Ужасные невинные

Такими же жестами я предлагаю глухонемому оставить куртку себе. Аттракцион невиданной щедрости, который не очень понятен владельцу «Азбуки глухих», а может, он невнимательно осмотрел куртку и не заметил кровь?

Добавленные к куртке сто рублей убеждают его в искренности моих намерений, дело можно считать сделанным. И спокойно разойтись. Но спокойно разойтись мне мешает шариковая ручка, торчащая в кармане ветровки. Я без всяких предисловий вынимаю ее и пишу у себя на ладони:

ТИНАТИН

Глухонемой сразу же смекает, в чем дело: он должен объяснить мне, как произнести это не открывая рта, одними пальцами.

Я схватываю все на лету, я повторяю все движения, я неукоснительно следую всем изгибам, никогда еще мои пальцы не были такими красивыми, такими сильными, такими убедительными, почему бы Ей не полюбить меня?..

Я ЛЮБЛЮ ТИНАТИН

снова пишу я на ладони. Мои пальцы созданы, чтобы произносить это. Глухонемой поражен: он не ожидал такой прыти, такого успеха, он рисует в воздухе сердце (мое? Тинатин?) и легонько дует на него, наконец-то я увидел его губы в движении!.. Новое знание переполняет меня, новое откровение, исходящее из моих собственных пальцев, – вот черт,

я почти счастлив.

Я отпускаю глухонемого, дав ему напоследок еще стольник, ничто не может нарушить состояние сладостного покоя, угнездившееся во мне, – даже предстоящая регистрация.

…Она проходит совершенно безболезненно, у гранд-дамы на паспортном контроле, перед которой я добросовестно пучу глаза, нет никаких оснований не доверять документам Ларина Максима Леонидовича, заполнение таможенной декларации тоже не доставляет хлопот. Единственное, что может насторожить, – у меня нет никакого багажа, кроме рюкзака Лоры.

Почти пустого.

В нем лежат:

книга Билли,

диск с файлами из папки «Last Temptation»,

саламандра – брелок с ключами от «Тойоты Лэнд Крузер»,

плюшевый кенгуру – брелок с ключами от Лориного «Галантца»,

флешка, которую дал мне Биг Босс,

телефонная зарядка,

бумажник настоящего Макса Ларина,

мобильник настоящего Макса Ларина.

Кой черт – настоящего!., я и есть настоящий безумный Макс, нужно было раньше соображать, нужно было запастись хоть парой рубашек; человек, который отправляется в Швецию с пустым рюкзаком, не может не выглядеть подозрительно. Так думаю я.

Похоже, моего мнения никто не разделяет.

Но по-настоящему я успокаиваюсь лишь тогда, когда оказываюсь в самолетном кресле, рядом с престарелой шведкой. Шведка прижимает к себе охапку стеблей молодого бамбука, в самом верху каждый из стеблей сворачивается в спираль, – лишнее напоминание о Лоре, которую я тоже оставил в роще из бамбука – только неоновой, ненастоящей. Напоминание мне неприятно, тем более что шведка совсем не похожа на Лору. Она похожа на эмиссара по правам человека – из тех, что вечно шастают по миру и проводят хренов мониторинг в одной отдельно взятой стране. А потом строчат доносы в Европарламент – о том, как в одной отдельно взятой стране нарушаются эти самые хреновы права. И всегда найдутся лизоблюды, которые (в надежде на грант) подпоют старой европейской бляди и будут выслушивать все ее комментарии и поучения, вместо того чтобы наподдать ей под зад мешалкой или того похуже. И послать мадам со всеми ее выкладками далеко и надолго.

Я бы так и сделал.

Шведка улыбается мне мертвыми, ослепительно-белыми искусственными зубами, я тоже улыбаюсь ей в ответ.

– Евросоюз – это полная хуйня, – шепотом говорю я.

Шведка улыбается еще шире.

Либо дура, либо вообще ни в зуб ногой в русском, либо разделяет мои убеждения.

– Сбросить бы на вас атомную бомбу, – я никак не могу уняться. – Хотя нет, вы и сами рухнете. Албанцы вас уделают. Турки вас уделают. Черная Африка вас уделает. Наплачетесь еще кровавыми слезами.

