В аду любят погорячее
Шрифт:
— Хотел стать Демоном Веселья, но мне отказали. Мол, нет такой вакансии. Еще бы! — пьяно махнул он. — Была бы, все захотели бы себе. Так что остался так. Живу как хочу, думаю что хочу…
— И работаешь на обе стороны, — Сэл хмыкнул в позолоченные стенки.
— А ты как будто не работаешь, — ворча, Бахус вновь потянулся за амфорой. — Тем более какие проблемы! Уже лет семьдесят как перемирие. После того фейерверка. Мне вовек такой не устроить…
Вино шумно застучало по стенкам кубка.
— Зря ее выпустили. Опять хотите такой БУ-У-УМ!..
Словно вторя, амфора
— Ты, — Бахус вдруг уперся в меня уже порядком осоловевшими глазами, — связался с самым плохим демоном во всей Вселенной…
— А чем она плоха? — возразил я. — По-моему, она и там, и там, — мой кубок скакнул вверх-вниз, — самая лучшая!
Сэл усмехнулся и сделал еще глоток.
— Лучшая… — проворчал Бахус. — Я вот люблю вино, — он размашисто взболтал кубок, и тонкая красная струйка побежала прямо по его руке, как из пореза. — Оно похоже на кровь, но оно другое. А они все больше любят кровь…
Он небрежно смахнул капли с кожи.
— Я облегчаю страдания физически, а он, — кубок качнулся в сторону Сэла, — ментально, а хозяйка твоя любит кровь, как и остальные… Да, Сэл много сочиняет, но лучше жить сладкими иллюзиями, чем жестокой действительностью! А Беатриче твоя, если хочешь знать мое мнение, та еще су…
— Не трогайте моего демона! — не выдержал я.
Рядом раздался смешок — такой едкий, словно кто-то слишком долго сдерживался, чтобы не язвить на эту тему.
— Твоего демона! — ухмыльнулся Сэл. — Смешно!
— И чего смешного? — нахмурился я.
Чернота бездонных глаз ткнулась в меня, но в этот раз никуда не поволокла — лишь насмешливо наблюдала за моей реакцией.
— А тебя не смущает, — сказал он, — что она тебе в голову без медальона залезть не может? Я могу, шеф может, даже Лилит может, а она нет! Твой демон… Правда же смешно! — Сэл отпил еще немного вина. — Это та еще задачка управлять теми, кого не контролируешь. Рай в этом хорош, не она. Однако Би издревле нравились сложные задачи…
— Ой, — поморщился Бахус, притягивая позолоченные стенки к губам, — только не эту историю! Ты как выпьешь, постоянно ее рассказываешь…
— Ну так она-то никогда не расскажет, — усмехнулся Сэл, и чернота глаз снова впилась в меня. — Думаю, тебе пора получше узнать своего демона… Она расскажет тебе про Данте и Микеланджело, но не расскажет про Савонаролу. Она любит свои победы, но ненавидит провалы. И уж точно никогда не расскажет, с чего все началось. Хотя это, пожалуй, было ее величайшим достижением…
— Ты про фейерверки-то не забывай, — звякнул кубком Бахус.
Сэл отмахнулся.
— Создать что-то на основе чего-то не так уж и сложно, а вот создать что-то из ничего — это по-настоящему достижение. На заре человеческой истории зародилась великая цивилизация…
А я-то думал, только Би умела вещать так, будто включался канал “Культура”.
— Настолько невероятная для своего
времени, что в сверкании современного прогресса ты до сих пор можешь увидеть отблески ее былого величия…— Как складно-то говорит! — Бахус сделал глоток. — Я вот как выпью, так не могу.
Сэл поморщился, явно недовольный тем, что его перебили.
— И была у этой цивилизации, — чуть менее пафосно продолжил он, — одна богиня. Ну как одна, на самом деле их было две. Две сестры, две сущности, обеспечивающие успех народу, который их же и породил. Одна отвечала за процветание и благополучие, а другая за…
— Амбиции, — догадался я.
Он кивнул.
— Первые банки, первые торговые центры, первые небоскребы и даже первый мегаполис появился благодаря им. И это настолько расширяло возможности людей, делало их настолько свободными и независимыми, что кое-кому это пришлось не по вкусу…
— Кое-кому! — пьяно фыркнул Бахус.
— И тогда, — Сэл сделал вид, что не услышал, — им мягко намекнули, что следовало бы умерить свои амбиции…
Да уж, могу представить реакцию Би на это. Не удивлюсь, если тем, кому поручено было намекать, оказался Сэл.
— Однако они тогда предпочли не рассматривать предложение всерьез. Тогда они еще действовали сообща. За ними стояла великая цивилизация, в которую, как выяснилось, две сестры верили больше, чем она в них…
Он кивнул Бахусу, и, поняв без слов, тот довольно наполнил его опустевший кубок до краев.
— Это сейчас говорят, — Сэл подхватил позолоченную ножку, — что небеса определяют все. В те времена люди верили, что сами могут дотянуться до небес. В итоге у сестер родился гениальный план: построить башню, достающую до неба, чтобы никому больше не хватало наглости оспаривать их величие, — он медленно отпил вино, словно сожалея, что кому-то такое вообще пришло в голову. — Что поделать, они верили в людей. Пожалуй, слишком верили…
— Она и сейчас верит, — нахмурился я.
— В этом всегда была ее ошибка, — отозвался Сэл. — И там, наверху, ей не преминули на это указать. Возмездие небес было неумолимо. Башню, которая была призвана сплотить людей, разрушили так же легко, как карточный домик. И вместо того, чтобы сплотиться, люди разругались друг с другом, самими собой и, конечно, своими богами. Тяжело признать неудачу, когда до этого был лишь успех. Вместо величия им захотелось послушания, вместо рисковых амбиций — надежного спокойствия. Так они разочаровались в прежней вере…
— Можно подумать, — снова влез Бахус, — сами взяли и разочаровались. И их никто не переубеждал!
Сэл невозмутимо сделал глоток.
— Это — моя работа, заставлять верить, а я хорошо делаю свою работу… Цивилизации гибнут, когда теряют веру в свое величие. В итоге башни нет, этого народа уже тысячи лет не существует, а на месте когда-то процветающего города руины…
На этом моменте мне даже стало грустно. Могу представить, как было горько Би.
— Ну а две сестры, которые с тех пор так и не могут помириться, примкнули к четырем высшим суккубам…