Ужасный век. Том I

Эту мысль подтвердили всадники Святого Воинства, внезапно появившиеся слева. Ирма успела спрятаться за угол, прижаться к стене: изодранная об забор спина ответила жгучей болью. Женщина прикусила губу, зажмурилась и в который раз сжала в руке крестик.

Пронесло. Всадники проехали мимо, не обратив на Ирму внимания. Они оживлённо переговаривались и указывали саблями вперёд.

Ирма посмотрела им вслед. Впереди всадников улица была забита людьми, как бутылка пробкой закупорена — оттуда звучали крики и, кажется, рады появлению Святого Воинства люди не были. Что происходит? Ладно, не до любопытства…

Но посмотрев налево, Ирма тоже не очень обрадовалась. В зареве пожара ярко выделялись чёрные тени таких же всадников. Может, ищут выживших наёмников. Может, следят за тем, чтобы погорельцы спасали своё добро, а не чужое. А может, что наиболее вероятно — это из-за высадки в порту, но Ирме всё равно стоит держаться от Святого Воинства подальше.

Придётся всё-таки идти по пустой тёмной улице.

Убедившись, что за перекрёстком сейчас никто не наблюдает, Ирма очень неловко, но шустро перебежала его и спряталась в тени. Ещё раз осмотрелась: тихо, никого. Можно идти.

Поначалу она шла очень осторожно: стараясь держаться в самых тёмных местах, часто оглядываясь, время от времени останавливаясь и затихая. Не отпускало ощущение, будто за ней кто-то наблюдает — однако Ирма довольно быстро списала это на обычное волнение. Некому же!

Следующий перекрёсток, прилично освещённый и сравнительно людный, был уже близко. По дороге к нему лимландка обнаружила нечто очень полезное: между парой двухэтажных домов были натянуты верёвки, на которые кто-то вывесил сушиться не то большие платки, не то детские простыни. Наверное, хозяева не успели убрать их на закате: нашлись этой беспокойной ночью проблемы посерьёзнее. Очень хорошо!

Правда, стянуть платок оказалось непростой задачей. Хоть Ирма и была для женщины очень высокой, как у лимландок водится, висела столь нужная ткань ещё выше. А прыжки в её-то нынешнем состоянии — это больно. После второй попытки Ирма едва не закричала, присела от боли в рёбрах и долго приходила в себя. Отдышалась, попробовала ещё раз: теперь дотянулась.

Отлично. Ирма накинула платок на голову: теперь рыжие волосы никто не увидит, а в остальном — ничего такого уж подозрительного. В конце концов, у мураддинов не принято особо глазеть на женщин. На своих, конечно: это от обозных жён любой местный глаз не отрывал.

Плевался, конечно, напоказ насчёт «шлюх» — но взглядом едва не просверливал. Известное дело.

До перекрёстка она не дошла, может быть, шагов десять.

Того, кто её схватил, Ирма не заметила — он появился сзади внезапно и совершенно бесшумно. Нужно было то ли вырываться, то ли попробовать достать кинжал, то ли кричать: женщина попробовала сделать всё сразу и не преуспела ни в чём. Этот гад оказался сколь сильным, столь и ловким: умудрился одновременно зажать рот и не позволить вооружиться, а уж брыкаться тут оказалось тем более без толку.

Платок стащили с головы, и Ирма увидела ещё одного мужчину — местного, но не в доспехе.

— Она? — спросил тот, который продолжал держать Ирму.

— Определённо. Понесли.

Мураддины подняли её на руки и потащили куда-то в темноту.

***

Игги и прежде-то — с момента, когда вечер пошёл наперекосяк, испытывал смешанные чувства. Теперь они окончательно запутались.

Он, держа аркебузу на плече, шагал за капитаном вместе с ещё двумя десятками парней: своими подчинёнными в полном составе, алебардистам и мечниками. Получалось, что Игги ныне командовал более чем десятью людьми: Ржавый Капитан велел собирать отряд именно ему, из личной охраны Шеймуса присутствовал только невысокий тремонец. Чернокожий здоровяк, которого почти всегда видели рядом с капитаном, нынче в бой не годился: остался на попечении Кресса.

Это была приятная сторона. Но Игги не мог и забыть слова капитана — мол, из-за тебя всё это дерьмо случилось.

Он знал, конечно, что смерть Мансура ар-Наджиба — значительная причина проблем отряда в последние дни. И что Фархана во всём это сыграла немалую роль — догадывался. И помнил, что Шеймус сказал ещё месяц назад: мол, история ещё не окончена.

Но чтобы вот прямо «из-за него»…

Юношу радовало, что он вдруг оказался так близко к капитану. А вот причины этого события — отнюдь. Да ещё Шеймус вспомнил о его отце… к чему это? Возможно, Игги по-прежнему был обязан Горри всем. По крайней мере, всем хорошим — а из остального имел в активе увечье и дурной поступок в Фадле.

— Етить, что творится-то!

А творилось в городе такое, что до маленького отряда наёмников никому не было дела.

Ещё несколько кварталов назад «ржавые» встретили всадников Святого Воинства, которые и не подумали вступать в бой, хотя узнать Шеймуса и понять значимость такой схватки труда не составляло. Вместо этого конные проскакали через перекрёсток и врубились в толпу ашраинов, осаждавшую богатый дом. Вопреки ожиданиям, погромщики не отступили: хоть всадники налетели лихо и вовсю работали саблями, но завязли в толпе. Дела их сделались плохи. «Ржавые», конечно, не стали ни вмешиваться, ни дожидаться определения победителя.

Однако то было только начало. Вскоре отряду пришлось перебираться через настоящую гору тел — это явно были хозяева особняков, их охрана и прислуга, которых вытащили наружу и перебили, а потом свалили на углу. Все двери окрестных домов оказались распахнуты, из многих валил дым.

Ещё через улицу прямо под ноги Игги из окна вышвырнули младенца.

— Отшибленные они какие-то. — как ни удивительно, но это произнёс Кеннет.

Нужно было очень постараться, чтобы заслужить от него подобные слова.

— Помнишь ту бабу свою? — Карл оставался по обыкновению флегматичен. — Видать, есть у них причины мураддинов не любить.

— Чего там помнить? Шлюха как шлюха.

— Ой, не знал бы я тебя столько лет…

Ребёнок остался на мостовой без движения, под ним растеклась кровь. Кеннет задержался, глядя на младенца, но затем просто переступил.

Наверняка у западной стены дела ещё хуже: Шеймус вёл отряд не через центр беспорядков, но и не в стороне от них — меньше внимания.

Капитан, как и на площади, был вооружён двуручной секирой своего телохранителя — поначалу нёс её так, будто это был лёгкий маршальский жезл. Но чем дальше, тем очевиднее становилось, что командир отнюдь не в порядке.

Шеймус был серьёзно ранен, конечно. Игги вспомнил, как недавно дважды говорили о его сходстве с капитаном. Да уж, теперь точно похожи: у обоих половина лица перемотана. А на виду-то, судя по тяжёлой походке Шеймуса, не всё.

Капитан так и не произнёс ни слова до самого рынка — место последнего боя Люльи наёмники узнали сразу.

Тел мураддинов здесь не было: остались только убитые лошади. Ясное дело, своих Валид велел вынести — Игги не сомневался, что и Святого Воинства в этом бою полегло немало.