В бой идут одни офицеры

Когда он вошел, люди в белых халатах опять в ужасе забились в угол, глядя оттуда на вооруженного автоматом человека. Шадрин оглядел присутствующих и выбрал одного молоденького паренька-афганца с самым трусливым выражением лица.

— Ты, — ткнул Шадрин в паренька пальцем, — ты говоришь по-английски?

Паренек побледнел как полотно, его губы затряслись, и Шадрин подумал, что тот сейчас умрет от страха, прежде чем даст какой-нибудь ответ.

— Да, говорю, — выдавил наконец из себя паренек.

— Ты врач? — снова потребовал Шадрин.

— Нет, я студент, химик.

— Ты мне поможешь! — приказал Шадрин. — Если будешь слушаться, то с тобой ничего не случится. А остальные вон отсюда.

Люди стали переглядываться и топтаться на месте, не решаясь сделать первый шаг по направлению к двери.

— Ну! — рявкнул Шадрин, поводя стволом автомата.

Толпа с грохотом бросилась к выходу, роняя стулья и спотыкаясь друг о друга. У оставленного Шадриным паренька подкосились ноги. Он решил, что его сейчас оставят заложником или будут просто пытать.

— Что в сейфах? — спросил Шадрин.

— Все материалы по исследованиям. Мы обязаны на ночь всё запирать под замок.

Шадрин подошел к металлическим шкафам, в дверцах которых торчали ключи. Открыв, он увидел, что на полках полно всяких папок, какой-то документации.

— Где новые препараты? — снова спросил Шадрин паренька.

— В холодильной камере, часть здесь, — парень показал на рабочие столы.

— Здесь есть кислота? — после короткого раздумья спросил Шадрин.

Паренек ответил утвердительно и стал объяснять, где и какие кислоты есть. Шадрин повесил автомат на плечо, взял бутылку с концентрированной серной кислотой и начал поливать бумаги в сейфе. Содержимое стало пучиться и чернеть, в горле запершило от паров кислоты. Удовлетворившись сделанным, Шадрин покрутил головой по сторонам и увидел около выхода небольшую приоткрытую дверку. За ней виднелась ниша, в которой были составлены ведра, швабры и другой уборочный инвентарь. Улыбнувшись, он вспомнил слова Бернетт, что не сможет определить, что ценное, а что — нет. Подойдя к холодильной камере со шваброй в руке, Шадрин поднял свое орудие и с размаху всадил его в верхнюю полку. Брызнуло стекло разбитой лабораторной посуды, что-то потекло вниз. Еще несколько ударов, и в холодильной камере не осталось ничего целого. Буду я разбираться, усмехнулся Шадрин. Есть способы и попроще. Размахивая шваброй, он стал крушить все, что стояло на лабораторных столах. Убедившись, что разгром получился основательный, Шадрин бросил швабру. В этот миг в коридоре раздалась длинная автоматная очередь.

Шадрин бросился из лаборатории. В коридоре Бернетт, оглохшая от стрельбы, выглядывала из-за дверного косяка. Во входной двери добавилось дыр от пуль, а за ней раздавались громкие вопли.

— Что произошло? — спросил Шадрин, присаживаясь рядом с женщиной на корточки и беря дверь на прицел.

— Еще двое пытались вломиться, — ответила Кэролайн. — В одного я, кажется, попала.

— Продолжайте в том же духе, — посоветовал Шадрин, — их не может быть много. Они побоятся сунуться сюда без подкрепления. Потерпите, я быстро.

Оставив Бернетт в коридоре, Шадрин бросился в кабинет Хальмейера. Осмотревшись по сторонам, он хотел было вернуться в лабораторию за кислотой, но тут увидел на рабочем столе массивную настольную зажигалку. Шадрин тут же вспомнил, что главный врач был курящим. Схватив зажигалку, Шадрин убедился, что она работает. Ну, держитесь, ребята, я вам сейчас устрою подвиг Герострата!

Подняв автомат, Шадрин дал очередь в системный блок компьютера. Свалив его на пол, Шадрин смел со стола все бумаги, компьютерные диски и папки на пол. Он навалил эту кучу на системный блок прямо на дорогом афганском ковре. Еще несколько секунд ушло на то, чтобы вывалить все содержимое стеллажей на пол и увеличить им кучу на ковре. Поднеся огонек зажигалки к бумажной куче с нескольких сторон, Шадрин убедился, что пламя хорошо занялось. Ковер, деревянные полы, стол. Скоро все это превратится в один большой костер, от которого тут дышать будет нечем. «Отделять я буду важное от неважного, — еще раз с усмешкой подумал Шадрин. — Мы по-простому, сразу все — и в огонь».

Теперь оставалось еще электронное оборудование в маленькой комнате. Бросившись туда, Шадрин уже знал, что он будет делать, доставая на ходу из карманов две гранаты. «Ни одна электроника не выдержит», — со злорадством думал он. По дороге с ноги слетела одна из больничных тапок. Плюнув от досады, пограничник побежал босиком.

