брезгливо стряхивая с шеи крупного рыжего муравья.

Переодетый в штатское Михаил Полуподвальный и Папа Сочинский потягивали красное вино в маленьком, почти не посещаемом баре «У Гоги» на окраине Сочи.

– Надеюсь, ты понимаешь всю деликатность ситуации, – сказал Папа Сочинский.

– Мое положение тоже весьма деликатно, – возразил Михаил. – Вы лучше других знаете, что при данном положении вещей милиция не может противостоять такому крупному авторитету преступного мира, как Родин. Все мое начальство у него в кармане.

– Ну, положим, не все, – заметил Папа Сочинский. – На меня тоже кое-кто работает. Кроме того, не забывай, благодаря кому тебя сделали капитаном.

– Я и не забываю. В том деле о двойном убийстве в Ботаническом саду вы оказали мне неоценимую помощь, но тогда во всем были замешаны чужаки, гастролеры. Все были заинтересованы в раскрытии этого преступления – и милиция, и местные криминальные структуры. А теперь вы предлагаете мне попытаться взять с поличным не кого иного, как самого Генсека. Да кто мне позволит это сделать! Мне даже ордер на обыск в его доме не подпишут!

– Подпишут, – твердо сказал Папа Сочинский. – Еще и майора дадут.

– Вы это серьезно? – заинтересовался Полуподвальный. – Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Так вы что, всерьез хотите, чтобы я арестовал Родина по подозрению в убийстве и похищении?

– Я разумный человек, – заметил Папа Сочинский. – И я знаю пределы, которые не следует переступать. Арест Родина повлек бы за собой непредсказуемые последствия. Все, чего я хочу, – это освободить Марию Аксючиц, Василия Христопопулоса и Альберто Иньяки де Арнелью. И снять с маркиза обвинение в убийстве. Как вы это сделаете, меня не касается. Кстати, вам не надоело разъезжать на «Жигулях»? Какую иномарку вы предпочитаете?

– Джип, – зардевшись, произнес милиционер. – Лучше японский.

– Как я понимаю, мы договорились? – улыбнулся Папа Сочинский.

– По рукам! – воскликнул Михаил. – Так, значит, кто подпишет мне ордер на обыск?

– Наклонись-ка поближе, – ласково поманил его пальцем Папа Сочинский.

– Ты не имеешь права меня здесь задерживать! – яростно закричал на Кузьму Блоходавова Иван Копилкин. – Я тебе не заложник.

– Конечно, не заложник, ты гость, – покорно согласился Кузьма, привалившись спиной к запертой двери. – Просто хозяин велел не отпускать тебя до его возвращения.