Ужасная история

Профессор решил поискать письма, в которых мог бы отыскать координаты Ларисы. Он набил в поиск ее имя. В адресной строке ларис не было, а вот в письмах он ее упоминание нашел: Наташе и паре своих друзей Олег писал о том, что живет с Ларисой и даже описывал относительно подробно их житьё-бытьё. С удивлением Николай Петрович прочитал, что Лариса работает удалённо на кухне, с ноута. Ни о каких ссорах речь вообще не шла. Напротив, перед инфарктом Олег написал не только профессору, рассказывая о шариках-острозубах, но и однокласснику. В письме он снова упоминал Лару и в конце писал, что сейчас они будут ужинать. Профессор решился и позвонил в двери соседей по лестничной клетке, но никто Лару никогда не видел, даже старенькая бабушка, которая проводила целые дни в хорошую погоду на скамейке возле подъезда – ну не могла же Лара входить и выходить из дома только в плохую…

Николай Петрович вернулся в квартиру Олега. Перед собой он видел холостяцкую берлогу, причём берлогу учёного-фанатика, чем-то смахивающую на его собственную. Но сходство было отдаленным: профессор был женат, и холостяцким его жилище все-таки назвать можно было с натяжкой – скорее, сходство состояло лишь в том, что они оба занимались наукой. И тут Николая Петровича осенило!

– Никакой Лары не существовало! – воскликнул он вслух.

Профессор снова сел на рабочее место Олега. Мерно урчал компьютер. Неожиданно тишину разорвали странные звуки: по потолку будто кто-то катал шары. Как в боулинге. Показалось, на кухне пискнул ноут, а потом отодвинулся стул. Скрипнул пол. Николай Петрович открыл последний файл, с которым работал Олег. Там стояла дата того дня, когда у него случился инфаркт.

«У Лары сегодня хорошее настроение: слышу, как она смеётся на кухне. Вот она заходит в комнату, и мы обсуждаем, что будем есть на ужин. Безусловно, с Ларой получилось лучше всего совместить зрительные и слуховые галлюцинации. И она гораздо приятнее, чем шарики-острозубы. Важно! Слово «галлюцинации» надо наконец заменить! Несуществующие реальны!»

На этом запись обрывалась. Профессор начал печатать. Сначала он поставил дату и время, затем описал происходившее в квартире. Краем глаза он заметил, как в дверном проёме появилась женщина.

– Здравствуйте, профессор. Меня зовут Лара. Я знаю, вам о многом хочется меня спросить. Я из мира несуществующих.

Николай Петрович почувствовал, как по спине побежала капелька пота. Вдруг кровь застыла в жилах профессора: с потолка свалился пушистый шарик-острозуб, подкатился к мыску его ботинка и начал карабкаться вверх по ноге, полязгивая зубами, словно птица раскрывая свой хищный клюв…

Елена Адинцова, Виктория Семибратская. Вилла Диодати

Завтракать на бегу в выходной день – неправильно. Правильно – за семейным столом, и чтобы непременно были золотистые гренки из багета с отварным яйцом и чесночным соусом, которые маман готовит просто божественно. Ленивое течение мыслей, пока кофемашина старательно пыхтит над порцией двойного эспрессо, прервало появление на кухне родительницы.

– Доброе утро. Уже убегаешь? Две недели не могу улучить момент поговорить с тобой наедине. Это нормально, сын? Ну, вот куда можно подорваться в такую рань?

– К заказчику, к своему первому заказчику, – довольно улыбаясь ответил Иван. – Возрадуйся, женщина, родившая гения! Твоему чаду выпал, наконец, шанс показать себя в деле. А о чём хотела поговорить? – прихлёбывая обжигающий кофе, не удержался от вопроса Иван.

– О ваших отношениях с отцом, о Лизке. Мне кажется, у неё сейчас трудный период и ты как старший брат мог бы…

– Конечно, мама! – Иван обошёл стол, остановился за спиной женщины, обхватив её за плечи. – И с отцом обязательно найдём общий язык, и Лизавете помогу, если требуется. Но позже. – Иван чмокнул мать в щёку. – Реально, опаздываю, не обижайся.

– К обеду вернись! Будет твой любимый гаспачо, – крикнула женщина вослед.

До элитного посёлка Хряково полтора часа езды. Воскресенье, утро, трасса отличная, новенький седан BMW мягко скользит по гладкому покрытию дороги. Если сегодня он поладит с заказчиком, это будет его очередная победа в затянувшемся противостоянии с отцом.

Мысли Ивана крутилась синхронно колёсам автомобиля. Мать права, давно пришло время откровенного разговора. Что было, то было, что есть, то есть. Но продолжать общаться как два павлина в одной клетке нельзя.

В принципе, им с сестрой повезло с родителями, ну если не считать… Иван задумался. Как точнее обозначить чудачества отца: хобби, мания, безумие?

Он никогда ни с кем на стороне не делился тягостной тайной. Демонстрировать скелеты из семейного шкафа посторонним – это не для него. Да и решись он кому-нибудь рассказать не поверят, что его отец, преуспевающий бизнесмен, уважаемый владелец крупной строительной компании, Иван Иванович Хельсинг, помешался на вампирах и мнит себя потомственным охотником на них.

Мысли заарканили сознание и потянули в детство, в огромное подземелье под домом, в мастерскую отца, в день, когда страшный семейный секрет приоткрыл свой лик.

– Хельсинги – старинный род охотников на вампиров. Это наше предназначение, наша миссия, наш долг. Иван, тебе исполнилось шесть лет и с этого момента ты не только мой сын, но прежде всего, мой ученик, мой преемник! С завтрашнего дня и начнём занятия.

Ванечка внимал словам отца и его сердце колотилось от восторга. Много ли на свете его ровесников, приобщённых к тайным знаниям? Теперь каждую свободную минуту они с отцом проводили вместе. В мастерской, оборудованной по последнему слову техники, теоретические выкладки борьбы с нечистью чередовались с практическими занятиями. Постепенно Иван научился переплавлять серебряные ложки в пули, мог самостоятельно изготовить вполне приличный арбалет и стрелы к нему, метко стрелял на звук с завязанными глазами, владел холодным оружием с ловкостью опытного пирата.

Со сверстниками ему было неинтересно и даже скучно. Зато в школе замкнутого, но, явно, талантливого мальчика учителя обожали. У Ивана никогда не было проблем с дисциплиной, а его знания поражали глубиной и основательностью.

Всё изменилось, когда Ивану исполнилось двенадцать.

– В двенадцатый день рождения все мальчики в нашем роду удостаиваются особой метки – adulterinum signum.

– Поддельная печать? – изумился Ваня, знавший латынь стараниями отца, не хуже родного языка.

– Да, особый знак. Он помогает нам чувствовать присутствие нечисти, предупреждает о её приближении, – объяснил отец и продемонстрировал витиеватый узор с правой стороны шеи, чуть ниже уха.

– Красиво, – восхитился сын.

– У тебя будет точно такой же, – пообещал отец.

Подумаешь, татуировка. Разве могут рисунок или надпись на коже изменить человека? Ещё как! Ванечка был единственным учеником в своём классе, даже в школе, ставший носителем взрослого украшения. Мальчики завидовали, а девочки сходили с ума от желания привлечь к себе его внимание.