В Академии плохому не научат... наверное

Парень настиг меня у самой комнаты нашего лжеректора и грубо схватив за локоть прижал к стене. Я инстинктивно уперлась ему в грудь ладошками. Но что моя сила, против дракодемона.

— Прекрати выставлять меня в дурном свете! И убегать прекрати, — тяжело дыша выдал он шепотом, близко ко мне наклонившись.

— Что ты делаешь? — возмутилась я так же шепотом.

— Хочу с тобой поговорить.

Я покраснела до кончиков волос.

— Не волнуйся, я никому не расскажу о тебе и секретаре, честно-честно.

Парень издал рокочущий звук, исходивший из груди, чем меня сначала напугал.

— Да там и рассказывать нечего. Если бы не ты, то и этого бы не было.

Бедная женщина! Вот так вот и разочаровываемся мы в мужчинах. Попадется один ветреный, а потом всю жизнь боимся обжечься.

— А она об этом знает или ты ей еще не рассказал? Еще раз прости, что испортила ваши тайные отношения.

— Ри! — он схватил меня за предплечья и встряхнул разок, отчего мир на миг приобрел четкие очертания. — Да очнись же ты! Это ты меня толкнула, когда спускалась, а в этот момент к лестнице поворачивала секретарь. Понимаешь, к чему я веду?

— К тому, что встречу надо было назначать в менее людном месте? Хотя какие люди ночью на лестнице?

— Хватит! Ты меня толкнула и я попал в ее объятья. Это все. Теперь о нас с тобой, — уже спокойнее начал он, все еще держа меня за руки.

— О нас? — я заглянула в ему в глаза. Все же кровь суккуба оставляет отпечаток на его внешности — он красивы. На такого хочется смотреть.

Взгляд невольно опустился на губы, вызвав новый прилив краски к моим щекам и я поспешила опустить взгляд. Теперь я смотрела в ворот рубашки, у которой были не застегнут две верхние пуговки. Непорядок, надо застегнуть. И приложив ладошки на грудь молодого человека, боясь, что просто так с первого раза могу по пуговичкам не попасть, заскользила ими наверх. Руки действовали сами, я даже не сразу поняла, что произошло. Только рваный выдох от Рива и рывок вперед. Горячие жадные губы впились поцелуем. Голова, итак шедшая кругом, совсем перестала соображать. Меньше всего мне хотелось, чтобы это безумие прекратилось.

И именно эта мысль меня отрезвила настолько, что я стала вырываться и стучать кулачками ему в грудь. Парень тут же отстранился, непонимающе смотря на меня.

— Рив! Руки убрал! И прекрати сейчас же действовать на меня своими флюидами!

Хотелось сказать это грозно и с вызовом, но на последней фразе вырвался судорожный всхлип. Очень обидно было бы влюбиться в такого, как он, который с легкостью будет пользоваться моими чувствами, четко зная, какие чувства он может вызывать. Любовь к суккубам, как наркотик, чем больше пробуешь, тем больше хочется. А мне совсем не хочется быть жертвой демона.

— Прости, — прошептал он, все еще не отпуская меня. Да и мог бы ради приличия побольше искреннего сожаления в голос напустить. — Я не хотел…

— Не хотел он! — я снова стукнула его кулачками, уже не сдерживая слез. — Не хотел он! А я хочу быть податливой глиной, которую используют в своих целях, а потом выкидывают? Я хочу? — уже почти кричала я. Я не хочу-у-у…

Сама же уткнулась ему в грудь, размазывая слезы по белоснежной рубашке, на которой пуговицы били расстегнуты почти до самого пояса. Это я, да?

— Не хочу, — снова прошептала я, но вышло совсем тихо, жалобно и приглушенно.

Парень не сопротивлялся моим слезам, просто крепче прижал к себе и успокаивающе гладил по спине.

— Не хочешь — я больше не буду, — еле слышно произнес он. — Только не плачь.

Все вы мужчины одинаковые, готовы что угодно пообещать, лишь бы избавиться от женских слез, с которыми не знаете, что делать.

Когда всхлипы прекратились, он ласково поднял мою голову руками, и вытер большими пальцами дорожки от слез.

— Ну что ты, как маленькая. Я же ничего не делал… Ничего такого, чего бы ты сама не хотела.

Ну все, теперь меня обвинили в том, что я на его флюиды еще и повелась! Это уже перебор! Вот где справедливость?

— Там, в нише, где мы прятались, тоже я сама, да? — он неуверенно кивнул.

— Может и сама, но с подачи твоих флюидов! — сжала кулаки, топнула я ногой и мотнула головой, скидывая его руки с моего лица. — Держись от меня подальше!

Последнюю фразу я, видимо, произнесла слишком громко и дверь ректорской комнаты распахнулась.

— Что тут происходит? — раздалось грозное от лорда Тиса. — Если девушка просит ее не трогать, лучше отойти, — с угрожающими нотками произнес мой спаситель.

Еще раз окинув нас строгим взглядом он пригласи нас войти. Сначала меня обуревали неприятные чувства, все же в личную комнату ректора захожу, выглядит со стороны нехорошо. Но все сомнения развеялись, когда мы оказались не спальне, а скорее в кабинете. Массивный стол, заваленный бумагами, кресло, камин, самая обычная рабочая обстановка.

— Присаживайтесь, — он кивнул на кресла, а сам пошел к столу.

Выбирая между близким соседством с суккубоскими флюидами и лордом-драконом, я предпочла второе и поспешила за ректором. Когда он сел, а я поспешно устроилась на его руках, на лицах мужчин было такое глубокое изумление.

— Можно я тут посижу? — и чтобы меня не спихнули с колен, обвила шею лорда руками, покрепче вцепившись.

Вздохнув, ректор согласился, при условии, что мы ему все подробно расскажем. Я активно закивала и предоставила слово Ривитану. Когда лорд Тис обращался ко мне за подтверждением слов рассказывающего, снова кивала. Так как мир продолжал кружиться, я закрыла глаза, что бы он меня не отвлекал. Отвлекать перестал не только мир, но и вообще все. Согревшись в кольце рук мужчины, я, наконец, за долгое время, расслабилась.

Глава 34

— Проснулась, спящая красавица? — раздался тихий голос лорда Тиса над головой.

И если бы каждое слово не отдавало набатом в голове, вызывая звон и боль, то я прям тут бы лужицей растеклась. При попытке открыть глаза, больно резанул свет и я поспешно их закрыла.

— Совсем плохо? — сочувственно произнес мужчина так же тихо.

— Пи-ить, — прохрипела я. А еще в туалет, но не огорошивать же этим прям с закрытыми глазами.

— Сейчас.

Вот нельзя молча? У меня ж голова трещит, по швам разойдется скоро, ни один некромант не соберет потом.

Мужчина помог мне сесть и поднес к губам глиняную кружку. Из-за того, что кружка была темной, цвет жидкости не определялся, но мне она показалась темно-зеленой. А вот когда она попала в рот, я поняла, что цвет — это наименьшая проблема, потому что вкус был сногсшибательным. Я порадовалась, что все еще сидела, иначе бы уже лежала.

— Это что за гадость? — возмутилась я, когда откашлялась и проморгалась. Даже забыла, что очень хотелось отлучиться в места столь недалекие, но очень важные.