Ужасы. Замкнутый круг

— Смотрите на стены, — крикнул Риньоло снаружи.

— Стены? — прошептал кто-то.

Сначала во тьме появились складчатые комки лучей, о которых рассказывал художник, только эти были гораздо крупнее, более многочисленными и ярко светились, в отличие от тех, ограниченных тесными маленькими полотнами. Они появлялись со всех сторон зрителя, как сверху, так и снизу, внушая ему непреодолимое убеждение, что крохотная, похожая на могилу комнатушка разрушилась или превратилась в усеянный звездами коридор ночи, создавая у человека уверенность, что он подвешен в космосе, в абсолютном вакууме. И когда гости касались твердых стен, ползали по полу, это только еще больше запутывало их, чувство невозможности происходящего не приносило облегчения. От маленьких булавок, расположенных с высокой точностью, росли неравномерные мазки, выполненные в бесконечной гамме оттенков от серебристого до голубовато-серого, иззубренные по светящемуся краю. А затем похожие на нити серовато-зеленые волокна света стали пробиваться в пространстве между и позади пузырчатых фистул сияния, трещинами разбегаясь по стенам. Эти тончайшие, похожие на волоски щупальца рассекли черноту в припадочной ярости размножения, пока все не стало волокнистым и сетчатым в пейзаже вселенной. А потом пространство стало изнашиваться, отваливаться лохмотьями, космический мох висел сверкающими пучками, переливающимися бородами. Но картина не стала сумбурной, она напоминала самое обыкновенное болото или залитое водой поле. Наконец ниоткуда пробились вверх огромные стебли, быстро пересекаясь друг с другом, образовывая замысловатые, четко выверенные узоры, и столь же неожиданно застыли. Странные растения зеленовато-голубого цвета были увенчаны шелестящими розоватыми коронами, похожими на мозги с колючками.

Похоже, создание картины завершилось. Зрителям продемонстрировали все реальные эффекты: реальные, так как еще один, который сейчас разворачивался перед ними, явно был иллюзией. Посетителям казалось, что глубоко внутри иссеченного гобелена сетей, волосков и стеблей сплетается что-то еще, захороненное в самой трясине, но медленно поднимающееся на поверхность.

— Это лицо? — спросил кто-то.

— Да, я тоже его вижу, — ответил другой, — но не уверен, что хочу этого. Я не совсем понимаю, где нахожусь в данный момент. Давайте постараемся не смотреть на него.

Крики из маленькой комнаты заставили Риньоло открыть дверь, оттуда в студию спинами вперед вывалились Нолон и Гриссал. Какое-то время они лежали среди мусора на полу. Художник быстро запер шкаф, после чего абсолютно неподвижно встал рядом с гостями, в белках закатившихся глаз не читалось и малейшего интереса к состоянию гостей. Когда те наконец сумели подняться на ноги, то быстро обменялись несколькими репликами, стараясь говорить вполголоса.

— Мистер Нолон, я узнал место, которое, по-видимому, должна изображать эта комната.

— Я в этом не сомневался.

— Я также уверен, что знаю, чье лицо видел сегодня на том поле.

— Кажется, нам надо идти.

— О чем вы говорите? — потребовал разъяснений Риньоло.

Нолон показал на большие часы, висящие высоко на стене, и спросил, правильно ли те показывают время.

— Они всегда точны, — ответил художник, — я не видел, чтобы их стрелки хоть раз двинулись с места.

— Ну, тогда благодарим вас за все.

— Нам нужно уходить, — добавил Гриссал.

— Подождите минуту, — крикнул Риньоло, когда гости направились к выходу. — Я знаю, куда вы сейчас идете. Кое-кто, и я не скажу вам кто, сообщил мне о вашей находке в поле. Я это сделал, ведь так? Вы можете мне о ней рассказать. Хотя нет, не нужно. Я наконец-то вошел в картину. Бесконечность с отделкой, абсолютный полет! О, возможно, там еще есть для меня работа. Но начало положено, не правда ли? Я одной ногой вышел за порог, я смотрю в окно. Мало-помалу, а затем… навсегда. Правда? Нет, ничего не говорите. Покажите мне, где это, я должен туда попасть. У меня есть право туда попасть.

