Узуслуз. Вне времени

И вот однажды, в порту ко мне подошёл служитель культа, всегда таких взашей гнал, он начал говорить, я не слушал, и по привычке оттолкнул прочь от себя. Уже достаточно проделал путь от порта, как в спину крикнул он мне, что знает всё, что нужно мне… и поможет утолить проклятый голод. Я в тот момент оцепенел, не в силах сделать шаг, казалось он знал меня всю жизнь, все мои думы и проблемы, зацепил словами, пронзил до глубины души. Потом, в тумане от счастья, внимал каждому слову с его уст. Он обещал, покажет чудо, но путь не близкий, нарёк в дорогу взять с собой, всё коим ценным дорожу, что считаю таковым, потому как узрев спасительный свет, другой жизни больше не возжелаю я. Купил верблюдов в путь обоим, собрал накопленное злато, украшения, жемчуга. С неделю мы скитались по пустыне, в конце пути, сказал он: «Мы почти пришли, смотри внимательно!» А впереди: песок, уступ скалы и всё. Но не успев сказать хоть слово, передо мной явилось чудо, словно из ниоткуда, башня невиданной красоты и высоты, что и достичь не смог бы и могучий сокол. Блага всех видов, бог ты мой. Он тихо произнёс: «Это ещё не чудо, за мной брат мой». Потом мне рассказали, о том, что раз в неделю, спускается пророк, с самых верхних этажей, и являет чудо всем. Хворь какая напала – излечит, тоска одолеет вдруг – пройдёт, смысл укажет – если в жизни ты вдруг его потерял; объяснит всё, как сынам родным, свет на всех прольёт. Когда наступил день пророка, даже представить себе не мог что произойдёт, ведь до последнего меня терзали, сомненья и неверье. Все собрались в зале тут, спустился он, в красивом одеянии, молод и красив. Руки вверх вознёс и произнёс: «Приветствую вас братья мои». С рук его полился свет, тепло окутало меня и всех. Стало так хорошо, он что-то говорил, а я просто плакал, как ребёнок. Стало так легко, помню нога, годами ныла, и вдруг, как молодая снова стала. Пока я восхищался чудом, пророк пролил на нас свеченье голубое, и вот отстал проклятый голод, словно коршуна с души согнали, стало так светло и радостно вокруг.

И вот, сижу снова в этой зале, скоро явиться он к нам, свет прольёт, а мне как-то тоскливо, лишь на него одна надежда. Понимаешь старший брат, терзает меня низменное чувство, и манит к прежней жизни вновь, вкус вина и женщин смех. Скажи мне старший брат я слаб?! Простит ли он меня?

– Не расстраивайся, он видит всё, и всё же понимает. Скоро явится, и станет легче. Да озарит тебя тепло пророка! – сказал Мавур первое, что пришло ему в голову.

Откуда-то сзади раздались десяток голосов, хором повторивших фразу за Мавуром:

– Да озарит нас тепло пророка…

Мавур чуть не подпрыгнул, увлёкшись рассказом бедолаги. Осмотревшись, увидел, что в зале уже собралось, очень много народу и в этот момент «озарило» и его.

– Вот это я попал…

Мавур догадался, исходя из услышанного, что их пророк – это целитель Узуслуз, и раз в неделю он их подлечивает, видимо ленясь заниматься каждым в отдельности. С ним в паре явно шаман, заклинающий гипноз, и воодушевляющий прихожан, судя по рассказам новичка о синем свечении. Но больше всего Мавур начал переживать, что на нём блокирующие кандалы и сбежать уже не выйдет. Если он снимет их, то его быстро обнаружат охранники башни, а впоследствии и пророк. Встать и выйти, в самом разгаре великого события для служителей и гостей храма, и не вызвать при том подозрений, не представлялось возможным. Мавур пытался придумать, что же делать. Вскоре выдохнул, и решил плыть по течению событий.

«Если брать в расчёт слова бедолаги новичка, то гипноз и прочее, на неделю ему явно не хватает силы заклинаний, и его сознание борется с дурманом в голове. Как новоиспечённый поклонник культа, всё ещё сопротивляется. Эх… я вроде закалённый воин, надеюсь, через денёк оклемаюсь».

Спустя пять дней.

– Вы слышали эту историю? Как Халиф решил справить нужду в саду? Слушайте все братья, и старший брат и новый, будет вам урок. Халиф сам по себе молод, но в голове видимо стар и дрябл так, что не захотел терпеть, и по свой глупости, пошёл пред башней в сад.

По столовой прошёл смешок. Служители и гости башни пророка, отложили приём пищи, чтобы внимательно послушать старшего брата. Мавур остановил ложку с едой почти у самого рта, внимая словам рассказчика.

