В 3d-сятом царстве

Добрыня смачно черпал ложкой гуляш. Доев, посмотрел на Ильюшу.

– Чую, неймется тебе Ильюшенька, - сказал он.

Тот задумчиво жевал перо. Потом взглянул на Добрыню и неожиданно улыбнулся. Нетронутый батон по-прежнему лежал у него в руке

– Суета все, Добрынюшка. О вечном помыслил. Да что-то не с руки сегодня.

Он перевел взгляд на Алешу и подмигнул. Глаза у него оказались веселые и с хитрецой. Алеша не сдержался и улыбнулся в ответ.

" Надо же, каризма какая, подумал. Всего пару слов сказал, а проняло". Однако внутри вдруг потеплел, оттаял. Расслабился, как отпустило.

Стол быстро опустел. Алеша наевшись, отодвинул от себя тарелку. Добрыня прицелился вилкой и ловко отхватил от остатков рыбы цельный шмат.

– А что там, с ордой?- поинтересовался Алеша.- Взаправду что-ли все это?

Добрыня, склонившись над тарелкой, махнул рукой.

– Мамай наш мужик, свойский. Раз в месяц из города приезжает.- Он поднял голову и ухмыльнулся.- Не дрейфь. Посидим, поговорим. Выпьем по чуть-чуть.

Илюша вдруг встал. Поправил ремень. "Пойду пройдусь: сказал". Когда он отошел, Алеша с Добрыней переглянулись, и ,не сговариваясь, склонились над листком. На листке мелким, аккуратным почерком громоздилсь друг на друге перечеркнутые и правленные строчки:

Как влюбленный мотылек

К те лечу на огонек

Как крылатый голубок

К те лечу(зачеркнуто)

Тя хочу ( зачеркнуто)

Я целую твой (пустое место и каракули)

Они оглянулись по сторонам и не сдержавшись, фыркнули. Добрыня потянулся было к перу, но передумал и махнул рукой. Алеша же, по старой КВН-ской привычке, судорожно подгонял в мозгу веселую рифму к слову "голубок".

Добрыня распрямился. Свечки в плошках испуганно задрожали.

– Надо бы с хозяйкой перговорить, - сказал он.

Алеша повертел головой и только тут увидел стойку в углу зала и за ней- женщину, в сдвинутом на бок красном берете. Лицо ее показалось ему знакомым.

Добрыня меж тем, неторопливо приблизился к стойке. По-свойски облокотился.

Женщина подняла на него спокойный, чуть насмешливый взгляд.

– Никак на разборки собрались, богатыри?- поинтересовалась. Меж пальцев у нее изящно подрагивала тонкая сигарета.

– И откуда ты все знаешь?
– в тон ей ответил Добрыня.- Ты же Красная Шапочка, а не "Свет мой зеркальце скажи".

– А мне лес дом родной. Он и нашептал.

– Упертая ты баба, Шапка, как я погляжу, - прищурился Добрыня.-Ничем тебя не проймешь.

– С волками жить..., - молвила Шапочка, кивая через плечо.

За спиной у нее висел огромный портрет волка, подрезанный тонкой черной ленточкой. Рядом висели поменьше: Красная Шапочка и Волк: свадьба, путешествие. Море, горы. В гостях у бабушки. На фоне какой-то ратуши, Карлов мост, Статуя Свободы. Добрыня хотел что-то сказать, но Шапка уже перестала обращать на него внимание. Он помялся и вышел. Алеша ждал его у крыльца.

– Ну как?- поинтересовался.

– Никак.

– Знакомо.

– Ой ли?-удивился Добрыня.- Тебе-то откуда знать?

– Я Шапку знаю. Она у нас в том году семестр вела. "Динамика исторического развития". Крутая, не подступиться. Есть данные, что пишет прозу. Публикуется под псевдонимом Аза Фрид*.

– У нас говорят "На хромой кобыле не обьедешь",- подтвердил Добрыня.- Ну, поехали.

Следом за ними вышел Ильюша, на ходу дожевывая батон. Шлем на тесемочках уже плотно сидел у него на голове. Отдохнувшие кони перебирали копытами, косясь и дрожа боками.

– Ну, еще часок и приедем,- сказал Добрыня, доставая флягу.
– По глоточку, други, дабы веселее. Он одним махом уселся в седло. Из Салуна вдруг вышла Шапка с корзинкой в руке. Там оказались крупные блестящие желто-красные яблоки. Такие, каких студент-историк и видом не видывал. Первое яблоко досталось Ильюше, с поклоном. Второе-Добрыне, со слегка смущенной улыбкой. Третье, она ловко кинула Алеше в руку.

– Спасибо, Ольга Сергеевна, -сказал тот.

– Пожалуйста, Соколов. Рефератик за прошлый год когда сдавать будешь?

– Допишу, - пообещал тот, надкусывая яблоко,- как вернусь, сразу засяду.

Яблоко оказалось крепким и сладким, как солнечный день.

Село осталось за поворотом, в низине, уже невидимое за стволами тонких берез.

Потом пошли солидные тополя, смешанные с еловником, утопающие в густом моховом ковре. Справа то и дело открывались клеверные поляны, над которыми вибрировали пчелы и поднимался тонкий медовый аромат.

Илюша все также ехал впереди, в полном боевом облачении, лишь круглый щит был теперь приточен сбоку. Копье Илюша зажал под мышкой, на сгибе другой руки висела булава.

Алеша с Добрыней ехали рядом, чуть сзади.

– Видишь ли,- говорил Добрыня,- выходит, есть разница, меж тем, что ты хочешь и что тебе надо.

– Это как это?

– А, скажем, встаешь ты утром и варишь себе кофе. Зачем? А положено так, привык, кино насмотрелся. А душа твоя говорит: не хочу кофе, хочу воды холодной стакан, из-под крана...Да кто нынче душу слушает?

– Философия какая-то,- усмехнулся Всеволод.

– Философия,- согласился Добрыня, - она же мудрость людская, всякими Кантами да Гегелями замутненная. У тебя девушка есть?

– Ну-у...есть.

– Красивая?

– Красивая.

– А зачем?

– Что зачем?

– Зачем тебе красивая? Чтоб покрасоваться, чтоб завидовали, чтоб самому гордиться: дескать, вона какую отхватил. А может, не нужна тебе красивая? Может, нужна тебе добрая, да покладистая, да отзывчивая. Такая, чтоб ты домой, а она тебе тарелку супа на стол, с улыбкой, да в макушку поцеловала. Или, может, пусть рубахи не погладит, но зато умная, что б поговорить было о чем. А, студент?

– Одно другому не помеха, - отозвался Алеша задумчиво.

– Помеха, не помеха...я смотрю, у нас тут справа помеха!

Алеша удивленно поднял голову и лошадь его ткнулась мордой в круп ильюшиного коня, вдруг вставшего.

Над лесом раздался низкий гул турбин и через секунду они увидели плывущий в небе самолет. Черный ширококрылый красавец шел прямо над ними, неестественно близкий. Добрыня с Ильюшей смотрели на него запрокинув головы, а у Алеши вдруг как упала пелена с глаз.

" Вот, подумал он, усмехаясь: сказки-рассказки, а вот и он, двадцать первый век. Что же это за чудо такое? Никак стратегический бомбардировщик?" И сразу показались нелепыми и смешными и эти былинные витязи и село ниоткуда и бабка в ступе и даже он сам, студент пятого курса истфака в тяжелой кольчуге ручной работы.