Узы тьмы
Шрифт:
— До меня дошли кое-какие слухи. Хотя я бы не стала называть этих покровителей друзьями. Ведь бывшая герцогиня выкрала тогда роковые реликвии у тебя из-под носа, хоть ты считал ее союзником?
Элинор начала медленно перенаправлять энергию, концентрируя волю. Ее сердце забилось чаще. «Я совершила глупость, придя сюда в одиночку».
Тремейн фыркнул.
— Скажем так, враг моего врага — мой друг.
— И ты хочешь заполучить то, чем владеет Дрейк, больше, чем отомстить Моргане?
— Я хочу вернуть то, что этот мерзавец у меня украл!
— А дальше? — Элинор тянула время до того
— Дальше?
— Брось. Давай не будем притворяться, будто тобой движут бескорыстные или благородные побуждения, Тремейн. Бывшая герцогиня подозревает, что она должна быть предельно осторожной, как только ты расправишься с Дрейком?
Его взгляд внезапно скользнул влево.
— Ерунда. Мой союз с Морганой нерушим.
Все разговоры были ни к чему. Элинор возвела руку, и по мановению одного лишь слова огненные комки энергии выплеснулись из ее ладоней и сформировались в магические сферы.
— Что ж, не будем ходить вокруг да около. Я тоже научилась кое-чему, Тремейн.
Элинор запустила одну из сфер, а из другой сотворила заклинание, как вдруг…
Огромная энергетическая волна сбила ее с ног, закрутила, повалила, и Элинор припечаталась лбом об дерево. Ее колдовство угасло, и на мгновение в глазах потемнело. Когда зрение вернулось, она увидела приближавшихся к ней двух мужчин. Вернее, одного. Что же произошло? Тремейн недостаточно силен, чтобы избавиться от ее чар и ударить энергетическим потоком такой мощи.
— Прекрасная работа, Себастьян. — В голосе Тремейна звучала гордость наставника.
Себастьян? Элинор похолодела. Молодой колдун в ошейнике, именно его попросила спасти Клео, это он мгновение назад использовал экспрессию.
Мужская фигура, стоящая перед ней, сняла темный капюшон, и Элинор потеряла дар речи.
— Дрейк? — Зрение ей изменило. Этот человек слишком молод, но у него те же темные волосы, да и глаза… Но более смуглая кожа и небольшая ямочка на подбородке. Потрясающее сходство, кто же…
И вдруг ее осенило.
Все эти годы скорби, боль в глазах Дрейка каждый год в июне, когда приближалась годовщина смерти сына… Элинор побледнела. Ах, лживая стерва!
— Боюсь, ты ошиблась, Элинор. — Тремейн подошел ближе и ударил носком сапога меж ее ребер.
Элинор вскрикнула и повалилась в кучу листьев. Она уловила движение и вскинула руки, чтобы защитить лицо, но удара не последовало. Тремейн тяжело выдохнул.
— Она повержена. — Холодный жесткий голос сына не имел ничего общего с голосом отца. Незнакомец с лицом молодого Дрейка положил руку на грудь Тремейна. — Ни к чему ее пинать.
— Да что ты знаешь, мальчишка! — Мрачно улыбнувшись, Тремейн обернулся к Элинор. — Она, считай, уже мертва. Но сначала нам необходимо выяснить, что Элинор здесь делает, и что известно Верховному.
Глава 18
«Доверие — явление переменчивое».
— Расскажи мне о слугах, — Люсьен поудобнее устроился на диване в ресторане. Он до сих пор не знал, что делать с внезапным открытием, что напротив него сидит воровка. Однако понимал,
что должен собрать больше сведений.А главное разобраться, зачем она это сделала.
Умом он понимал, что должен выдать Ианту Верховному. Реликвия слишком опасна, чтобы оставаться в руках врага. Но часть его сознания, та, что чувствовала любовь Ианты, когда она говорила о Верховном, подсказывала Люсьену, что нужно подождать. Партия еще не сыграна. Картина не прояснялась, и особенно та ее часть, где Ианта предает дорогого ей человека. Пока Люсьен нашел лишь туза в ее рукаве.
И кроме того, он-то не предан Верховному. Если и обязан кому-то, то скорее самой Ианте. Нахмурившись, он отломил веточку от букета сирени на столе и повертел в руках. Цвет сирени напоминал о глазах Ианты, но слишком хрупкие лепестки легко мялись. Ианта не такова. По крайней мере Люсьен на это надеялся.
— Слугах? — Ианта задумалась, и вилка с кусочком жареного голубя повисла у ее рта. Она ела механически, ее мысли находились за тысячи миль отсюда. — Каких?
— Слугах Верховного, — ответил Люк и, заметив, что собеседница вновь отвернулась к окну, взял ее за руку. — Я понимаю, тебе трудно обвинить кого-то из них, но мы не сдвинулись с мертвой точки.
Они потратили целое утро в напрасных поисках и обошли половину отелей в этой части города. Может, Моргана и останавливалась в Виндзоре, но давно съехала.
— Не думаю, что слуги виноваты. Как насчет того, что Хорроуэй сказал о Тремейне?
— Несомненно, нам стоит потянуть за эту ниточку. Но сначала я хочу установить связь между Тремейном и особняком Верховного. Пока мы только ловим собственный хвост. Нам известно, что Моргана в Лондоне и возможно вступила в союз с Тремейном, но у нас нет никаких доказательств, что они украли реликвию. Нужно начать с начала, а не сверять по списку тех, кто мог или не мог украсть, и нам следует действовать быстрее. — Люк решил немного спровоцировать Ианту. — Судя по тому, как неспешно мы вели расследование в последние два дня, можно подумать, будто мы любуемся красотами Лондона, а не пытаемся предотвратить неминуемую катастрофу.
— Ясно. — Ианта побледнела, но отняла руку и продолжила потягивать чай. Холодно-серый всполох окрасил ее лицо; она нервничала.
«Ну же, скажи мне правду. Признайся, где ты спрятала реликвию и что собираешься с ней делать».
— Кто из слуг желает Дрейку зла или мог бы поддаться на уговоры, будто в их интересах украсть реликвию?
— Ни у кого из них не было ни возможности, ни средств, — ответила Ианта. — Люсьен, мы с Дрейком рассмотрели все варианты.
— И все же подумай.
Ианта поставила чашку на стол.
— Я просто… не представляю, кто из них мог бы выкрасть реликвию.
— Не может быть, чтобы Дрейка любили настолько, что ни один из слуг не хотел бы вонзить кинжал ему в спину. Ведь кто-то это сделал. Ты питаешь к нему нежные чувства, но это не значит, что все остальные их разделяют. Нам следует собрать и допросить всех слуг.
— Дрейк — хороший господин, — возразила Ианта, — и хороший человек. Они могли оступиться по незнанию…
— Ты слишком хорошо о них думаешь. Не так уж мало причин, по которым верный слуга мог предать хозяина: алчность, страх… шантаж.