В Арктике мертвецы не всплывают

– Должно быть, в бухту Диксон, – удержаться от подкола Саша не смог.

Виталина сглотнула.

– А это далеко? – выдавила она.

Саша скрыл усмешку, – могучие геологи пошли. Всесторонние. На шпильке.

– В общем, не так чтоб очень. Диксон – Карское море, Тикси – море Лаптевых. Соседи по коммуналке! Если достать упряжку, за месяц-другой, глядишь, доберёмся.

– Хватит ваньку валять, умник! – рассердилась Виталина. – Не знаешь сам, так и катись!

В Амдерме выяснилось, что дальше везти пассажиров никто не собирается. Сгрузили и – с глаз долой, из сердца вон. Но к этому Саша оказался готов. Заветный блокнот с рукописной надписью на обложке – «Блатовод», – уже лежал в запасном кармане.

К 27 годам Галаджев был достаточно опытен. И знал, что главная сила любого документалиста не в умении выставить фокус, установить ракурс; не в сноровке, с какой преодолеваешь водные и горные препятствия. А в телефонной книжке, которая распухает по мере приобретения связей.

После приземления Галаджев прошёл напрямую к начальнику аэропорта и через него созвонился с руководителем главка в Министерстве гражданской авиации, которому пару лет назад случилось помочь. Объяснив ситуацию, попросил об ответной услуге.

– Хороша услуга, – раздалось на том конце провода.

– Если открытие школы в Арктике не пройдет в эфир, начнутся разборки, – деликатно напомнил Галаджев. – Не сам же я себя в Амдерму вместо Хатанги забросил.

– Ладно, не дави. Без тебя мозги пухнут.

Связь прервалась.

– Отказал, конечно, – констатировал начальник аэропорта. – Да и немыслимо – самолёт за здорово живёшь найти. К тому же аэропорт наш по метеоусловиям закрываем. Сам видишь, – он показал на свинцовое небо за стеклом. – Разместим, конечно, в гостинице, чин по чину. А дня через три-четыре, если повезёт…

– Вот что, – перебил Саша. Взял со стола листочек для записей. Набросал пару предложений. Вернул на руководящий стол. – Со мной девушка, геолог. Когда подтвердят насчёт самолёта, пусть нам передадут так, как здесь написано, – по тексту. Сделаешь?

По лицу его скользнул весёлый лучик.

– Блажен, кто верует, – раздалось вслед.

В ожидании ответа из министерства Галаджев решил прогуляться к морю. Виталина, боявшаяся остаться одна, вызвалась составить ему компанию.

Прогуливаясь мимо притопленной бражи, они вышли к скалам, о которые где-то внизу, в тумане, билось с рёвом студёное море.

– По-моему, нам здорово повезло. Нежданно-негаданно попали на Карское море, – порадовался Саша.

– Это называется повезло? – Виталина шла, вцепившись в спутника. Легкомысленные туфельки она сменила на замшевые сапоги, – с каблуком пониже и потолще. Но и он то и дело подворачивался, то попадая меж камней, то застревая во мху.

– Конечно. Садись на скалы да грейся себе на полярном солнышке.

– Солнышко ты где разглядел? – Виталина подрагивала под студёными порывами ветра. В самом деле, они оказались посреди сплошного марева, так что свинцовая кромка меж небом и морем была едва различима. Да и скалы будто парили в промозглом воздухе. Клёкот чаек терялся в тумане. – Господи! Как же здесь люди – то живут?

– И здесь живут, и на Тикси живут. А геологи – мало этого – ещё и по тайге шастают.

Девушка тяжко вздохнула.

– А вот ещё полюбуйся – образчик наскальной надписи, – Галаджев подкрутил бинокль, протянул попутчице. – Должно быть, от первобытных предков осталась.

На крутой базальтовой скале вкривь шла выведенная жёлтыми буквищами надпись: «Паскудина ты, Амдерма! Чтоб тебе…» Похабная часть утянулась за поворот скалы.

– Хамьё и быдло! – процедила Виталина. – Скажи ему на скалу просто так залезть – передрейфит. А вот чтоб похабень по себе оставить, чем угодно рискнёт.

Проходивший мимо лесовик-трёхтысячник отдал протяжный гудок.

– Кому это он? – заинтересовалась Виталина.

– Так отдают гудок по погибшим кораблям.

Виталина поёжилась. Поднялась.

– Знобит что-то. Как думаешь, может, нас хоть в Москву назад отправят…Никак к нам?

В ватнике, наброшенном на китель, к ним спешил взъерошенный начальник аэропорта.

– Кто из вас геолог Ташевич? – вопросил он.

Виталина, переменившись в лице, кивнула.

– Для вас сообщение. Завтра утром прибудет самолёт, чтоб перевести вас на Тикси.

Совершенно ошеломлённая Виталина сглотнула.

– А кто… приказал? – выговорила она.

– Команда из Москвы, – уклонился от ответа начальник аэропорта. Припал к уху Галаджева. – А ты силён. Сам замминистра распорядился борт изыскать… Ну, побежал! Попутчиков вам поищу.

С озабоченным видом, выдирая микропоры из клейкой грязи, он поспешил вперёд.

Виталина с гордым видом обернулась к Галаджеву. Показала язык.

– Надо же, как любит, – она озадаченно повела головкой.

На другое утро, 18 июля, самолёт Ил-14 стартовал на военный аэродром Тикси.

Едва взлетели, Галаджев показал вниз, на скалу, на которой сидели накануне.

Из-под воды торчали проржавелые обломки затонувшего на рифах буксира. Выше, на скале, крупными жёлтыми буквами были выведены фамилии, с одной и той же датой смерти.

– Похоже, надпись оставили те немногие, кто выжил, – догадался Галаджев. Виталина зябко поёжилась.

Причудливо арктическое лето. Взлетели из Амдермы в сплошном свинце.

По соседству – в Тикси – приземлились при штилевом море и под палящим солнцем. Даже символ порта – каменный, промёрзший насквозь якорь, казалось, отогревается в тепле. На рейде красовались океанские корабли, – ледокол привёл первый караван.

Возле двухэтажного здания гостиницы «Маяк» на вытоптанной площадке рубились через сетку в волейбол. Совсем как в июльской Москве – в кедах, плавках и маечках.

Игроки, бросив игру, сгрудились, разглядывая жидкую цепочку прилетевших. При виде статной, броской Виталины волейболисты оживились, приосанились. Замахали приглашающе. Виталина закивала в ответ.

Усталая, лет за сорок пять, администраторша гостиницы долго водила пальцем по списку подлежащих размещению.

– Нету, – посочувствовала она. – Экспедиция Шпаро есть. Вот – до мыса Челюскин полетят. А остальные…Так, должно быть, вам в общежитие надо! – сообразила она. – Здесь только которые по спискам. А туда всех подешевле селят.