Ужасный день
Шрифт:
— В этом не твоя заслуга. От тебя я узнал только о темных сторонах жизни.
— Наверняка тебе пригодилось это потом.
— Никоим образом! Злоба и ненависть никогда не приводят ни к чему хорошему. Всю жизнь я боролся против своего отвращения к тебе. И я не смог его побороть.
Глаза Сельве сузились. На лице его появилось выражение удовлетворенности, голос стал убаюкивающим, когда он произнес:
— Не начать ли мне с этого верзилы, который стоит рядом с тобой? Который якобы жил в мое время… Да, конечно! Конечно, теперь я вспомнил! Ты, конечно же, Ульвхедин, которого я однажды встречал в молодости! А дама,
Хейке ничего не ответил. Он знал, что ему не справиться с Сельве, как это было во времена его детства. Но он мог, по крайней мере, защитить Габриэла, пока им не удастся найти какой-нибудь выход.
Но, кажется, надеяться им теперь не на что.
— Хейке, — произнес Ульвхедин. — Этот мерзавец начал воздействовать на меня. Единственное, чего я теперь хочу, так это перейти на его сторону. На меня никогда не действовала такая мощная притягательная сила.
Хейке глубоко вздохнул. Он и сам начал ощущать, какой пустой становится его голова. Воздействие стало распространяться также и на него.
И тут явилась Ингрид вместе с Руне. Сельве не обратил на них никакого внимания, пока Руне не встал перед Ульвхедином.
— Какого черта ты стоишь тут? — прорычал Сельве. — И что ты за выродок такой? Неужели они не могут больше плодить нормальных людей?
Руне не обращал на него никакого внимания. Взгляд его был направлен прямо на маленькую альруну, по-прежнему висевшую поверх ослепительно белой рубашки и вышитого жилета Сельве.
— Не навлекай позора на свой род, — сказал Руне, обращаясь к альруне. — Ты же знаешь, кто я, не так ли? Как король над всеми корнями мандрагоры, я приказываю тебе отвернуться от этого ничтожного господина, которому тебе случайно пришлось служить. Его власть больше не распространяется на тебя. Обрати против него свою жажду мести!
— Что? С кем это ты говоришь, жалкая тварь?
И в следующий миг все увидели, как мандрагора на груди Сельве раскалилась докрасна. По рубашке и жилету стали расползаться черные пятна, вся одежда его загорелась. Сельве закричал, пытаясь потушить руками огонь, но ему это не удавалось. И тогда он сорвал с себя мандрагору и отшвырнул ее прочь.
Когда куски обгоревшей рубашки и жилета упали на землю, Руне остановил пламя одним движением руки и сказал:
— Помнишь, Сельве, как последний раз мы встретились в Германии? Тогда я защитил твоего несчастного маленького сына от твоей попытки убить его.
— Не болтай чепухи! — взорвался Сельве. — Кроме нас двоих там никого не было!
— Если бы так! Вспомни все, и ты поймешь, что ошибаешься. Разве ты не помнишь, что случилось тогда вечером? Что-то обвило тебе шею и не отпускало до тех пор, пока ты не оставил в покое мальчика.
Сельве побледнел. Он с трудом подбирал слова, глаза его горели.
— Это была всего лишь та или иная форма колдовства, — через силу произнес он. — Но какое тебе до всего этого дело?
— Возможно, это был я, — негромко произнес Руне. Сельве замер, как вкопанный, переводя взгляд с Руне на Хейке и обратно. Потом повернулся и бросился бежать.
— Не давайте ему уйти! — крикнул Ульвхедин, поднимая с земли мандрагору.
— Он далеко не уйдет, —
безразличным тоном ответил Руне.Все направились обратно к своим товарищам.
На полпути они наткнулись на Сельве. Он лежал на промерзшей земле среди черных камней. Руками он закрывал шею. Лицо фиолетовое, глаза вытаращены, язык высунут. Тело застыло в судорожной позе, как после мучительной борьбы.
— Маленькая альруна шевелится в моей руке, — сообщил Ульвхедин.
Руне кивнул.
— Она не смогла бы справиться с этим одна, — сказал он. — Но я помог ей.
Ингрид искоса посматривала на Руне. Габриэл был просто в ужасе.
— А теперь можешь читать свои заклинания, Ульвхедин, — сказал Руне. — Хейке поможет тебе.
Оба исполина некоторое время стояли неподвижно. Потом они переглянулись, и с их губ слетели странные слова. Произносимые ими слова настолько совпадали друг с другом и голоса звучали настолько синхронно, что казалось, будто это говорит один человек.
Постепенно тело Сельве стало разваливаться на куски, которые распадались на еще более мелкие части и уносились куда-то ветром.
И пока исчезало тело его отца, лицо Хейке выражало лишь непримиримость.
Есть преступления, настолько непростительные, что даже узы крови не могут смягчить ту боль и скорбь, которые пережил человек.
Тем не менее, Хейке ощущал вовсе не триумф мести. Просто какая-то дверь в его душе навсегда закрылась.
И когда все было кончено, он выпрямился и тихо, с облегчением, вздохнул.
11
Дьяволята, сидевшие на камнях, приподнялись, как только Натаниель выпрямился во весь рост, и настороженно уставились на него злобным взглядом.
«Мы сами справимся с этим», — сказал Натаниель. Тува размышляла, что он хотел этим сказать. Лично она не видела никакой возможности одолеть этих маленьких бестий.
Единственно верным решением было вызвать кого-то из многочисленных демонов, стоящих на стороне Людей Льда.
Как-то она спросила Натаниеля: «Почему на нашей стороне только темные силы? Почему на помощь нам не приходят силы света?»
И Натаниель тогда ответил ей: «Меченые Людей Льда являются наследниками холода и тьмы. Ни одно доброе существо не благословляло их в колыбели. У нас на лбу каиново клеймо. Клеймо Тан-гиля».
«Мне не кажется, что мы с тобой злые, Натаниель».
«Нет», — тихо ответил он.
Теперь она вспомнила этот разговор, глядя на стоящего рядом с ней молодого и изящного мужчину с печальными глазами и мягкой душой. Она подумала о том, что многие люди и животные, несущие на себе печать Каина, являются изгоями, хотя сами они и не совершили ничего дурного. Безобидные, не понятые, беспомощные, на которых все косо смотрят только потому что они не такие, как все.
Внезапно она обратила внимание на то, что чудовища, сидевшие на скалах, поднялись во весь свой рост. Но они не нападали! Они смотрели на Натаниеля, словно парализованные.
Она тоже повернулась к нему.
Он стоял с вытянутыми вперед руками, словно разговаривая с кем-то или беря что-то.
И тут она увидела то, что так удивило дьяволят.
Черная, сверкающая корона, которую носил Натаниель, стала видимой, ведь он был принцем Черных Чертогов.
Все почему-то забывали о том, что в жилах Натаниеля текла кровь черных ангелов.