Мимоходом оценив ситуацию в коридоре как терпимую, Шадрин забежал в нужную комнату. Осмотрев громоздкое оборудование, он прикинул, в какие места сунуть гранаты, чтобы ущерб был максимальным. Повесив автомат на плечо, офицер взял в каждую руку по гранате и зубами вытащил чеку из одной, потом из второй. Теперь продумать свои движения и скорость, с которой он сможет выбежать за дверь. На все шоу у него было минимум три секунды, столько времени горит запал гранаты. Черт побери! Шадрин неожиданно вспомнил про Бернетт в коридоре. Если сейчас без предупреждения в этом замкнутом пространстве рванут две гранаты, она получит такой удар по барабанным перепонкам, что это может вывести ее надолго из строя.

Шадрин сунул обе гранаты туда, где, по его мнению, располагался блок управления электроникой и рабочий процессор, и кинулся к выходу. Бернетт бросила вопросительный взгляд на выбегавшего из комнаты русского.

— Зажмите уши — и на пол! — закричал Шадрин, зажимая и свои уши руками.

Падая на пол вдоль стены коридора, он заметил, что Бернетт поняла его правильно. Она положила автомат рядом с собой, опустила голову, зажимая ладонями уши. В этот момент грохнул ужасный взрыв. Обломки оборудования вместе с дымом и пламенем вылетели в коридор и, врезаясь в стену, разлетелись в разные стороны. В коридоре сразу стало нечем дышать, запершило в горле. В голове у Шадрина стоял звон.

Если кто-то и стоял за дверью с той стороны, то наверняка они попадали на пол, решив, что взрывают дверной проем. Шадрин понял, что этим нужно воспользоваться. Он выхватил еще одну гранату и бросился к изрешеченной пулями входной двери. Бернетт поднималась с пола и беспомощно трясла головой, обхватив ее руками. Она увидела Шадрина с очередной гранатой в руках, сморщилась как от зубной боли и, повинуясь его знаку, снова повалилась на пол, зажимая уши.

Шадрин подскочил к двери, приоткрыл ее и бросил туда гранату с задержкой в пару секунд. Упав на пол, он услышал, как за дверью рвануло. Даже сквозь грохот взрыва были слышны вопли.

— Пошли! Бернетт, за мной, — закричал Шадрин и рванул дверь на себя.

То, что они увидели в коридоре, было зрелищем не для слабонервных. Граната, судя по всему, упала как раз между двумя притаившимися охранниками. В последний миг они попытались броситься в разные стороны, но близкий взрыв разметал их тела по коридору. Один был мертв. Вся правая сторона тела и лицо его были ужасно обезображены. Затылочная часть черепа была оголена, а лоскуты кожи в кровавом месиве опаленных волос и мышц комком висели на лбу. Второй корчился на полу, схватившись руками за ногу. Несчастному оторвало ступню, и она нелепо висела на одних сухожилиях. Кровь била толчками, как из насоса, заливая руки охранника и пол вокруг тела. Из сострадания Шадрин короткой очередью в голову прекратил мучения раненого. Дальше коридор был чист, но в нем не было никаких боковых дверей в другие помещения. В конце виднелась одна дверь, которая наверняка вела в основное, «официальное», здание клиники. Что ждало беглецов за этой дверью, можно было только гадать.

Шадрин понимал, что в клинике не может быть много вооруженной охраны. Это слишком бросалось бы в глаза в мирном медицинском учреждении. В том, что сработал какой-нибудь сигнал опасности, он нисколько не сомневался. Помощь уже неслась к клинике, а беглецы еще даже не выбрались наружу. Только бы дверь не оказалась бронированной, думал Шадрин, шлепая на бегу босыми ногами по коридору.

Дверь оказалась самой обычной. Вряд ли она даже была заперта. Если охрана побежала внутрь выяснять причины шума, если даже поднялась стрельба и все они бросились внутрь, то хотя бы одного должны были оставить снаружи. Этот один не мог додуматься запереть дверь, если только на этот счет не было специальной инструкции. В конце концов, подумал Шадрин, ну секретная лаборатория, ну, пленники внутри. Это же не склад боеприпасов и не секретный государственный архив, чтобы здесь вводились такие строгости. Не должна она быть закрытой, думал Шадрин, понимая, что пытается успокоить сам себя и настроить на позитивный лад. О том, что делать, если дверь окажется запертой, он боялся даже подумать.

Что ж, придется идти, как говорится, ва-банк, подумал Шадрин, стоя перед дверью с последней гранатой в руке. Элементарные представления о тактике действий в подобных условиях подсказывали Шадрину, что нужно швырять гранату, а потом прорываться вслед за взрывом, пока противники оглушены. Он должен будет рвануться вперед в этот огонь и дым и валить очередями всех, кто будет находиться на его пути. Но Шадрин понимал также, что за дверью, кроме одного или двух вооруженных врагов находятся еще и мирные пациенты клиники, врачи, которые наверняка представления не имеют о секретной лаборатории за этой дверью. Тем более что никто из них к этим темным делам не причастен. Официальным языком это будет называться «жертвы среди мирного населения». Все это, а также то, что граната у него последняя, пронеслось в голове Шадрина за какие-то доли секунды. Пропади они пропадом, эти тайные войны, подумал он со злостью и рванулся за дверь.