Ужасный век. Том I

А вот кого тут видно не было — так это городской стражи. Порт жил своей жизнью, многие дела решал самостоятельно. Почти все, если честно. Воздух здесь был отчётливо солоноват, пах рыбой и немыслимыми пряностями, но прежде всего — деньгами. Пока гавань приносит казне огромные доходы, власти не будут навязывать свою стражу. Это понятно.

Фидель держал путь не к причалам, не к нагромождению складов. Нужный ему дом стоял чуть в стороне от широкой улицы, опираясь на Морскую стену. На первый взгляд — обычный портовый кабак. Не дыра для бедного матроса, но и не хорошее место для богатых купцов. Нечто среднее. Подмигнув крайне фривольному изображению на вывеске, Фидель уверенно шагнул внутрь.

Это в здание Тайной канцелярии он пробирался тайком. В кабаки заходил красиво.

Людей в таверну набилось уже порядочно, но пока здесь больше ели, чем пили — время раннее. Ели, надо признать, с аппетитом. Вдохнув аромат чего-то мясного, тушёного с овощами, Фидель опять вспомнил про пустой желудок. Не изысканная кухня, конечно, но… Однако прежде — дело.

Хозяин заведения сразу заметил Фиделя. Не только потому, что ждал: глаз у этого человека был намётан. Педро только выглядел непрезентабельно — полный, лысеющий, краснорожий. Это был очень непростой человек.

— Ну наконец-то! Ты, приятель, не торопишься.

— Я тоже рад тебя видеть.

Педро ухватил за локоть дородную девушку, очень кстати проходившую мимо.

— Инес, хорош болтаться: подмени-ка меня тут. Мне с гостем надо потолковать. — обернувшись к Фиделю, толстяк кивнул в сторону лестницы.

Они поднялись наверх, подальше от лишних ушей и глаз. Только рассевшись на стуле, Фидель понял: прогулка успела его утомить. Это плохо. Значит, он всё ещё слабее, чем должен быть.

Тем временем Педро выдернул пробку из большой бутыли. Плеснул тёмно-красной жидкости в потёртые кружки.

— Ты их моешь хоть?..

— Ну давай, повыкобенивайся! Едва не помер, а снова с замашками. Пей, не обижай друга.

Вино оказалось, мягко говоря, посредственным — но зато и не таким разбодяженным, как обычно в подобных местах.

— Тебе надо что-то с этим, брат, сделать.

Фидель не сразу понял, что товарищ имел в виду. Вспомнил, только случайно нащупав языком отсутствующий зуб. Напоминание о болезни: другие прежде расшатались, но остались на местах.

— Надо, понимаю. Приметная деталь. Вот только я большую часть денег потратил, так вышло. Сам понимаешь: зуб вставить — дело дорогое.

— Ну так не поскупись, не будь дураком-то. При нашем ремесле такое ни к чему. Я ж тебя знаю: всё лыбишься, как параша.

— А о чём мне горевать, Педро?

Фидель глотнул ещё — и сразу решил с вином коней придержать. Почувствовал, что с голоду его слишком пьянит.

— Да не о чем, понятное дело. Ты как вообще? Долго мурыжили в канцелярии?

— Не особенно. Я думал, вопросов зададут больше: но мне, выходит, начальство доверяет. Или говорю больно складно. Сам Гамбоа допрашивал, представляешь? Экая честь…

— И чего спрашивали?

Фидель лукаво улыбнулся.

— Не помню.

— Ну да, само собой! А у меня тут не скучно. Вчера нагрянули дураки какие-то: дескать, от Мясника Фиренсы. Я даже имя этого обсоса не слыхал. Ну так и они, оказывается, вообще не в курсах: кто я, что у меня тута за заведение. Этот Фиренса, значит, хлыщ с амбициями на дела в порту. Ну… Ты понимаешь: слово за слово. Они мне про деньги какие-то — чудаки-люди, а я им хером по столу.

Фиделю это показалось забавным. Нужно плохо знать портовую жизнь, чтобы вот так запросто являться к Педро и задавать ему какие-то вопросы. Тем более — о деньгах. Погружённый в тайные дела Марисолемы человек обыкновенно знал: к гавани длинная рука государства тянется именно отсюда.

— А что Пессоа? У нас старый уговор — пусть исполняет. Не мне ведь с парнями гонять всяких дураков…

— А! Давно ты не был в Марисолеме. Спёкся старый бандюга. Пессоа больше не при делах в порту.

— Это с каких пор?

— С тех самых, когда кто-то ему подарил вторую улыбку. Пониже бороды.

Фидель присвистнул. Вот так новости… И любопытно, и тревожно. Взаимодействие с теневыми силами города было частью их с Педро службы. Резкие перемены — не к добру.

— Ну, помянем Пессоа… Сволочь была та ещё, но понимающая государственную волю. Полезный мужик.

— Да уж поминали — не просыхали три дня. Не бери в голову: я эти дела решу сам. Моя работа.

И важная. Без надёжных контактов в преступном мире Тайная канцелярия теряла многие рычаги контроля над столицей. А ещё теряла источник людей, пригодных для определённой службы, что Фиделя беспокоило больше. С портовыми воротилами, контрабандистами, пиратами и главарями банд Педро общий язык найдёт. Это его стезя. Что же касается замены парней, не выбравшихся из Тремоны…

— Ты, Педро, своё дело знаешь. Я понимаю, не для поминок по Пессоа ты меня звал… Но вот что: я бы поел сначала. Не позавтракал, на пустой желудок соображаю туго. А пахнет у тебя, признаю, аппетитно: повариху новую нашёл?

— Поварихи все те же. Только эту стряпню я тебе не советую.

— Отчего же?

Фидель только успел задать вопрос, как догадка мелькнула в голове. Такую мысль он рад был бы прогнать — но глаза Педро, полуприкрытые тяжёлыми веками, всё безмолвно подтвердили.

— Отчего-отчего… Говорю ж, приходили три дурака от Фиренсы этого. Разговор у меня с ними не сложился. Зашёл, понимаешь, в тупик.

Фидель ощутил тошноту. Так крепко ощутил, что пустому желудку теперь даже порадовался. Он осушил кружку залпом, хоть вино едва не вырвалось обратно. Полегчало.

— Знаешь, Педро… Ты какой-то больной, даже по нашим меркам. Тебе бы лечиться… лёд, что ли, к головушке прикладывать. Или покурить чего. Боюсь, балеарские лекари тут уже не помогут.

— Тю! Помнишь, что нам Гамбоа по дороге из этого… Касорло, говорил?

— Я плохо помню дорогу.

— Зато я хорошо. Гамбоа так говорил: «Врата Рая стерегут адские псы». Ну, вот. Стережём.

— Да уж… Стараемся. Это в войну за Балеарию стояли законные сыновья. Теперь время для её бастардов.

— Вот-вот. Для ублюдков вроде нас.

Сладковатый запах тушёного мяса тайных дел мастер теперь старался не замечать. Немногое на свете могло смутить Фиделя: привычные жизненные принципы велели ничего не бояться и ничего не стесняться. Но то, как мыслил и поступал Педро, иной раз пробрать могло.

Педро стал таким не от счастливой судьбы. Жизнь обошлась с ним жестоко. Даже хуже, чем с Фиделем — который хотя бы мог винить во всех страданиях самого себя. Иногда это — не худший вариант.

— Ладно, дружище, аппетит у меня пропал. Давай к делу. Я так понимаю, есть работа?