– Так вот, с ним был брат Гомер.

Откуда-то с другого конца зала, вскрикнул Гомер: – Говорил ему, видит он всё, не послушал, ой не послушал.

Снова прошёлся смешок.

– Гомер его предупреждал, не гадь святыню, до нужника рукой подать. Но тот не слушал, раздулся красный, спустил штаны и помочился на цветы, – рассказчик надул щеки, изображая нетерпеливого Халифа. – И что вы думаете братья мои? В голову им изнутри, как стукнуло… Повалились они без сознанья на долго, да так… что пропустили приход пророка.

По столовой прошёлся неодобрительный гул.

– Пророк всё видел, пророк не был благосклонен и превратил одеяние Халифа, в цвета серого, в такую, что носят новые братья. Был он старший брат, а стал младший. Вот такой он наш брат, старый новый Халиф.

Слушатели залились хохотом. Мавур перевёл взгляд на ложку с неизвестным ему месивом и завис. Лёгкое головокружение, начало подташнивать; пройдясь взглядом по помещению, перевёл его на ложку, рассматривая со всех сторон, потом осматривал помещение, снова ложку, несколько раз повторил действие. В голову на мгновенье вступила резкая боль, и после стало легче. С каждой секундой рассудок светлел, и вскоре всё стало на свои места. Он обратился к соседствующему за столом служителю культа.

– Брат, прости, что отвлекаю от трапезы, просто запамятовал, когда пророк вновь спуститься к нам в залу?

– Послезавтра брат, как обычно, в воскресение вечер.

– Благодарю брат, – панические мысли начали биться у Мавура в голове: «Что?! Тут уже нахожусь больше пяти дней? Нет, нет, нет, меня сегодня должны сменить, ой как нехорошо получилось, надо срочно отсюда уходить».

Мавур, встал из-за стола и добрался до ближайшей двери.

– Кухня… не сюда… попробую другую дверь. Подсобка! Что ж такое, как много тут дверей, может быть сюда? Западня!.. Да что б меня саин съел, где выход? Лестница! Наконец-то!..

Мавур быстро спустившись по лестнице, оказался в той самой злополучной зале, и направился сразу к выходу, где стоял тот же человек, что и встретил его в начале.

– Приветствую брат!

– Привет, привет.

– Ты не в духе?

Мавур отдёрнул себя: – Прости брат. В душе словно кричит всё. Предназначение! Найти нам новых братьев. Вот и бегу сломя голову.

– По праву старшего брата, тебе дозволено покидать оплот пророка. Только не забывай о правилах, пройди к столу и отметься в приходской книге. Вот так вот… а теперь скажи в какую сторону путь держать будешь?

– Север.

– Да озарит тебя тепло пророка!

– Да озарит тебя тепло пророка!

Мавур сразу свернул от башни, чтобы пройти к утёсу, и побежал вдоль, пока не удалился на достаточное расстояние. Потом избавился от блокирующих наручей и спрыгнул с утёса, смягчив приземление заклинанием. Продолжал бежать без остановок, пока не узнал тот самый закуток, где оставил верблюда. Мавур по приближении к месту где привязал его, заметил, что в не большом радиусе, все пальмы обгрызены. Он проследовал за обглоданными деревьями, и увидел наконец животинку в добром здравии.

– Живой бродяга! Тише, не ругайся… Будешь вести себя хорошо, покормлю.

Верблюд отпрянул от Мавура, поднимая пыль, явно недовольный своим нерадивым наездником. Спустя десяток попыток утихомирить скакуна, тот подпустил к себе Мавура. Он мигом опустошил подсумок, достал хлеб, отломил немного и дал питомцу, остатки же хлеба пропитал усиливающей микстурой, и докормил.

– Прости друг, но в этот раз тебе придётся потрудиться ещё больше. Надеюсь ты переживёшь такую дозу…

Некоторое время спустя, путникам устроившимся на ночлег, посчастливилось лицезреть необычную для них картину.

– Видел когда-нибудь такое? – спросил путник, в том время как жарил мясо у костра, на закате дня.

– Знаешь, предпочёл бы и не видеть. Это странно…

– Зрелище, мягко говоря, необычное. Кому расскажешь не поверят, сочтут за дурака.

– Верно говоришь.

– Вот о чём подумал, может быть мы сделаем вид, что ничего не видели? Промчал шустрый верблюд с седоком, на скорости, как три коня, подумаешь?

– Хорошо, – собеседник, начал палкой откидывать поросль от костра. – А ты на всякий случай перестань подкидывать в костёр, всякую траву.