Ужасный век. Том I

Раз позвали — значит, случилось что-то очень важное. Или скоро случится. Шаман догадывался, что именно. Догадывался, но боялся всерьёз о том подумать: отгонял самый краешек заветной мысли.

На поляне он оказался неожиданно. Миг назад — никакого просвета в деревьях, и вот — она.

А посреди той поляны стоял, конечно, дом. Простенькая хижина, однако новая и крепкая. Не раз Лэйбхвинн встречал её — извечно в новом месте. Не раз заходил внутрь. Дверь шаман отворил по обыкновению уверенно, хотя сердце заколотилось вовсю.

За его спиной дверь захлопнулась сама.

— Садись, Лэйбхвинн.

Он сел за стол.

Как всегда, тут горел очаг, горели свечи и лучины, а стол был щедро накрыт. Щедро, но небогато. Тени плясали на стенах, пар поднимался над плошками, потрескивал огонь.

— Угощайся.

Он угостился. Отломил кусок хлеба, макнул в горячий мясной соус. Прожевал и запил крепким мёдом: холодным, будто только что из самого глубокого погреба. Бросил в рот пригоршню ягод — малины, черники, морошки и клюквы. Есть особенно не хотелось, но так положено. Пока не вкусит предложенного, говорить с ним не станут.

Пятеро сидели перед ним за столом.

Одна рыжая и измождённая, словно голодная смерть. Другая — златовласая, дородная, румяная. Третья — такая крепкая, что не каждый молодой воин сравнится. Четвёртая — ребёнок с глазами совы. Пятая — столь прекрасная, что в жизни не пожелаешь смотреть ни на что иное. Все были простоволосы, одеты бедно и скромно.

Шестая, жирная старуха, лежала на боку у очага — спиной к Лэйбхвинну.

— Ты видел всё? — спросила Гелла.

Гелла всегда говорила больше прочих. Остальные нередко вовсе молчали.

— Всё.

— Хорошо. — сказала девочка. — Мы не ошиблись в тебе. Ты справляешься. Всегда справлялся…

— Ты понимаешь, что видел? — взяла слово румяная.

— Будущее.

— И что было главным в будущем?

Страшновато оказалось произнести это вслух, но кабы страх останавливал Лэйбхвинна — никогда бы он не сделался тем, кем сделался. Шаманов в лесу полно. Круг говорит с единицами. Может, с ним одним.

— Я видел Лесного короля.

— И его тоже, это верно. — Гелла так улыбнулась, что хотя Лэйбхвинн давно охладел к плотскому, но едва не забыл, чего ради явился. — Ты всегда знал, что древние легенды не лгут, ммм? Всегда. Конечно же, этот круг должен замкнуться, как замыкается любой другой. Вопрос в том, сумеет ли он замкнуться на этот раз.

— Ничего ещё не решено?

— Ничего за человеков и не решают, ты сам знаешь. Положение наше, не скрою, тяжёлое.

— Светлый безмолвствует. — пояснила рыжая прежде, чем шаман задал вопрос.

— Давно?..

— Давненько.

Лэйбхвинн не знал точно, но догадывался, что это значит. Круг есть круг. Нельзя сплести кольчугу, если кончик у каждого кольца один. Коли всё так, Князь должен быть встревожен — вот и сёстры, служащие ему, встревожены. Это ощущалось. Велики и могучи лесные духи, однако Орфхлэйт никогда не мог полагаться на них одних. Князь и Круг его имеют огромное значение. Потому и мало обычных шаманов.

Потому нужные такие, как Лэйбхвинн.

— И кто же двадцать девятый король?

Самый важный вопрос. Гелла, сбросив с лица угольно-чёрную прядь, рассмеялась.

— Есть кандидаты. Посмотрим.

Ну конечно. Ничего пока не решено — кроме того лишь факта, что всё должно вскоре решиться. Тем или иным путём.

— Оставь короля нашей заботой, Лэйбхвинн. Уж прости, дорогой, но… ммм… не твоего ума дела. Иной твой рубеж. Перемены грядут, ветер Хаоса погонит колесо Порядка. Ты знаешь эту историю. Знаешь, как уже бывало. Догадываешься, как может быть.

— Знаю. Догадываюсь.

— А раз знаешь и догадываешься, то понимаешь, что нам от тебя нужно. Кто-то должен вернуть её. Ты ведь знаешь, где она, ммм?

— Знаю.

— И готов отправиться за ней?

— Ещё как.

Кто-то ведь должен. Кто, если не Лэйбхвинн? Пророчества — великая вещь, однако ни одно ещё не сбылось само по себе. Ничего великого не совершили ещё люди, на что бы их не надоумили, не толкнули и не вдохновили те, кто сильнее, мудрее и древнее.

Однако же и ничего те сильные, мудрые и древние не совершили за людей.

— Тогда готовься к дороге. — сказала Гелла. — Ты сам знаешь, что путь неблизкий и непростой, но кто-то пройти его должен. Порядок таков. Не нам ведь идти, право слово!

— Ещё понадобятся щит и меч. — впервые послышался скрипучий голос той, что лежала у очага.

Лэйбхвинн догадывался, что они понадобятся.

— Ты ведь знаешь, где щит и меч? — уточнила Гелла, хотя ответ знала прекрасно.

— Конечно.

— Тогда верни и их тоже.

Прекраснейшая коснулась ладонью его щеки. Лэйбхвинн вспомнил, как это было первый раз. Так давно… он был совсем мальчишкой. А теперь одряхлел, тогда как сёстры Круга ничуть за годы не изменились, конечно же. Да, Лэйбхвинн стар. Но совершить то, к чему с юности готовился, он всё ещё способен. Может — только теперь-то и стал способен.

Шаман ощущал страх. Впереди тяжёлые времена, истинно ужасный век. Но также ощущал Лэйбхвинн и счастье. Ведь он будет причастен к тому, о чём поколениями прочие лишь мечтали! Лишь слышали в сказках, коим почти не верили, быть может. Наверняка верили немногие. А вот Лэйбхвинн верил с самого начала: с того дня, как сказку от матери впервые услышал.

Потому-то он и здесь. Потому пойдёт туда. Всё предельно ясно, но у шамана была ещё просьба.

— Позаботьтесь о Нэйрнах. Без меня им придётся трудно. Без меня духи отвернутся от них.

Гелла так усмехнулась, словно старый шаман молвил сущую глупость.

— Нэйрны не пропадут, не волнуйся.

— А ещё позаботьтесь о Мирне. — насчёт Силис он почему-то совсем не переживал.

Гелла поднялась, подошла к шаману. Нежно обвила руками шею, прижалась, опустилась губами к самому его уху.

— Не изволь беспокоиться. О, ммм… о Мирне я славно позабочусь.

Раз так, волноваться не о чем. Это Гастон Гаскойн и Калваг не верили Гелле, как не верили позже и другие. Лэйбхвинн доверял ей всегда. Теперь ничто шамана не удерживало: пора действовать.

Глава 7

В темнице Мартин чувствовал себя на удивление неплохо. Он ожидал, что будут бить, ни ничего подобного не произошло — в основном потому, наверное, что дартфорские застенки оказались переполненными. До мальчика тут никому особо не было дела.

Ещё Мартин думал, что их с Гевином будут держать порознь, но не случилось и этого. Бросили в одну камеру — размером с келью, пожалуй. Вопрос, почему так, отпал у Мартина сам собой, едва он увидел среди узников женщину. Раз даже женщин не держат отдельно — всем точно плевать, что в темнице происходит.