Уж на сковородке, или Слава богу, вынужден жить!
Шрифт:
С мальчишками она выстроила отношения года в три, раз и навсегда. Как-то прибежала с улицы и требовательно завыла. Мать спокойно поинтересовалась, чего хочет.
– Меня мальчик обижает, толкает, дерется.
– А я при чем? Обижает, дай сдачи. От меня отстань.
– А как дать сдачи!
– Ну, толкни, раз он тебя толкает.
– Я
– Ну, тресни чем-нибудь.
– Чем?
– Ой, отстань! Что там у тебя есть? – осмотрела с ног до головы, – Вон сандалик сними да тресни, – и вернулась к плите.
– Мама, ты что ей такое сказала, она же буквально все понимает, – закричала вторая дочь.
Таська решительно подошла к песочнице, сняла чехословацкую добротную сандалию на кожаной подошве и изо всех сил треснула по мордахе своего обидчика, тот взвыл, как пожарная сирена. Пришлось выскочить во двор. Пацан все еще подвывал, щека распухла и на ней четко отпечатался рисунок каблука Таськиной обутки. Сама она спокойно сидела возле своих пасочек и куличиков.
– Ты зачем мальчика так сильно ударила?
– Мама сказала, дать сдачи сандаликом, я и дала, – без тени раскаяния произнесла Тася.
– Ему же больно!
– Пусть не задирается.
С тех пор мальчишки её не трогали. Ходили за ней, как приклеенные и ввязывались во все её авантюры.
В школе она периодически пыталась «скучать» и тогда в дневнике среди пятерок начинали попадаться четверки. Когда появлялись тройки, сестра говорила матери:
– Надо Таське «керосину» подлить.
Мать делала грозное лицо и грозно орала на Таську. Как ни странно, крик имел положительный результат, цифры в дневнике росли.
Окончив школу, поехала, поступила в отцовский институт безо всякого протеже с его стороны. Неожиданно забрала документы уже после зачисления, укатила в какой-то средненький ВУЗ, без усилий все сдала и осталась. Может, хотела цыганка ощутить
полную свободу. Училась легко. На пятом курсе, заявила матери по телефону: «Все больше не хочу, научилась, бросаю!». Мать заистерила. Сестра отправилась в отпуск, а на обратном пути заглянула к Таське. Та обрадовалась, но насторожилась. Сестра отвела её в ресторан, накормила деликатесами и поинтересовалась, есть ли серьезная причина «бросать» – «хвосты», беременность, любовь, конфликт. Получив на все вопросы отрицательный ответ, спокойно сказала что свое «скучно» придется перетерпеть. Но если бросит институт, отныне, присно и во веки веков может о помощи от родных забыть, а об обедах в ресторанах, тем более. Утром сходила к кураторше, разгладила ситуацию и улетела. Институт Тася закончила.У цыгана выгода и воля два равных золотых слитка. Эти весы всегда ей помогали, как уравновешивали и удивляли окружающих две её ипосТаси от разных кровей. Интеллект, воспитанность и неожиданное, для такой крохи, хамство, циничность. Свой интерес, своё брюхо, как в детстве с братишкой, на первом месте. Интеллигентную, тоненькую Таисию распределили на завод, как всех выпускников, на низшую управленческую должность – мастером в цех. В рыбном ресторане, делилась опытом руководящей работы с нагрянувшей сестрой:
– Рабочие разговаривают только матом, на мои указания плевали с высокой колокольни. А с меня же спрашивают! На днях объясняла-объясняла одной, она все равно напортачила. Ну, как с ней быть, как мне её ругать? Всю кровь выпили! Ушла к себе и плачу, пришла старая мастерша, выслушала меня и говорит:
– Не так с ними надо? Так они тебя слушать не будут!
– Что же я должна была ей сказать для понимания?
– Как что? Дура ты, е… твою мать! Надо было сказать!
– Но она же старше меня, в матери мне годится!
Конец ознакомительного фрагмента.