Не имея понятия, как отреагирует экстравагантный Риньоло на отказ, и думая о возможных действиях со стороны анонимного информанта, Нолон и Гриссал уважили просьбу художника.

Три фигуры прибывают на сцену, где царит полная тишина. Их силуэты передвигаются осторожными шагами через росчисть, медленно, практически без какого-либо заметного движения. Вокруг них стоят скрещенные стебли высоких трав, застывшие, неподвижные, с заостренными живописными кончиками. Над ними висит круглая луна, правда, свет ее какой-то тусклый, похожий на блеклую белизну книжных страниц, украшенных затейливыми рисунками. Трое, один гораздо ниже остальных, останавливаются перед густыми зарослями стеблей необычной формы. Человек поднимает руку и указывает в их сторону, маленькая фигура делает шаг вперед. Двое замирают, тогда как коротышка растворяется в темных густых зарослях. Какое-то время можно разглядеть его ботинок с носком, направленным к земле, и ногу в серой ткани брюк. А потом исчезает все.

Двое продолжают стоять на месте, не жестикулируя, держа руки в карманах длинных пальто. Они смотрят в темноту, где исчез третий. Вокруг них пересекаются стебли высоких камышей, над ними круглая луна.

Оставшиеся отворачиваются. Они слегка склоняются вперед и какое-то время крепко прижимают руки к ушам. Потом медленно, двигаясь почти незаметно, покидают сцену.

Поле снова пустое. И неожиданно все оживает, картина наполняется движением и звуком.

После приключения Нолон и Гриссал вернулись к тому самому столу под деревьями, где встретились этим вечером. Помимо зажженной свечи в бесформенном зеленом пузыре, на нем теперь стояли два невысоких стакана и высокая, правда, тонковатая бутылка.

Собеседники методически осматривали приборы и друг друга, словно не желая тревожить покой вокруг.

— А там есть кто-нибудь, в том окне? Ну, вы понимаете, о чем я… — спросил Гриссал.

— Вы считаете, мне надо посмотреть?

Гриссал уставился в стол, затягивая паузу, а потом заметил:

— Мне все равно, мистер Нолон. Одно могу сказать: то, что произошло сегодня, было крайне неприятно.

— Что-то подобное случилось бы рано или поздно. Скажем прямо, он слишком много мечтал. Его слова не имели смысла, о котором стоило бы упоминать, к тому же он всегда говорил больше, чем следовало. Возможно, кто-то его услышал в конце концов.

— Я никогда не слышал таких криков.

— Все кончилось, — тихо произнес Нолон.

— Но что с ним произошло?! — воскликнул Гриссал и схватил стакан, похоже даже не заметив этого.

— И почему Риньоло так кричал, почему сказал, что все оказалось трюком, насмешкой над его мечтами, особенно эта «грязная тварь в земле»? Почему вопил «не хоронить его навечно в этой странной, ужасной маске?»

— Возможно, он запутался, — сказал Нолон и принялся разливать напиток из бутылки по бокалам слегка дрожащими руками.

— А потом он умолял убить его. Но он же не хотел этого, совсем. Скорее наоборот. Риньоло боялся… Вы знаете, чего он боялся. Почему же….

— Мне действительно нужно все это объяснять, мистер Гриссал?

— Наверное, нет, — тихо произнес тот, явно смутившись. — Он хотел сбежать, сбежать с чем-то.

— Именно, — спокойно пояснил Нолон, оглянувшись по сторонам. — Он хотел сбежать оттуда без разрешения вы-знаете-чего. Как бы это выглядело?

— Подало бы пример.

— Именно. Давайте же извлечем урок из ситуации и выпьем, прежде чем двигаться дальше.

— Я не уверен, что хочу этого, — сказал Гриссал.