Узник Гримуара

— УРАААА!!!! — раздался мой крик. Я раздираемый эмоциями чуть не стал танцевать. Но тут накатил откат. Пустота в груди стала настолько нестерпимой, словно она собралась меня сожрать. От этого ощущения я буквально свернулся клубком. Похоже, я даже отключился, потому что даже не представляю, сколько времени прошло, когда мне все же удалось привыкнуть к этому ощущению. Кое-как встав, я глянул на панорамное окно. Но ничего не увидел из-за накинутой какой-то ткани на мою *камеру*.

— Дух, пусть этот слуга неосознанно приоткроет то, во что нас замотал. Хочу глянуть, где мы.

— Выполняю. Но предупреждаю, что у нас осталось меньше десяти тарри энергии. Это чуть меньше десятой части изначального количества после создания вами этой реальности внутри нашего вместилища.

— Х-хорошо — из-за неприятных ощущений выдавил я. Видимо Дух сразу выполнил приказ.

Через некоторое время ткань чуть сползла, и я увидел, где мы оказались. Снаружи в этот раз не было леса, а был очень унылый вид на разрушенный город. Словно его давно захватили, ограбили, а потом захватчики сделали из него свалку и выгребную яму в одном лице. Дома же и другие постройки просто гнили и ветшали без малого пару десятилетий. И тем удивительнее было увидеть иногда трупы и тем более живых.

— М-да, желая попасть в гадюшник, я не думал, что это будет такая выгребная яма…

И тут изображение подернулось и стало быстро дрожать.

— Хозяин, нас забрали у носителя!

“Да я сам уже это понял, кэп!” — пронеслось в голове, когда снаружи увидел молодого парня в поддоспешнике и с кинжалом на поясе, что ломанулся за мной… Нет, за моим похитителем. “Что за сюр, господи…”

Мгновенье и я увидел, как наш похититель забежал за угол, а за этим углом стоял, похоже, его подельник, который уже замахивался камнем. Когда мой *слуга* забежал следом за воришкой, все стало очевидно.

— С тыла, осторожно!!! — крикнул я, желая предупредить того, кого и вправду стал считать своим *слугой* или неким подчиненным. По крайней мере, я болел за него, а не за этих оборванцев. Что было дальше, я не заметил, ибо меня скрутило в очередном приступе холода и пожирающей нутро пустоты…

Глава 9 Ульрон (интерлюдия)

— Ульрон, тощий ублюдок! Я тебе, тварь, сказала валить отсюда на хер! И чтоб больше никогда здесь не появлялся! Не хер здесь жрать, вали отсюда и не отпугивай клиентов, чумное отродье! Надо было удавить тебя, как всех остальных!

— Сама иди, тварина тупорылая! Не можешь прокормить, нечего было рожать! — злобно прокричал парень в момент, когда перед ним громко захлопнулась трухлявая дверь воняющего гнилью и испражнениями покосившегося дома, где он родился то ли четырнадцать, то ли шестнадцать лет назад. Никто уже и не знает наверняка.

Пнув от бессилия дверь, этим чуть не выломав в ней дырку, парень отвернулся и, опустив голову, двинулся в сторону, проходя по узкой улочке мимо пустых домов. Шел он медленно, шаркая и поднимая ногами пыль, которая долгое время не оседала, а витала в плотном и тяжелом воздухе, оставляя своеобразный след за спиной Ульрона. Соседей у его матери практически не было: ближайший сосед жил в сорока метрах от ее дома, и это было нормально для окраин третьего кольца Каллорскана, где плотность населения была чрезвычайно низка.

Привычно вдыхая сырой и мерзкий на запах воздух, Ульрон вглядывался вдаль сквозь легкий желтый туман, опасаясь и втайне надеясь одновременно увидеть фигуры банды урнингов. Говорят, если правильно все сделать и заменить им девочку, то они могут и покормить. А Ульрон ничего не ел уже четвертые сутки.

Представив, что придется перенести, он потер свой тощий зад и, дернув плечом, будто прогоняя враждебную мысль, решительно и резко свернул со своего пути и, ускорившись, наконец решился.

Уже много недель, если не месяцев, он пытался отогнать от себя мерзкую, но навязчивую мысль, которую ему подсадил в мозги старый Хряк. Странно, но несмотря на все тяготы жизни, что пережил Ульрон, почему-то его мутило от этого, и его бы даже вырвало если бы было чем.

Метаясь между покосившимися домами, стараясь не наступать босыми ногами в лужи жидкого разлагающего дерьма и полужидких человеческих останков, которые сбрасывают на окраинах города, даже не думая закапывать (главное, подальше от жилья и центра), Ульрон через час все же добрался до дома старого Хряка.

Решительности у парня уже немного поубавилось, когда он увидел дом Хряка — отвращение и страх наполнили его с новой силой… Но голод был сильней. И раз уж он решился попробовать попытать счастье у своей матери, то другого выбора у него уже нет.

Облизнув пересохшие губы, Ульрон положил правую руку на левый локоть, обхватив свое голое и тощее тело, прикрытое лишь набедренной повязкой, и подошел ближе к старику, сидящему у стены на голой земле с закрытыми глазами.

Это был уже явно немолодой человек, хотя и стариком его назвать было нельзя. На самом деле, ему не было и сорока, но жизнь вносит свои коррективы во внешний вид. Ведь человек — это то, что он ест.

Несмотря на рваное и заляпанное кровавыми пятнами тряпье, прикрывавшее его худое тело, он был достаточно богат по меркам улиц — у него были штаны и верхняя одежда, чем могут похвастаться очень немногие. Да и к тому же он был не так худ, как большинство жителей.

Оглядевшись по сторонам и не увидев никого, Ульрон направился к старому Хряку. Соседей у него не было на сотни метров вокруг, но иногда сюда захаживали банды, которых Ульрон уже инстинктивно высматривал каждый раз, выходя на открытое пространство.

Подойдя к Хряку, парень немного постоял перед ним, боясь подойти ближе. Но этого не потребовалось, потому что тот открыл глаза и посмотрел на стоящего рядом с ним мальчишку. Его губы тут же расплылись в премерзкой ухмылке, а открывшийся рот, обдав смрадом паренька, из-за чего тот даже поморщился, обнажил все его одиннадцать гнилых зубов.

— А, это ты, Ульрон? Все же решился? Надеюсь, не обосрешься в процессе? — язвительно проговорил старик парню, который с трудом разбирал его речь, да и сам он заметил вблизи, что Хряк болен. Его руки дрожали, сам он вспотел, да и взгляд был немного затуманен. Выглядел и пах он крайне неприятно, но не так уж и ужасно на взгляд привыкшего к такой жизни парня, и потому он, тяжело вздохнув, сказал:

— Да, Хряк, я согласен… больше не могу терпеть… И очень хочется есть.

Хряк засмеялся, медленно поднимаясь на ноги. Он был всего на полторы головы выше парня, который из-за недоедания был достаточно низкого роста, а стоя он чуть покачивался. Взяв в руки длинную, грубо обтесанную толстую ветку, на которую опирался при ходьбе, он пошел и рукой поманил за собой мальчика. Тот двинулся за ним.

— Что, совсем с голода помирать стал, раз ко мне пришел? Небось, как отец-то помер и не жрал мяса? Одну крупу поганую? Вот и мелкий такой говнюк вырос, пальцем перешибешь, одни кости торчат… Но ничего, сегодня ты поешь, если справишься, хе-хе…