Узы крови

– Эт-то… к-как у… как у… – все еще хватая воздух ртом, пыталась сказать девчонка.

– Сила, как у вашей матери, – избавил ее от мук Северус. – Не поверите, я знаю.

Его ирония, наверно, задела девчонку. Она прекратила всхлипывать и шмыгнула носом, исподлобья глядя на него.

– Теперь все узнают? – сухо осведомилась она.

– Что узнают? – не понял Северус.

– Что я ее дочь, – передернула плечами девчонка.

– Нет, конечно, – фыркнул Северус. – Вы же Грейнджер. Никто не сделает столь смелых предположений.

Она помолчала, явно сомневаясь в его словах.

– Нотт на меня так смотрел…

– Он был убежден, что маглорожденные на подобное не способны, – заметив промелькнувшее на ее лице возмущение, Северус добавил: – И они не способны. Для всех слизеринцев вы будете редким исключением. Как самочувствие?

– А как вы думаете?! – взвилась девчонка. – Моя мать…

– Я не о том, – холодно оборвал ее Северус. – Усталость или бодрость во всем теле?

Девчонка крепко сжала губы. Разумеется, она считает, что заслуживает всяческого сочувствия. У нее ведь такое позорное кровное родство.

– Отвечайте, – приказал Северус. – Я пытаюсь определить, на что вы способны.

Девчонка уставилась в сторону.

– Я хорошо себя чувствую. Лучше, чем в последние дни, – неохотно призналась она.

– А что было в последние дни? – не без профессионального интереса спросил Северус.

Отлично. Если она чувствует себя хорошо, значит это далеко не все, на что она способна. Будь она посредственной колдуньей (той же маглорожденной, к примеру), то после такой вспышки стихийной магии ее еще неделю приводили бы в чувство. Кажется, костям предков все же не придется ворочаться в могилах.

– Мне снились кошмары, – выдавила девчонка. – Абсолютно бессмысленные, просто огонь, но выспаться после них было невозможно. И мне постоянно душно.

– И сейчас?

Она отрицательно покачала головой.

– Сейчас я чувствую себя хорошо.

– Превосходно, – пробормотал Северус.

– Что «превосходно»? – воинственно осведомилась она. – Что со мной? Разве стихийная магия напоминает болезнь? И вообще, Талия Стивенсон сказала мне спросить у вас о моей матери. Почему-то мисс Стивенсон уверена, будто Гиневра Морроу не способна просто убить семью волшебников. У нее на то якобы особые причины… – девчонка немного помолчала. – Она… больна?

– Можно и так сказать, – неохотно произнес Северус.

Ему не хотелось посвящать ее в подробности, чтобы не паниковала раньше времени, но Стивенсон все испортила. Чего и следовало ожидать от пассии тугодумного Блэка.

– То есть? – требовательно промолвила девчонка.

Северус помолчал, собираясь с мыслями.

– Что вам известно о родовых проклятьях? – на всякий случай уточнил он, хотя в ответе не сомневался.

– Ничего, – подтвердила его догадку она.

Северус вздохнул и начал рассказ:

– В Средние века одним из любимых занятий магов было накладывание проклятий на своих недругов и всех их потомков (сейчас это, разумеется, карается законом). Большинство проклятий накладывалось без должной степени ненависти к объекту, поэтому со временем выдохлись и потомками ныне не ощущаются. Но некоторые продолжают действовать. Отсюда всяческие патологии в роду, наследственные недуги и тому подобное. Естественно, те семьи, чьи проклятья продолжают действовать, тщательно скрывают это, к тому же, большинство магов не верит, будто такие атавизмы еще не отошли в прошлое безвозвратно, ибо почти у каждого проклятого рода нашелся в свое время гениальный предок, который смог преобразовать проклятье в какое-нибудь полезное качество.

– Род Морроу проклят? – напряженно спросила девчонка.

Северус медленно кивнул.

– В роду Морроу всегда рождается двое потомков, и одному из них достается проклятье, – говорить об этом оказалось неожиданно тяжело. – Магия огня делает своего обладателя полубезумным, разжигает сильнее все эмоции, ее обязательно нужно вымещать, иначе эта сила постепенно… сжигает своего носителя изнутри.

– И что бывает потом? – звенящим голосом произнесла девчонка.

– Потом… – Северус внимательно посмотрел на нее. – Потом бывает смерть.

Она всхлипнула, прижав ладонь ко рту, и усердно замотала головой.

– Нет, нет, не хочу… – ей не хватило воздуха, чтобы договорить.

Северус опустил глаза, чтобы не смотреть на нее: однажды Гиневра шептала почти те же слова, когда они говорили про ее болезнь. Гиневра не хотела так страшно закончить свою жизнь, и еще больше она боялась передать проклятье своему ребенку. Северус подумал, что обязан сделать все от него зависящее, чтобы положить конец этому проклятью. Все-таки он немало смыслит в магии крови, к тому же, в случае с Гермионой есть некоторая надежда на более благополучный исход.

– Думаю, мы, – он на секунду запнулся, так странно звучало это «мы», – мы можем попробовать сбросить проклятье.

Она замерла, приходя в себя, затем выпрямилась на стуле.

– Как?

– Попытаемся сделать то, что не получилось у ваших предков.

– Я не смогу, – девчонка сокрушенно опустила голову.

– Сможете, если в вас достаточно сильна кровь рода Принц, – уверенно сказал Северус.

Она недоуменно воззрилась на него.

– В моем роду нередко случалось так, что до юношеских лет ребенок не демонстрировал выдающихся способностей, но потом резко набирал силу. Это называется «дремлющая магия». В вашем случае эта маленькая особенность пошла на пользу: она оградила вас от лишнего влияния проклятья Морроу, которое имеет обыкновение прочно срастаться с психикой своего обладателя. Думаю, у вас есть все шансы подчинить себе огонь, отделив его от своих эмоций раз и навсегда.

– Каким образом? – скептично поинтересовалась девчонка.

– Посредством окклюменции, – невозмутимо ответил Северус.

Она озадаченно моргнула.

– Но я…

– Во вторник. В семь. Без опозданий, – отчеканил Северус и удалился в свою лабораторию, дав понять, что разговор закончен и оспариванию не подлежит.

Час от часу не легче. Он только что добровольно вызвался учить окклюменции эту… свою… дочь.

***

Главной темой разговоров в слизеринской гостиной стала гриффиндорская грязнокровка. Прямо-таки научная дискуссия развернулась. Однако консенсус не был достигнут – многих очень задевала талантливость грязнокровки, ведь они сами были далеко не так сильны.

– Довольно уже! – рявкнул Тео Нотт. – Вот увидите, завтра она даже с постели подняться не сможет! У нее будет магическое истощение, и Грейнджер на месяц отправится в больничное крыло.

– А если нет? – усмехнулась Эстель Мальсибер. – Что тогда, Тео?

Он гневно сверкнул на нее глазами. Терпеть не мог, когда кто-нибудь перечил ему.

– Ага! – подхватил брат Эстель, Рей Мальсибер. – Представляете, если Грейнджер – внебрачная дочь какого-нибудь лорда или леди?

Несколько мгновений царило озадаченное молчание, потом все дружно рассмеялись.