Шведка улыбается. Представить ее плачущей кровавыми слезами я не в состоянии. «Все эти европейцы – они как дети. Дурилки картонные», – говаривал Великий Гатри. Не так уж он неправ.

Ну ладно, хватит балагана.

Последний раз я летал на самолете пару лет назад и сейчас с трудом могу вспомнить, боюсь я летать или нет. Скорее всего – просто пережидаю, впадаю в легкий анабиоз, при этом мысли в голову лезут самые возвышенные: о том, что надо бы пожертвовать хоть копейку на какой-нибудь строящийся храм (в жизни этого не делал); о том, что надо бы накормить и согреть хоть одного беспризорного ребенка (до этого бедные маленькие ублюдки получали от меня одни тумаки); о том, что надо бы жениться на простой честной женщине и прожить простую честную жизнь и о том, что надо бы наконец-то перестать дрочить на что ни попадя и завязать с порнорассказами… о, черт!., об этом во время каждого полета думаю не я – Пи. Он же в каждый полет берет с собой Библию, Коран и карманное издание «Дао Винни-Пуха».

Я отношусь к самолетам спокойно.

И хотя Библии у меня нет, зато есть «Две девушки в тени, одна девушка на солнце».

Чтобы скоротать время до взлета, я углубляюсь в «Девушек…»; я взяла в рот скромно поджидает меня на семнадцатой странице, именно семнадцатую страницу я и открыл. Беглого просмотра четверти книги хватает, чтобы понять: это, не что иное, как хроника сексуального становления юной шлюхи. Детское подражание «Эммануэль», обильно сдобренное колоритом рабочих окраин и прыщавыми рассуждениями о специфике русской ментальности. Связи Билли с мужчинами и женщинами нисколько меня не удивляют, вряд ли после многолетнего общения с Лорой меня хоть что-то может удивить. Но только мужчинами и женщинами связи не ограничиваются. Я даю себе труд прочесть пассаж об исповеди Билли какому-то отцу настоятелю: Билли грешна, и Билли кается – в том, что позволяла своему коту «э-э… орудовать языком у себя… э-э… там… ну вы же понимаете, святой отец? Десяти капель валерьянки вполне хватает… Это можно считать скотоложеством? Я не попаду за это в ад?»

Какая хрень!

И при этом не лишенная обаяния. И при этом очень похожая на саму Билли.

У Билли есть шанс стать надеждой новой русской романистики, если, конечно, она откажется от отцов-настоятелей, сексуально озабоченных котов и выражения «я взяла в рот». Или, наоборот, усилит их составляющую. У меня есть три готовых посвящения, сказала мне Билли еще в машине:

Лени Рифеншталь, которая на небесах.

Марлону Брандо, который на небесах.

Трем моим собакам, научившим меня верности, твердости духа и любви. Я всех их пережила, но верю, что они – на небесах.

После исповедальной истории с котом невольно задумаешься, о какой именно любви идет речь. Еще Билли озабочена тем, что будет делать в тот день, когда умрет актер Жан-Поль Бельмондо, дай бог ему долгих лет жизни, и что будут делать все остальные люди на земле – наверняка заниматься мелкими сиюминутными делишками. Теми же самыми, которыми занимались два тысячелетия назад, когда распяли Христа. Не все достойно на это отреагировали, и далеко не все узнали об этом, телевизоров тогда не было.

Бельмондо – не Христос.

Но за одно лишь участие в фильме «Ас из асов» место на небесах ему обеспечено.

Туда же отправится и Август, если еще не отправилась, Лоре же предстоит помаяться в чистилище; голова моя пухнет от собственных дурацких мыслей и от еще более дурацких мыслей Билли, ей удалось-таки насовать их мне в башку.

Отличительная черта модных писателей: от дури, которую они генерируют, трудно отвязаться.

– Russia is a wonderful country! Moscow is a fantastic city 43 ! – говорит мне шведка.

43

Россия удивительная страна! Москва фантастический город! (англ.)