Ужасы перистальтики

– Господи, да это какой-то кошмар! – довольно громко произнесла женщина, сидевшая на втором месте от края, когда увидела его.

Но ее спутник, видимо, был человеком более мягким и более добродушным, чем она потому что уже привстал со своего кресла и Замелькацкий успел втиснуться между ним и спинкой кресла переднего ряда. Женщине не оставалось ничего другого, как тоже привстать и пропустить Замелькацкого.

По большому счету, он ожидал более серьезной реакции на свой проход, но те, кто сидел в его ряду, оказались, к счастью, довольно сдержаны... Вот со следующего ряда и с рядов дальше до него донеслось несколько замечаний, впрочем, и они были достаточно сдержанными и произносились даже не в полголоса, а в его треть, четверть, так что он не был до конца уверен – были ли на самом деле произнесены эти замечания или они только вообразились ему.

Наконец, он добрался до Ариеллы. Глянув на свое место, он с удивлением обнаружил... Что оно занято! На нем сидел миллиардер Михайлов!

Ариелла опять молча и не глядя на Замелькацкого подвинулась, он протиснулся... Миллиардер тоже подвинулся, правда не очень сильно, но в тот момент, когда Замелькацкий протискивался мимо него, он наклонился к Ариелле и что-то очень тихо сказал ей, настолько тихо, что Замелькацкий не расслышал ничего, кроме местоимения «он».

Он сел в кресло. Более отвратительного состояния у него в жизни еще не было. Ему хотелось поговорить – с Ариеллой, с Михайловым, он сам не знал, что скажет, но молчать было невыносимо. В этом молчании ему казалось, что все только и думают о том, почему он так часто выходит... Лучше бы все же молчать, он не мог остановиться и наклонился к Михайлову...

Тот продолжал о чем-то очень тихим шепотом разговаривать с дочерью. Заметив, что молодой человек повернулся и смотрит на него, Михайлов тоже как-то очень лениво посмотрел на него. Тут же отвернулся и продолжил шептаться с Ариеллой.

Замелькацкий ровнее уселся в кресле. Теперь он сидел как раз по середине ряда. Впрочем нет: в сторону Михайлова до прохода было на одно-два кресла меньше. Замелькацкий покосился на того, кто сидел от него по левую руку: какой-то солидный, грузный господин. В темноте светлым пятном выделялась его белая рубашка и торчавшие из под рукавов пиджака белые манжеты. Господин внимательно смотрел на сцену... Замелькацкому вспомнился прошедший день: утро, как ехал на работу, мысленно беседуя с Боней... Боня!.. Припомнил, как сидел за столом в офисе, как нервничал и надеялся, что девушка-робот не придет. А как потом шли к метро!.. Даже уже эта дорога к метро, не говоря уже о дне в офисе, об утре и воображаемых разговорах с Боней, казалась ему случившейся в каком-то невероятно далеком прошлом. Сколько лет тому назад это было? Десять, двадцать? Сто?

В этот раз он наслаждался покоем гораздо дольше, чем в предыдущий. Он уже опять начал понимать, что происходит на сцене – догадался, что произошло по ходу пьесы, пока его не было... Между Ариеллой и отцом с некоторыми перерывами шел какой-то разговор. Поворачиваясь в их сторону Замелькацкий видел Михайлова склонившимся к дочери.

Постепенно настроение Замелькацкого начало улучшаться.

Он решил, что в антракте он откровенно расскажет обо всем Ариелле – чего он так стесняется собственных походов в туалет?!.. Вот же выдумал! Что естественно, то не безобразно!

Сколько времени прошло в относительном покое он не знал, но в какой-то момент в животе у него вновь начались коловращения. Еще сколько-то минут он пытался терпеть, а потом встал с кресла.

На этот раз он двинулся в сторону солидного, грузного господина.

– Извините... – пробормотал Замелькацкий, наклонившись к господину.

Тот посмотрел на него и неожиданно произнес:

– Я не пропущу вас!..

– Почему?

