Ужин с шампанским

Ж е н щ и н а. Целебный настой…

М у ж ч и н а (резко). Не нужно. (Закуривает новую папироску.) Ничего мне не нужно!

Ж е н щ и н а (теребя пуговицы пальто). Ты извини, Федя. Ты уж год не писал, я испугалась — не случилось ли что. Я ведь подробностей-то не знала. Поэтому так наспех и собралась. Ты извини. (Достает из чемодана плоскую коньячную фляжку.) Это целебный настой.

М у ж ч и н а. Может, по рюмке, на прощание?

Ж е н щ и н а. Да нет, спасибо. (Поднимается, идет, но у двери задерживается.) Я в городе, наверное, еще дня три пробуду. В гостинице остановлюсь. Я заходила, у них места есть. Захочешь — разыщи. (Уходит.)

Дверь за ней захлопывается. Мужчина закуривает, садится на диван. По-прежнему стонет ветер. Мужчина вскакивает, распахивает окно, кричит: «Постой! Постой!» Торопливо одевается, вновь подбегает к распахнутому окну. Кричит: «Чемодан у тебя тяжелый, вот что. Одной не донести!»

На балконе

Вечер. Кандидат наук Г у щ и н и мастер спорта С а м с о н о в беседуют на балконе. Точнее говоря, на балконах, потому что у каждого балкон свой, но они смежные, и легкую перегородку приятели сняли, чтобы не мешала общаться. На той половине балкона, что принадлежит Гущину, набирает силу мощный столетник. Его специально вынесли подышать, и курить Гущину теперь позволяют только на лестнице. А на Самсонова этот запрет не распространяется. Итак, Самсонов курит, а Гущин с оглядкой, чтобы не заметили из комнаты, нет-нет, да и затягивается сигаретой приятеля. Снизу, из кустов, слышен вопль: «Помогите! Помогите!»

Г у щ и н (перегибаясь через перила, вглядывается в темноту). Хулиганья развелось! Кричат, визжат, куда только милиция смотрит?

С а м с о н о в. Не говори. И не только милиция. Если бы все дружно поднялись на борьбу, вот тогда мы бы их вывели. А то… Мне приятель из института физкультуры рассказывал: поручили ему скелет из кабинета анатомии на загородную спортбазу перевезти. Разобрал он этот скелет, сложил в чемодан, приехал на вокзал. Оглянуться не успел, чемодан у него свистнули. А через десять минут слышит из зала ожидания нечеловеческий крик. Оказывается, воришка там устроился, чтобы посмотреть, какие вещи украл. Открыл чемодан — и в обморок. Я к чему клоню. Хоть бы кто слово ему осуждающее сказал, так нет. Узнали, в чем дело, посмеялись и разошлись.

Крики снизу продолжаются.

Г у щ и н. Да, слово — большая сила. Вот со мной недавно случай был. Еду я в трамвае и чувствую: кто-то мне в карман лезет. Скосил глаза — стоит высоченный парень и своей ручищей шарит у меня в пиджаке. Представляешь, какой наглости набрался! Я сперва сделал вид, что ничего не замечаю. Жду, сам одумается. Но нет. Тогда я ему так тихо говорю: «Как же вам не стыдно?» Он покраснел, побледнел и руку не знает куда девать, будто обжегся. Так я его отбрил.

Крики внизу стихли, слышится громкий смех.

С а м с о н о в (достает новую сигарету, закуривает). Успокоились… Хохочут… Слово-то слово, а иной раз и взгляда достаточно. На той неделе гулял я вечером с женой. Вдруг подходит один какой-то в кепочке, дорогу нам преградил и грязно ругаться начал. Так я на него так посмотрел, он этот взгляд на всю жизнь запомнит.

Г у щ и н (грозит кулаком в темноту). Да, грубостью им нельзя отвечать ни в коем случае. Мы ведь их воспитывать должны. Максимум доброжелательности, внимания, но при этом… Чтобы не забывали — мы и каленым железом, если что.

С а м с о н о в (прислушиваясь к новым воплям снизу). А шуметь — это каждый может.

Г у щ и н. И ведь, судя по голосу, здоровый мужик орет. Постыдился бы.

Самсонов передает сигарету Гущину. Тот торопливо затягивается, но на балкон в развевающейся ночной рубашке выбегает его ж е н а. Гущин мгновенно выплевывает окурок и замирает, боясь выдохнуть дым.

Жена (набрасывается на мужа). Стоишь, хоть бы замечание этому бандиту сделал! Завтра вставать рано, а он визжит — глаз не сомкнешь. Эй, вы там (складывает руки рупором), прекратите немедленно. Сейчас милицию вызову.

Внизу сразу все стихает, а потом раздается виноватый голос: «Спасибо». Из темноты в полосу света у подъезда выплывает внушительная фигура грузчика А н т о н о в а.

Г у щ и н (строго). Ты чего шумел?

А н т о н о в. Да привязались двое… ребят… лет по пятнадцать… Мальчишки совсем… «Дай двадцать копеек». Руку на них поднимать совестно, в милицию сдать — жалко, жизнь им испортишь.

С а м с о н о в (осуждающе качает головой). А чего ж ты кричал, людей баламутил?

А н т о н о в. Да защекотали они меня, пока по карманам лазали.

Г у щ и н. Нашли двадцать копеек-то?

А н т о н о в. Нет, я деньги в сберкассе храню. Авторучку взяли.

С а м с о н о в. Хорошую?

А н т о н о в. Да мне не жалко, она уже старая. (Исчезает.)

С а м с о н о в. Ладно, пойду и я, что ли. Спать хочется.

Г у щ и н. Врет он про сберкассу. Сам мне рассказывал, что в ботинок прячет, чтобы жена не нашла.

Как прораб смерть обманул (Современная сказка)

Ночь. На кухню выходит мучимый жаждой прораб И ф и г е н о в. Видит с м е р т ь. Она сидит на табуретке в саване и по обыкновению точит косу.

С м е р т ь. Уже встал?

И ф и г е н о в (застывает в дверях). А что?

С м е р т ь. Пойдем со мной!

И ф и г е н о в (отчаянно). Нет. Не могу я с тобой идти.

С м е р т ь (с улыбкой). Что так?

И ф и г е н о в (храбро). Год к концу подходит, а у меня дел по горло… Дом в прошлом квартале сдать нужно было, а мы только сегодня яму под фундамент рыть начали.

С м е р т ь. Ну и что?

И ф и г е н о в (умоляюще). Давай с тобой так договоримся: как дом сдам — забирай.

С м е р т ь (с уважением). Вижу, не за себя, за дело болеешь… А раз так… Когда дом сдашь?