– Это неприлично!.. – сдавленным, тихим голосом проговорил грузный господин. – Это театр, а не киношка, молодой человек!.. Если вы плохо себя чувствуете, не надо каждый раз возвращаться!..

– Я нормально себя чувствую!..

– Вы можете выйти один раз, но входить и выходить несколько раз за спектакль – нельзя!.. Вы не понимаете?!.. Дождитесь антракта!..

Грузный, солидный господин и не пошевелился, чтобы встать и пропустить его. Между рядами было так тесно, что нечего было и думать о том, чтобы выйти, без того, чтобы он встал. С другой стороны сидел Михайлов...

Неожиданный поворот истории настолько подействовал на Замелькацкого, что атаки враз прекратились... В этот момент грузный господин, пропуская Замелькацкого, привстал со своего кресла. Он изо всех сил старался дать Замелькацкому дорогу, но был настолько огромен, что молодой человек протиснулся мимо него не сразу и не без усилий... Предстояло еще пройти мимо всех остальных зрителей, сидевших в этой половине ряда...

...Он ждал их возле дверей. До антракта оставалось полно времени. Никаких атак он больше не испытывал, но настроение было ужасным. Идти обратно в зал он уже не решался... Пробраться через весь ряд, через Ариеллу, через Михайлова на свое место, а потом – он был почти уверен – до антракта не досидит – опять прежним манером выбираться в коридор?!.. Нужно было срочно что-то придумать, какой-то выход из положения. Ничего не шло в голову! Кроме страха: начнется антракт, он встретится с ними и опять начнутся атаки.

Все произошло совсем не так, как он ожидал. Во-первых, его подвело чувство времени: антракт наступил, когда он думал, что у него в запасе еще минут минимум двадцать – двадцать пять. Во-вторых, ему не пришлось заходить в зал: едва открылись двери первыми из зала вышли Ариелла и Михайлов.

– Мы уходим!.. – заявила Ариелла.

– Что?.. Почему?!..

– Все отвратительно! – с совершенно бесстрастным лицом проговорила она. – У меня разболелась голова!.. Я уже ничего не воспринимаю!..

Михайлов стоял рядом с ней. Он смотрел не на Замелькацкого, а куда-то в сторону с видом человека, которого происходящий разговор не касается.

– Если все второе действие тебя тоже не будет... – продолжала Ариелла. – Скажи, ты так и будешь ходить взад – вперед?.. Я просто не выдержу!

– Послушай, ну...

– Нет, ответь мне!.. Ты опять станешь выходить?!..

– Я не знаю... Я плохо себя чувствую... – наконец проговорил он.

Миллиардер, прикрыв рот ладошкой, зевнул.

– Зачем ты тогда пошел в театр?!.. Ты все сделал, чтобы испортить мне вечер!.. Что ж, можешь идти домой!.. Мы уезжаем!..

– Ты бы мог быть очень забавным персонажем для светской хроники!.. – с презрением сказала она ему.

Они пошли к гардеробу. Охрана миллиардера конечно же была здесь, поблизости... Он медленно двинулся за ними. Ариелла шла быстро, не заботясь, что он отстает от них и не оборачиваясь... Отец шел рядом с ней и в гардеробе подал ей шубку. В его сторону он ни разу не посмотрел.

Оскорбившись, Замелькацкий остановился и, переждав, пока они оденутся и покинут театр, подошел к гардеробу, оделся и вышел на улицу. Ни миллиардера, ни его дочери, естественно, нигде не было. Он медленно побрел в сторону метро. Никакие атаки его теперь не беспокоили.

15

Недоезжая до своей станции, решил выйти наверх и прогуляться. Ему предстояло пройти одну остановку пешком как раз по той оживленной дальней улице, про которую он все время думал, стоя в своей комнате у окна. «Почему ты не там – в ресторане или в машине?» Так накануне он спрашивал себя... Ему хотелось пройти мимо ресторанов и шикарных машин, – еще сильнее растравить боль, вызванную провалом и неудачей.